Между прочим

Что с Евгением творилось, как его ломало — не передать словами.

— Что о себе возомнила эта старуха, она вдвое старше меня — бессильно орало его эго, — я целовал и ласкал её исключительно из сочувствия! Соблазнительных девчонок, мечтающих провести со мной время, вагон и маленькая тележка. А она… так бездарно провести целый вечер, который мог посвятить… хотя бы Верочке из планового отдела, юной малышке, готовой на всё.

В понедельник Евгений Данилович набрался смелости, пришёл в её кабинет, — что это было, Регина?

— Остыньте, юноша. Учитесь укрощать эмоции. Вы в моём кабинете. Прежде чем предъявлять претензии, необходимо усвоить правила хорошего тона. Я вам чем-то обязана? “Мне всё равно — вы просто спите или с кем-то. Мне всё равно. Я всё равно не сплю”. Стихи Катеньки Горбовской. Ты озабочен единственным случаем, когда наши интимные колебания случайно вошли в резонанс? Считаешь, что приобрёл бессрочный абонемент на интимное обслуживание? Я тебя разочарую. Это такая свобода — дышать ничьей. Найди более подходящий объект для соблазнения. Будь реалистом: ты не Апполон.

— Тебе не понравилось? Не верю! Твоё тело сводила судорога. Ты кричала.

— Не рефлексируй. Наверно у меня слишком долго не было мужчины.

— Допустим. Но в кино я тебя сегодня могу пригласить?

— У меня другие планы. Зачем я тебе? Пригласи Верочку.

Евгений Данилович вспыхнул, — вот ещё! У меня нет денег на подгузники.

— Любишь старых тёток? Теперь это модно.

— Не понимаю! Ты дашь фору многим и многим.

— А потом? Потом, что, юноша? Через десять лет что… впрочем, к чему эта дискуссия? Покиньте помещение. Вы мне не интересны.

Вечером, рассчитав поминутно время, достаточное для появления её в собственной квартире, Евгений позвонил, — слушаю.

— Я внизу, у подъезда.

— Мальчишка, наглец! Впрочем… ладно, заходи.

Сердце выпрыгивало от счастливой возможности доказать — это не блажь.

Беззвучно прошелестев навстречу влажной простынёй, Регина обозначила своё присутствие едва уловимым запахом греховных импульсов, — ополоснись.

Евгений с остервенением намыливался, предвкушая зажигательную феерию. Всякое терпение имеет предел. Он буквально изнемогал от желания.

Регина Валентиновна встретила его из ванной причёсанной и одетой, — извини, ты слишком долго, настроение пропало. Если не хочешь чая — тебе пора.

— О-кей, шалунья, о-кей, — закричал Евгений, — ты меня разозлила. Я женюсь, между прочим не на тебе! Как бы не пожалеть!

— Так я и думала. Дай угадаю. Верочка. Определённо она. Тебе не откажешь во вкусе. Тонкая, звонкая. Возможно девственница. Поздравляю!

— С тебя поцелуй. Отеческий.

— Дерзай, папочка. Только не увлекайся.

Казалось бы, ничего особенного не произошло: лёгкое, почти невесомое соприкосновение губ, а по жилам заструились чувственные ручейки непонятной природы электрических импульсов, ускоряющих бег времени и биение сердечной мышцы.

Он торопился, боялся, что Регина передумает, потому изобразил чрезмерный, несоизмеримый с её и своим желанием избыток страсти, который не соответствовал силе возбуждения, хотя одно её присутствие насыщало воздух терпким ароматом грешных мыслей.

Не был Евгений готов к страстной схватке сию минуту. Или испугался фиаско.

— Брэк, юноша, — прервала неудачную попытку любовника Регина, — ты сегодня не в форме.

— Дрянь, ты специально всё испортила!

— Ты переневничал, устал. Так бывает. Дрянь прощаю.

Лучше бы она устроила истерику. Как после этого смотреть Регине в глаза, как!

— Ладно, давай полежим. Просто так. Расскажи мне про Верочку. Ты её любишь?

— Нечего рассказывать. Знаешь ведь — я тебя люблю.

— Глупости. Сам-то веришь в эту чушь? Сравни моё тело и её. Успокойся.

Спустя час или около того секс случился. Теперь Регине не в чем было упрекнуть любовника. Она провалилась в гипнотический транс, была вполне счастлива, но не могла в этом признаться. Слишком велика цена возможного разочарования: рано или поздно любимый поймёт, что опытность — не приз, скорее имитация праздника.

Он звонил, она решительно пресекала желание встретиться, отвергала попытки поговорить.

По ночам женщина плакала: почему он раньше не встретился!

Евгений в пылу нахлынувшего негодования отправлялся к Верочке, иногда к другим безотказным подружкам.

Регина смотрела на него холодно, безучастно.

— Ты меня любишь, — то и дело вопрошала счастливая невеста.

Евгений Данилович отвечал размыто, неопределённо, используя двусмысленные формы речи, предоставляющие лукавую возможность думать что угодно.

Девушка не чувствовала подвоха, она была влюблена без памяти.

Все-все, даже родители, знали, что у неё есть жених.

Беременность никого не удивила. День бракосочетания был назначен.

Верочка бредила предстоящим торжеством.

Евгений избегал встреч с Региной Валентиновной на работе, но каждый вечер звонил.

— Почему, — спрашивал он, — я хочу тебя. Люблю! Тебя хочу, понимаешь! Только ты мне нужна.

— Глупости, юноша. Ты сам не понимаешь, чего хочешь. Готовься к свадьбе. Твоя невеста на сносях. Ты — без пяти минут папа.

— Одна последняя встреча. Последняя.

Регина долго-долго молчала, — поклянись.

— Чтоб мне…

— Приезжай.

Любит, не любит, плюнет, поцелует…

Не в первый раз Антонина убедилась, что природа независимо ни от чего всегда пребывает в состоянии гармоничного равновесия, тогда как жизнью и человеческими отношениями повелевают энтропия и хаос. Слишком хрупкие структуры — доверие, искренность: дунь и рассыпаются.

Не успеешь выстроить из кирпичиков основание фундамента взаимной симпатии, обжить его, чтобы не абы как, а красиво, аккуратно и прочно продолжить возведение счастливого будущего, как оно начинает трещать по швам.

Объяснение — любовь, это всего лишь игра, безумие, топливом которого являются гормоны. Выключили фай-фай, забыли пароль, не внесли вовремя абонентскую плату — гудбай: сами виноваты. Нужно было следить за трафиком.