Между Сциллой и Харибдой

— Относительно, — нахмурился Рауль.

Он махнул рукой, подзывая официанта, продиктовал заказ и замер, пристально меня разглядывая. Делиться впечатлениями об уничтожении бомбы он явно не собирался.

— Мне показалось, часть повозки рассыпалась…

— Это так. Всё, что было внутри сферы, превратилось в пыль. Нам повезло, что мы смогли удержать защиту и ничего не вырвалось наружу.

— Основной удар пришёлся на вас, Рауль, — напомнила я. — Вы как?

— Теперь отлично.

— Теперь? — приподняла я бровь.

— Теперь, когда вижу, что с вами всё в порядке, Катарина, — пояснил он. — Признаться, вы изрядно нас напугали.

Ему принесли заказанную кашу, а мне кофе, молочник и целый поднос с горячими булочками, к которым шли в комплекте несколько вазочек с вареньем. Восхитительный вид для оголодавшего мага.

— И всё же, что случилось после того, как я потеряла сознание? — спросила я прямо. — Я ничего не помню. Очнулась уже в гостинице.

Скорее всего. Потому что я так и не поняла, был ли тот разговор наяву или оказался плодом моего воспалённого воображения. Рауль молчал, пришлось добавить:

— Я ведь всё равно узнаю, только не от вас.

Он нахмурился.

— Да ничего особенного. Хосе Игнасио пришёл в себя, когда я уже заканчивал ремонт повозки. Так-то её проще было выбросить, но пришлось залатать дно временной заплаткой из заклинаний. Поэтому мы разделили обязанности: я следил за вами и за тем, чтобы повозка не развалилась, Хосе Игнасио — за дорогой. Немного пришлось повоевать перед городом. Но мы были слишком уставшими, чтобы оставлять кого-то для допросов, так что не знаю, с чем было связано нападение.

— А трупы допросить? — несколько неуверенно уточнила я.

— А трупы мы решили не оставлять. Ни к чему нам сейчас разбирательства, — спокойно ответил Рауль.

— То есть нападавшие сбежали? — удивилась я.

— То есть от нападавших остались кучки пепла.

Рауль невозмутимо ел, а мне же булочка внезапно показалась совсем невкусной. Я понимала, что горячность Рауля была вызвана тем, что он хотел как можно скорее довезти меня до целителя. То есть тем самым он поставил личные чувства выше своих обязанностей, как должностное лицо. Не этого ли боится Марсела?

— Как ваш Бернар? — решила я опять сменить тему на более удобную. — Он выбрал такую милую форму.

— Необыкновенно деятельная персона, насиделся в заточении, сейчас навёрстывает. Обошёл весь город, уверен, что здесь чисто. Нахальный, самостоятельный, но иногда предпочитает притворяться маленьким и скромным, — Рауль улыбнулся с неожиданной нежностью. — Консультирует очень толково и знает рецепты, которые считаются утерянными в классической магии. Кстати, он обещал меня научить методике хождения по снам, которую использует Теодоро Мурицийский.

Улыбалась я ровно до того момента, как зашла речь о мурицийском короле.

— Он приходил ко мне буквально недавно. Сказал, что если я возвращаюсь в Мурицию и выхожу за него, он мне обещает два года жизни, если нет — умираю сразу, как до меня добирается тётя.

— Он блефует, — уверенно сказал Рауль.

— Мне так не показалось, — покрутила я головой.

— Графиня Хаго — ваша ближайшая родственница. Зачем ей убивать свою племянницу?

— Возможно, она не считает меня племянницей? — предположила я. — Я не знаю, что у неё в голове, но в своё время она не пожалела близкую подругу. С чего бы ей жалеть меня?

— Вы сейчас о чём, Катарина?

— О том, что будущая графиня Хаго провела ритуал, который забрал Сиятельность у её подруги. Та считает, что это случайность, но я уверена, это было запланировано. Нет, графиня Хаго меня жалеть не будет. Думаю, даже выбора не даст, как мне умереть.

— Вы предпочитаете вернуться в Мурицию и выйти за Теодоро? — уточнил Рауль.

Спрашивал он вроде бы даже равнодушно, но взгляд его словно заледенел.

— Я предпочла бы туда не возвращаться, — ответила я. — Но меня могут лишить права выбора, если вы понимаете, о чём я. Теодоро подбирается всё ближе. Графиня Хаго меня тоже в покое не оставит. Кстати, она уверена, что я была в Теофренийском университете, о чём сказала Теодоро. Но вы знаете, Рауль. — Я отпила глоток уже остывшего кофе, потому что в горле было совершенно сухо, после чего продолжила: — Мне кажется, что, если лишить её связи с фамильяром Эрилейских, с ней будет куда проще справиться.

— Помнится, речь шла о том, что вам рано или поздно придётся разобраться с собственным фамильяром, а не с тётей, — прищурился Рауль.

— Возможно, будет достаточно оборвать его связь с графиней Хаго и он начнёт подчиняться мне? — предположила я. — Не знает ли Бернар подобной методики?

— Даже если знает, для этого вам придётся иметь дело с самим фамильяром, а вы к этому не готовы.

— Но вы же мне поможете, Рауль? — улыбнулась я. — Я вам помогаю разобраться с Сиятельностью. Вы мне с фамильяром. Равноценный обмен, не так ли?

— Возможно, — уклонился он от прямого ответа. — Но что потом?

— Возможно, вернусь в Мурицию, не опасаясь ни тёти, ни Теодоро, — предположила я. — Если я решу эту проблему, то смогу больше не бегать и не прятаться. И не подставлять вас под войну с Мурицией. Я — очень хороший предлог для этой войны, знаете ли?

— Смотрю, Марсела с вами уже переговорила? — недовольно спросил он.

Теперь я знаю, зачем она ко мне заходила: предупредить, к чему может привести моё неразумное поведение. Но это я понимала и без теофренийской принцессы.

— Не успела. У меня тоже есть голова на плечах. Я неудобный соратник, Рауль, — признала я. — Вы, наверное, и сами неоднократно думали, что со мной делать после завершения всего этого.

— Мы могли бы вас прятать, сколько понадобится, — предложил Рауль. — Через какое-то время в Муриции появится новый герцог Эрилейский, и мне кажется, вас это не расстроит.

С этим я была согласна: не расстроит. Но меня расстроит нечто другое. И когда расстроит, я бы хотела быть как можно дальше от Теофрении. Мне всё сложнее было сохранять невозмутимость.

— Рауль, поверьте, я очень ценю, всё, что вы для меня делаете, но вы не сможете меня вечно прятать. Рано или поздно всё тайное становится явным. Я не хочу, чтобы вы пострадали.

— Катарина, возможно, мои слова покажутся вам высокопарными, но с некоторых пор я жизни не мыслю без вас, — неожиданно сказал он.

На искренность нужно отвечать искренностью, поэтому я выдохнула:

— Я тоже, Рауль, я тоже. Но давайте честно признаем: во-первых, у нас с вами нет будущего, а во-вторых, Рауль, согласитесь, что вы влюблены не совсем в меня, и вы это прекрасно знаете.