Между голодом и страхом

— Я идиот, — он заправил волосы мне за ухо и прижался всем телом к моему так, что слышалось, как бьётся его сердце.

— Мне не нужен никто другой, — забравшись под футболку, я очертила тугие мышцы на его спине и спустилась к пояснице, царапая её ногтями.

— Опять жадничаешь? — прорычал он, спуская рубашку с плеч и порывисто прикусывая темнеющие отметины над ключицами.

— Кто бы говорил, — я выгнулась, откидываясь на локти, чтобы ему было удобней.

Узоров медленно спускался укусами, граничащими с болезненными от шеи к груди. Слишком чувствительная кожа пылала под его ртом и я толкнула его голову от себя с мучительным стоном.

— Что? — он явно не сразу понял, чего я хочу, но, подчиняясь, слегка отодвинулся.

Спрыгнув на пол, я повернулась к нему спиной и оперлась о стол, раздвинув ноги. Мужчина прижался ко мне с довольным ворчанием и терзал ртом плечи, сминая ладонями ягодицы. Я пыталась вжаться в его пах, но Кирилл удерживал меня, не позволяя придвинуться.

— Послушная, — он скользнул ладонью по животу, накрывая лоно. — Хочешь?

— Да, — быстро ответила я, не желая долгих прелюдий. Мне хотелось его внутри. — Сейчас. Прямо сейчас.

Может он и собирался истязать меня дольше, но я всхлипнула, ложась грудью на столешницу и вытягивая руки перед собой.

— Я так скучала, — промурчала я, приподнимаясь на носочки и ощущая ягодицами шелковистую кожу его члена. — Давай потом…

Договорить мне не удалось. Кирилл ворвался в моё тело со страстью, с которой всегда реагировал на мои провокации. Мне нравилось отдаваться его силе и напору. Позволять жёстко входить в меня, удерживая за талию и резко натягивая меня на себя, почти сдёргивая со стола, в который я вцепилась намертво. Держалась я ровно до того момента, когда меня забросило в ошеломительный оргазм. Вскрикивая и жалко царапая дерево, я извивалась под сильным телом, пока он не выплеснулся внутри меня и не упал на мне спину, уперевшись локтями по бокам от меня и уткнувшись носом мне в волосы. Шумное дыхание обжигало затылок и вдруг замерло, а потом…Он втянул воздух и задержал его в себе.

— Ари, — тихо прошелестел он, — ты…скажи, что мне не показалось…

— Всё правильно, Кир, — я улыбалась, зная что он сейчас делает то же самое. — У нас будет ребёнок.

Он мягко перевернул меня, продолжая нависать сверху. На дне его зрачков плескалось что-то новое. Мне нравилось.

— Твои рубашки пахнут тобой и другие запахи не раздражают.

— Стоило мне сказать…

— Не хотела разочаровывать, — я сказала это, не сумев скрыть горечь, и он понял.

— Ты уже ошибалась?

— Несколько раз, милый. Это было больно и не хотелось, чтобы и ты…

— Ну и кто из нас глупый? — муж демонстрировал свои роскошные зубы, и мне пришлось повторить за ним. — Как скоро? — он оглаживал мой живот с благоговением.

— Семь месяцев, — немного смущаясь прошептала я. — Доктор говорит, что я могу забеременеть только в особые периоды. Они будут наступать раз в несколько лет и…

— Пришибу этого доктора, — пробормотал Узоров, приподнимая мои ноги и укладывая лодыжки себе на плечи.

— Кир!

— Начинай кричать, — посоветовал он и вновь оказался во мне, бесстыдно влажной и готовой для нового удовольствия.

В этот раз он не торопился и двигался медленно и тягуче. За это я царапала его руки и скулила от наслаждения. Он сумел заставить меня утопать в множественных оргазмах, пока сознание не сделалось мутным и тело не перестало слушаться меня. Подхватив меня на руки, муж проследовал в спальню где сгрузил меня в душевую, прислонив к стене.

Затем вытертой пушистым полотенцем и разомлевшей, мне позволили растянуться на прохладных простынях вдоль роскошного мужчины, явно раздумывающего, а не исследовать ли мой рот. Он проводил пальцем по моим губам, раздвигая их, скользя по зубам, и я прихватила фалангу зубами.

— Откушу, — беззлобно сообщила я.

— А что потом будешь делать? — самоуверенно хохотнул мой неугомонный мужчина.

— Лечить, — серьёзно ответила я и забралась ему на грудь, рисуя на коже незнакомые иероглифы. — Больше не станешь дурить?

— Может только иногда, — признался он совершенно искренне. — Когда забудусь — можешь ударить меня…булкой. Я же не идеальный.

— Ты мой. И этого достаточно.

— А ты?

— Твоя, конечно. И уже давно, — я поцеловала его улыбающийся рот. — Об этом стоило говорить?

— Может и нет, но мне стоило это услышать. Хотя бы раз, — пробормотал муж прежде, чем слова стали лишними.

Засыпая, я отчётливо осознала, что больше не играю. Совсем. С мужем я всегда остаюсь собой. Конечно, я ношу кулон с маячком который он мне подарил, рядом с его жетоном — вещицу я вернула в первый же день; часто одеваю платья, к коим уже привыкла, чулки на кружевных резинках, весьма откровенное бельё и даже нахожу крайне соблазнительным то, как Кирилл засматривается на мои ноги и часто притискивает меня к стенам, наскоро задрав подол, чтобы…Да, я люблю быстрый секс, после которого слабеют колени и сбивается дыхание — Узоров даже его превращает в событие. Мне не сложно гордиться мужем. Он действительно особенный. Лидер, сделавший невозможное — подаривший двуликим надежду на возрождение. Вернувший меня к жизни…дважды. Он тот, кто не умеет сдаваться и отступать. Только он смог принять меня со всеми закидонами и считать их милыми.

Кошмары порой возвращаются, но теперь есть кому обнимать меня достаточно крепко, чтобы забыть о них едва я открою глаза. Невозможно стереть из памяти всё, что произошло со мной, с нами. Даже едва заметные тонкие белесые шрамы на шее так и не сошли, напоминая, как Узоров чуть было не перешёл черту. Именно там он никогда не кусает. Сейчас это перестало быть важным.

Пусть он не говорит о любви, не дарит цветы и забывает о важных датах. Он всегда останется тем, кто не отдаст меня, не откажется и не предаст. Что, уж, там говорить — такое дороже многого.

А коробку я всё же завела. Храню её под кроватью в спальне и часто вытаскиваю, чтобы посмотреть. В ней корешок от билета, браслет из крохотных ракушек, скреплённые снимки УЗИ, проволочное колечко, подаренное дочкой, пластилиновое…нечто слепленное сыном, смятая салфетка, когда-то найденная у ведра с мусором на которой почерком Кирилла написано "Любимой…Я люблю тебя…Единственной…Самой…Иларии" и крохотная открытка, что лежала в букете цветов для которой он пытался придумать надпись. На ней выведено одно слово, которым муж объединил все предшествующие "Моей". Когда он произносит это слово, я знаю, что это и есть его признание. Оно всегда им было. Мне достаточно. У меня есть целый мир и вся жизнь, чтобы складывать в неё счастливые моменты. Другие…я предпочитаю их забывать. Это намного приятнее.