Между нами обман
Шрифт:
Даже, когда он окончательно скидывает с меня кофту с майкой и в губы врезается. Грубо, жестоко, наказывая. Его руки как плети, причиняют боль. Но даже эта боль от него сродни наслаждению.
Тело отвечает, разум молчит. Внутренний голос шепчет: «один разок».
Как часто, лежа на своем промятом диване, я вспоминала его ласки, его член внутри себя. Сколько раз я ласкала себя и не могла кончить. Сотни ночей без него с одними лишь только воспоминаниями. Сладкими, порочными, порой неправильными.
Сама тороплюсь его раздеть. Чиркнуть ширинкой, обхватить твердый
Он хочет меня.
Ненавидит, но хочет.
– Сука, – шипит он в губы, расплющивает грудь ладонью, сжимает, соски мучает. Шею прикусывает. Я лишь скольжу по члену вверх-вниз, не веря, что все это наяву происходит. Что мы снова вместе, хоть на этот короткий порочный миг. – Убить тебя мало.
Он втягивает один сосок в рот, другой пальцами оттягивает до сладкой боли. Я лишь выгибаюсь в его руках, ноги шире раздвигаю, чувствую, как задница скользит на смазке по кожаному дивану. Миша поднимается к губам, прикусывает, в глаза смотрит, устраиваясь между ног поудобнее. Тычется головкой между скользких складок, раздвигает их, готовый проникнуть до упора.
– Вот они! Посмотрите, развели тут блядство! – кричит та девка, которую я выкинула. Реально за охраной пошла? Дрянь. Немного же осталось!
Миша тут же подскакивает, ширинку застегивает, бросает мне в лицо кофту.
– Мы уже уходим, – кидает он на стол несколько крупных купюр. – Давай живее. Ты вроде поговорить хотела.
Глава 4
Спешно натягиваю штаны с трусами, майку и футболку. Спешу на выход. Миша вроде идет вперед, делая вид, что не ждет меня, но каждый раз прибавляя шаг, притормаживает. А когда меня случайно сбивают, выругивается и оборачивается.
– Можно побыстрее! – толкает он парня, дергает меня за локоть и за собой тащит.
– Да не могу я так быстро! – уже ору, когда на улице оказываемся.
– А мне плевать, что ты можешь. Это ты меня искала, а не я тебя, – рявкает он и убирает руку.
Шагает к машине. Своему БМВ. Он что, за руль собрался?
– Ты же не сядешь пьяным за руль?
– Ты поговорить пришла или учить меня жизни?
– Поговорить. Давай сядем в машину.
– Не, я там усну. Говори тут, – сводит он руки на груди, опираясь на машину. Смотрит на меня исподлобья. Красивая сволочь. Даже без волос своих.
Я до сих в себя прийти не могу. Пять минут назад он почти был во мне, а сейчас мы стоим друг на против друга как бойцовские собаки. И как ему сказать? Хотя, как говорят, лучшая защита – нападение.
– Ты мне извинения должен.
Он сводит брови. Хмурится.
– Не понял. Я? Тебе?
– Да.
– Ты не попутала ничего? Это за что? За то, что влюбился? Прости, дебилом был. Сразу не разглядел, какая ты сука.
Я головой качаю.
– Ты обещал извиниться перед Олесей Васнецовой.
Он втягивает носом воздух, напрягаясь всем телом.
– Это тут причем?
– Я Олеся Васнецова. Извиняйся.
Он как с цепи срывается. Подлетает ко мне в одно движение и за горло хватает.
– То есть, я тебе дряни душу открываю, а ты решаешь это использовать? В очередной раз наебать меня?
– Нет… Это правда.
– Что. Тебе. Нужно? Не все у меня забрала?
Не добилась цели?– Тогда зачем я бы принесла показания Ирины?! Зачем бы изменила свои?!
– Что ты несешь?! Меня отец Глеба вытащил! Ты тут причем?!
– Какой же ты тупой придурок! – впиваюсь в его руку ногтями, чувствую, как от нехватки воздуха задыхаться начинаю. – Открой глаза!
– Я лучше их закрою и тебя больше не увижу. Нахуй ты сказала про Олесю?
– Потому что я она и есть. Потому что, когда ты меня изнасиловал, я забеременела. Потому что, когда я родила, мне сказали, что дочь мертва. «Потому что, когда тебя закрыли, мне за ложные показания обещали ее вернуть», – говорю на одном дыхании, чувствуя, как его рука на шее дрожать начинает.
– Ты сериалов обсмотрелась? Что за бред? Васнецова была длинная жердь с кривыми ногами и лошадиными зубами. А ты…
– А я?
– А ты кукла. Бесчувственная и порочная. Лживая сука, способная использовать чувства против мужика. Мне вот интересно, ты отцу реально сопротивлялась, или уже трахала его?
– Миш, – хватаю его двумя руками. У него уже крыша едет. – Детский дом, в котором была дочка, сгорел. Я не могу ее найти, мне нужна твоя помощь. Помоги найти Эллу, и я больше никогда тебя не побеспокою. Трахай шлюх, катайся пьяным, гробь себя. Но потом…
– Эллу?
– Да, я так ее назвала.
– Алис, ты не можешь быть Олесей. Это полная дичь.
– Зачем мне тебе врать. Теперь…
– Да откуда я знаю! – орет он и толкает меня. – А зачем вы с матерью подстроили убийство моего отца и меня посадили?
– Это долгая история.
– Отлично, расскажи ее.
– Помоги найти Эллу, и я сделаю все, что ты захочешь.
– Сдохнешь? – убивает меня, одним словом. – Давай? Я тебе помогаю тебе твоего ребенка найти, а ты убиваешь себя.
– Почему? – только и шепчу, чувствуя, как слезы градом. Губы соленые облизываю. – Почему ты хочешь моей смерти?
– Потому что отравляешь мою жизнь, потому что больно воздухом с тобой одним дышать, – дергает меня за кофту, натягивая ее до предела, почти в губы рычит. – Потому что ты сука в любви мне клялась, а потом предала. И знаешь, что самое смешное, я снова готов тебе поверить. Ебануться. Размазня. Знаешь, что ты со мной сделала, душу мне вывернула. Наизнанку блядь. Я думал, все думал, что нельзя так притворяться, не ну могла ты так искусно играть в любовь. Ты же блядь девственницей была. А сейчас что получается? Ты та страшила, которую я поимел, а значит реально пришла мстить мне? Значит не было никакой Алисы, только долбанная картинка, иллюзия? Отвечай! Как ты оказалась девственницей после всего? После родов, о которых ты мне говоришь? Ну?!
– Меня зашили, чтобы ты…
– Влюбился и убил ради тебя?
– Да.
– Да блядь! – отпускает меня резко, и я чуть не падаю. Он со всей дури бьет в машину. Потом садится в нее. – Хватит мне врать!!
– Миш…
– Ты хотела поговорить, я выслушал. Что – то еще?
– Отвези меня домой, – прошу тихо, понимая, что разговаривать с ним сейчас бесполезно. Он не поймет. Не простит. Не поможет. Может позже? Может все же после секса?
– Садись. Но молчи, если не хочешь, чтобы я нас не угробил.