Между нами ничего не было

Тихо цыкнув, Айша все-таки соглашается.

– Да…но…он даже просто ради слова так никогда не сказал бы, а ты…вот говоришь: ничего особенного! А я услышала, что ты против всего мира ради нее пойдешь. Все сделаешь. Ради ее безопасности. Спокойствия. Ради нее…я тебе поверила. Существует карма или нет…я тебе поверила и поняла, что в этом и кроется…настоящая любовь. Тебе плевать на себя, главное — чтобы ей было хорошо.

Прищуриваюсь. Я не думал об этом в таком ключе, конечно, но…пожалуй, да. Я все от себя зависящее сделал, чтобы Кире было спокойно, комфортно и хорошо. Многое меня не устраивало, иногда она дико бесила своими фокусами, но…да. Похоже, мне действительно важнее она, чем я сам. И это со мной впервые…

– Мы опоздали?!
– в зал ожидания вваливается Бодров с дочкой.

Я не успеваю ответить. Как будто бы по всеобщему сговору, телефон начинает звонить. Это родители. Они переживают, не спят. Они ждут новостей. А у меня нет новостей! Киру увезли полтора часа и три минуты назад, и пока…

Мысли перебивает внезапно открывшиеся двери.

К нам выходит врач.

Ее лицо закрывает маска, да даже если бы нет — у меня в глазах этих врачей в двух экземплярах. Вот насколько меня ведет…

Не могу дышать, руки подрагивают. Не слышу. Ничего.

Она подходит ко мне, как в замедленной съемке. Я по секундам могу разложить момент, как она снимает свою гребаную маску. А потом я вижу улыбку…

– Поздравляю, папуля. У вас дочка.

Бам!

БАМ! БАМ! БАМ!

В первое мгновение ничего не понимаю. Стою, как придурок, хлопаю глазами. Дальше ситуация не улучшается. Бодров и Айша начинают кричать, обнимать меня, поздравлять. А вся эта какофония сбивается в одну кучу. В ушах звенит, башка начинает кружиться сильнее. Кажется, на мгновение я теряю связь с реальностью. В глазах темнеет…

– Воу, ты чего!
– похоже, я валюсь набок.

Меня подхватывает Бодров. Он смотрит обеспокоенно, но на губах все равно играет улыбка. А потом я наконец-то слышу…

– У тебя дочь, приятель! Девочка!

И до меня доходит.

Доходит!!!

Я начинаю часто дышать, грудь сдавливает от огромного, необъятного жара. И нет. Мне не стыдно. Ни хрена, блядь, не стыдно! За то, что по щекам бегут слезы, и я никак не могу их сдержать.

Я даже не пытаюсь.

Продолжаю дышать в раскрытые ладони. Дрожу как осиновый лист на ветру. И да. Так выглядит «тот-самый-момент» абсолютного счастья…

– Хотите их увидеть?
– мягко спрашивает Ольга Дмитриевна.

– Черт возьми, да!
– рвется из меня хриплым, сдавленным голосом.

Она кивает.

Дальше я почти ничего не помню. Только длинный коридор и тремор во всем теле. Если бы меня спросили, что такое счастье, я бы обозначил этот момент. Именно этот момент, которого ждал так долго…

Вот он…

Прямо передо мной…

Кира лежит на кровати. Влажные волосы облепляют лицо. Она очень устала, но она улыбается. Так нежно, так ласково, с такой любовью…господи, в этой улыбке столько любви, и я снова задыхаюсь!

– Подходи, чего ты там стоишь?
– усмехается Елена, вытирая слезы платочком.

Кира поднимает глаза.

Она никогда так не смотрела на меня. Никогда! Даже в моменты, которые я помню, как «те-самые», в которые ее чувства вырывались слишком ярко.

Нет.

То были просто цветочки, а вот сейчас…ее любовь очевидна. Во взгляде и она, и бесконечная благодарность, и теплота, ласка, нежность… Если она на меня злилась, то больше этого нет. Ничего плохого нет и словно не было никогда — мы словно отскочили на старт, где все еще возможно.

