Между честью и истиной

– Что?
– Димитри озадачился, в ее фразе было целых три новых для него слова.

Марина замешкалась. Переводить смысл ругательств с идиша на русский язык человеку, который им владеет пусть и в совершенстве, но все же не как родным, было все-таки сложновато, а подобрать короткие и емкие аналоги на русском она не смогла.

– Я имею в виду, что не понимаю, вижу я дело человека, который обиделся на свою голову и теперь ей даже по телефону не звонит, или историю умственно отсталой сиротки, которую никто вовремя не научил порядку.

– Лишь бы не первое, - задумчиво проговорил Димитри.
– Второе в казарме исправят. Кстати, из какого языка эти твои ругательства?

Правозащитница смутилась:

– Это, знаешь, такой... В общем, не очень-то язык, и на нем говорит такой специальный народ... Короче, это язык для разговоров между своими, которым пользовался народ, потерявший свою землю много тысяч лет назад и только недавно вернувший ее себе. В каком-то приближении. Еврейский бытовой язык, идиш. Надеюсь, тебя не смутит иметь дело с еврейкой?

– Почему меня это должно смутить?
– удивился Димитри.
– У меня в Московии один из контрагентов твой...
– он запнулся и замолчал, подбирая слово, которым можно назвать человека одной и той же национальности с собеседником.

Марина живо и охотно пришла к нему на выручку:

– Неужели мой соплеменник, еврей?

– Да, - кивнул Димитри.
– Хороший парень. С юмором. Правда, говорит он только на русском.

Марина прищурилась:

– Так бывает. Еще, знаешь, и не так тут бывает. А как бывало, лучше вообще не вспоминать, - и, легко улыбнувшись, сменила тему.
– Но это все, в общем, вопрос второй, а нам с тобой надо все это как-то назвать понятными для посторонних людей словами так, чтобы при этом не очень наврать, а то ведь проверять будут.

– Да, - согласился Димитри.
– Будут. Причем наши - с пристрастием и этим... Да, детектором лжи.

Уже прощаясь, Марина хлопнула себя по лбу и сказала:

– Я совершенно забыла Полине кое-что отдать, а она уже с детьми где-то. Не передашь при случае?
– и выложила из сумки толстый и довольно потрепанный том.

Димитри приподнял брови:

– Что это?

Марина улыбнулась бог весть какой по счету раз за эти два часа:

– Как видишь, книга. Одна из ее главных и с юности любимых книг, между прочим. Я подумала, что надо бы ей привезти, но забыла выложить, когда к ней заходила.

– Ну хорошо, - сказал Димитри.
– Как-нибудь передам.

Попрощавшись с наместником, Марина воспользовалась случаем навестить подругу, на несколько минут зайдя к ней на детскую площадку. И нельзя сказать, чтобы ее слова доставили той радость.

– По поводу наместника давай выдохни. На самом деле все не так страшно, никакое это не пожизненное, сейчас оформим по-человечески, и все будет хорошо. Ты еще будешь гордиться личным знакомством с ним, вот увидишь.

Полина в ответ только насмешливо покачала головой:

– Дивной силы будет повод для гордости, да уж. Мариша, ты меня не утешай, пожалуйста, тем более так. Я с апреля уже не жду и не загадываю, как будет, так и будет. Не первый раз, ты же знаешь. И судя по тому, что мы с тобой сидим и трепемся - похоже, вряд ли последний.

– Ну, Поля, ты скажешь тоже, - хмыкнула Марина.
– Давай прекращай эти упаднические настроение. И не такое разгребали.

Секретарь школы встретил Полину у входа и сказал, что ее ждут у директора. Она слегка насторожилась от формулировки: если бы она была нужна Айдару Юнусовичу, юноша так и сказал бы - "вас ждет досточтимый Айдиш". Значит, кто-то пришел к директору специально для беседы с ней. В лучшем случае Марина с каким-нибудь сюрпризом. А в худшем... Она толкнула дверь кабинета и вошла.

– Добрый вечер, Айдар Юнусович, вы меня вызывали?

– Заходите, Полина Юрьевна, - ответил директор, - будьте знакомы, это моя соотечественница и сестра по обетам, Хайшен. Она хотела поговорить с вами, если вы не против.

Слегка ошеломленная нарушением субординации, мистрис психолог коротко наклонила голову, приветствуя досточтимую, и поздоровалась. Хайшен ответила спокойной улыбкой, ее ничто в происходящем не смущало. Ох уж эти сааланцы с их сплюснутым обществом, в котором рядовой гвардеец лепит своему сюзерену в лицо "ты" при командире - и всем нормально... Полина присела к столу и сразу попыталась прояснить обстановку:

– Айдар Юнусович, вы будете присутствовать?

Директор немедленно перевел взгляд на Хайшен, и Полина, заметив это, быстро спросила:

– Вы планируете допрос?

Хайшен с интересом посмотрела на директора. Тот вздохнул и опустил взгляд. Хайшен с улыбкой кивнула и повернула голову к Полине:

– Нет, я хотела просто узнать твой взгляд на некоторые события, из-за которых я здесь.

– Вы - проверяющий от империи?
– так же быстро спросила Полина.

– Можно сказать и так, - Хайшен слегка наклонила голову, отвечая.

– Спасибо за разъяснения, - Полина сцепила пальцы в замок, положила руки на колени и выпрямила спину.

– Если ты уже готова, я задам свои вопросы?
– улыбнулась Хайшен.

– Задавайте, конечно.

– Я одна, - очень мягко сказала досточтимая, - он ничего не будет у тебя спрашивать. Если тебе так лучше, он останется. Если не хочешь, чтобы он здесь был, он уйдет.

Полина несколько оторопела. Ей хорошо были знакомы эти тон и стиль ведения диалога. И как это работает, она тоже знала отлично и сама умела делать, но не особенно любила, считая стиль применимым очень ограниченно и не в самых лучших условиях. Но для этой ситуации он подходил и правда идеально, этого нельзя было не признать. Ей предстоял сложный выбор. С одной стороны, присутствие Айдара, то есть Айдиша, давало возможность сохранить лицо и избежать межличностной коммуникации, так любимой саалан и совершенно не нужной ей в сложившихся обстоятельствах. А с другой - стоит ей высказать желание, и позиции окажутся определены: эта самая Хайшен окажется тут за взрослого, а ей останется роль ребенка, не слишком послушного и довольно упрямого без причин. Квантовая, чтоб ее, связанность... А от директора при этом раскладе толку ровно ноль.

– А как вам обоим удобно, так и делайте, - беспечно улыбнулась Полина, не расцепляя пальцев, - мне все равно.

Досточтимые переглянулись.

– Ну, не буду вам мешать, - вздохнул Айдиш. И пошел в приемную.

"Зашибись, - подумала Полина.
– А с другой стороны, звезда моя, вот и расстановка сил прояснилась. Ты беседуешь с представителем высшего духовенства церкви саалан. Ну... Посмотрим, как оно обернется". И, приподняв подбородок, она с интересом посмотрела в лицо Хайшен.

– Начинаем?
– спросила та приветливо.

– Да, - отвечая, Полина излучала беспечность, почти переходящую в браваду.

– Хорошо. Что ты думаешь о тинге, где обсуждали твою судьбу?

– Тинге?
– не поняла Полина.
– А, вы об уличных волнениях...

– Я здесь одна, - с улыбкой поправила ее Хайшен.

Более очевидного требования перехода на "ты" Полина не встречала очень давно.

– Я думаю, - сказала она, как бы не заметив реплики досточтимой, - что этим летом тинг случился бы все равно, не по этой причине, так по другой.