Между нами. На преодоление

Господи, вот это стресс. Даже не помню, когда я испытывала такой шквал сотрясающих эмоций… Умирать и быть обесчещенной не входило в мои планы при принятии решения жить одной.

Стаскиваю вторую туфлю и аккуратно устраиваю любимую пару у обувной банкетки.

Стараюсь дышать глубоко, восстанавливая ритм сердца.

А потом роняю голову на ладони и захожусь диким хохотом, прокручивая сцену минутной давности. Я… серьезно… собиралась заколоть кого-то шпилькой? Боже, ну что за идиотизм!

И до меня вдруг доходит: мужчина вошел слева. Значит, это тот же сосед, который презрительно щурился вчера, когда я попивала свой брют прямо из горлышка…

Замечательно. Теперь он точно знает, что живет рядом с сумасшедшей пьяницей. С параноидальными замашками и бедовыми навыками несостоявшейся черепашки-ниндзя.

Я продолжаю тихо посмеиваться даже после горячего душа в мягкой постели, отбывая в царство Морфея. Последнее, о чем думаю, — потребность обзавестись газовым баллончиком или чем-нибудь посущественнее. Нельзя рисковать такой дорогой обувью…

3. Нервные клетки восстанавливаются

Увы, фортуна в последнее время частенько поворачивается ко мне задом.

Макушка ребенка пахнет неидентифицируемо. Небесами. Божественным нечто. А вот это сладкое местечко на шее — струящимися переливами ангельского парфюма. Я зарываюсь носом в нежнейшую кожу и дышу этой чистотой, словно обдолбанный токсикоман. Если бы можно было выбирать свою смерть, я бы точно заказала вот такую версию — задохнуться от счастья, нюхая малыша.

— Как ты вырос, мой сладкий мальчик, — шепчу с умилением и легонько поглаживаю щеку костяшками пальцев.

Я точно знаю, что целовать беззащитную детскую кожу взрослым не стоит. Ненавижу, когда гости берут младенцев на руки и слюнявят их, щедро одаривая своими паразитами, будто окропляя освященной водой. А потом приходится лечить ребенка от различных аллергических высыпаний. Поэтому я только вдыхаю персональный несравненный запах и убираю губы подальше.

— Если бы ты не съехала, могла бы видеть, как он растет, — ворчит мама, появившаяся с бутылкой смеси в ладони. — Да, моё солнышко? Да, моя жизнь?

Продолжая сюсюкаться с внуком, эта неугомонная женщина впихивает мне теплое питание и уходит обратно в кухню. Я же, пряча улыбку, пристраиваю соску к крохотному рту и наблюдаю, как ловко Анастас, он же — Анасик, Насик, Стасик, — названный так в честь деда, присасывается к своей желанной добыче. Не могу сдержать смешок, видя, как блестят его маленькие и пока еще мутно-голубые глаза. А совсем малипусенькие пальчики уже цепко нацелены на бутылочку.

— Или могла бы приходить чаще! — возвращается мой личный террорист с подносом.

— И травмировать свою нежную психику встречами с твоей невесткой?

— Ой, всё! — железный аргумент в любой беседе. — Я-то как-то терплю её!

Мама расставляет чашки с дымящимся чаем и всякие вазочки с конфетами, печеньем, вафлями и прочими сладостями. И ни разу не волнует, что на улице июньская жара. Этот травяной напиток по её собственным меркам — дань уважения пришедшему гостю. Она заваривает его тщательно, печется о правильной температуре, обязательно настаивает пятнадцать-двадцать минут, соблюдая все нюансы технологии приготовления, и только потом несёт делиться богатым насыщенным вкусом.

Я люблю мамин чай. Пожалуй, одна из причин печалиться, что теперь живу отдельно. Но зато таких причин всего — раз, два, да и обчёлся.

— Ты её не терпишь. Ты её любишь. Я впервые среди нашей диаспоры вижу свекровь, которая пылает искренними чувствами к своей невестке. Ты понимаешь, что пошла против природы, Агнесса Мисаковна? Ломаешь стереотипы и основы армянского домостроя? — фыркаю и отвлекаюсь от созерцания племянника, вглядываясь в глаза матери. — Без меня у вас теперь идиллия, я даже не сомневаюсь.

Родительница укоризненно качает головой и вздыхает:

— Аделя, у всех людей свои недостатки. Твой брат выбрал эту девушку, мы должны уважать его выбор…

— А я уважаю. И более того… позволила им из уважения ездить по мне финансово, причем, мамочка, с твоей легкой подачи. Помолвка, свадьба, рождение Милены, рождение Анастаса. А меня кто из вас уважает? Очень удобная позиция, знаешь ли, если у меня нет детей и мужа, значит, и деньги мне ни к чему. Можно доить старую деву, ибо других святых обязанностей по жизни у неё больше нет! Исключительно ублажать свою семью!

Я буквально шиплю вполголоса, чтобы не напугать малыша. Если раньше я бы заткнулась, смиренно выслушивая мамины лекции, то последний скандал окончательно убил во мне все светлые чувства и покорность, взращенную с детства. Я устала терпеть неблагодарных обитателей этой квартиры.

— Аделина, — натурально оскорбляясь, насупливается мама. — Ты опять?

— Нет, я — снова! Если ты не хочешь ругаться, больше не поднимай эту тему. Я буду приходить, когда мне удобно. При желании. Никому и ничего не должна! Я сполна расплатилась, покрыла все долги в прямом и переносном смысле.

— Дочь, ну ты совсем одичала…

Я сокрушенно вздыхаю.

И прекращаю пререкаться.

В любой семье бывают недомолвки, но в моей они смахивали на апокалипсис. С приходом Ренаты, жены брата. Знаю, конечно, что мужчинам нравятся стервы, а эта ещё и дипломированная — точно где-то проходила курсы по повышению квалификации. Сначала внедрилась, затем умело манипулировала всеми, а после — пошли открытые требования по ублажению королевы. Я держалась целых четыре года. По-моему, вполне героически и стоически. Но есть предел, за которым стирается любовь к родным во имя любви к себе. Раньше мне казалось это мифом. Все эти фразочки о том, что в первую очередь надо любить именно себя. Ан нет, оказалось — так и есть. Иначе рискуешь нести на шее тех, кто явно себя любит больше, чем тебя, кем бы ты ему ни приходилась.

— Вся в папу, — резюмирует мама и этим ставит жирную точку в споре.

Я прикусываю язык. Был бы жив отец… всё сложилось бы иначе.

Но что имеем… то и имеем.

Теперь я предпочитаю являться в семейное гнездышко только в дни, когда Рената куда-то уматывает. В этот раз она взяла с собой дочь, чему я рада бесконечно. Нет, я племянницу люблю, но она в свои три года невероятными капризами стала напоминать мать, а это в свете последних событий слишком тяжко для моей выдержки.

Ее следует принимать мелкими порциями, отныне я на диете. У меня тут самое вкусное и бескалорийное блюдо — шестимесячный карапуз. Мне его еще тискать, нюхать и любоваться.