В этот момент я клянусь себе, что все сделаю, но сохраню этот взгляд. До последнего своего вздоха. Никогда ее не предам, никогда ее не обижу больше. Никогда! Я просто не смогу. И я не понимаю, как кто-то может. Эта женщина подарила мне самое большое счастье, она дала мне смысл жизни, повторила меня в нашей малышке, и разве это не меньшее, что я могу сделать? Всё ради этой улыбки? Ради ее счастья? Как можно наплевать на это? Нет, я не пойму никогда и ни за что. Просто не укладывается в голове...

– Эмиль… - тихо зовет меня, и все внутри сводит.

Я иду.

Даже если бы не смог ходить, я бы все равно пошел на ее зов. Это становится очевидно. Да и все становится так понятно и просто…

Я действительно люблю. Впервые в жизни я люблю настолько безумно. Неудобно. Объемно.

Полностью.

Я люблю ее всю…за все. За все на свете…

Оперевшись на постель, оставляю поцелуй на виске и хрипло шепчу:

– Спасибо тебе огромное, родная...

А потом я наконец-то смотрю на свою дочь. Еще один удар, который становится новым началом. Маленькая, чернявая девочка смотрит на меня в ответ, и я наконец-то в полной мере понимаю фразу: весь мир в одном человеке.

Она не плачет. Она изучает, моргает плавно. Она тоже устала. И это понятно! Конечно, это понятно…

Сегодня ты родилась, девочка моя, и я клянусь. Ты станешь самой счастливой малышкой на свете.

– Моя принцесса, - шепчу еле слышно, касаюсь сладкой щечки, и с губ срывается смешок, смешанный со сдавленным выдохом, - Здравствуй. Я тебя так долго ждал…

Эпилог

Кира, полгода спустя

С рождения дочери прошло полгода, и вот несколько вещей, которые я хотела бы отметить.

Во-первых, твоя жизнь кардинально меняется, когда у тебя появляется ребенок. Я знаю, все это прекрасно понимают. Думаю, даже девчонки, которые беременеют в шестнадцать, это понимают. Не в полной мере, само собой, и для них это приключение — все еще больше приключение. Да и вообще, пожалуй, мы сейчас говорим о другом. Даже не о том, что твой быт с ребёнком и без — разные вещи. Я не пытаюсь рассказать о ранних подъемах, о прогулках с коляской, о криках по ночам. Нет, я говорю совсем о других вещах. Когда у тебя появляется ребенок, что-то безвозвратно меняется в тебе самой, и это потрясающие перемены. Не знаю, возможно, кто-то считает иначе, но когда я впервые взяла свою девочку на руки, то поняла, что даже вспомнить не могу, кем была и чем дышала до этого мгновения. Какая-то ипотека, гонка за карьеру, другие абсолютно несущественные мысли — все это осталось в далеком прошлом, которое я действительно не могу вспомнить. Или не могу осознать.

Во-вторых, когда у тебя появляется ребенок, ты наконец-то можешь абсолютно точно сказать, что такое любовь. Это безумное тепло, это тянущие нити связи, которые не причиняют тебе дискомфорта. Они не ранят и не подавляют, а будто бы окрыляют и дарят…спокойствие. Когда она рядом — я ощущаю почти божественное умиротворение. Чувствую ее тепло? Слышу запах? Вижу ее улыбку…черт, иногда чувств у меня так много, что я почти готова разрыдаться в голос. Врач говорит, что это гормоны, но я знаю — это та самая любовь. Просто ты еще не привыкла, девочка. Новое, сносящее все препятствие чувство, такой силы, что оно сбивает с толку, и тебе с трудом удается себя контролировать. Думаю, потом, как и любые чувства, эти тоже станут спокойней. Когда организм и сознание привыкнет — точно станет спокойней, но я знаю, что никогда эта связь не станет слабее. Она словно через боль прошла в мой генетический код и навсегда останется там. Пока я буду дышать.