Между Западом и Востоком
Шрифт:
Катя села рядом.
– Но ведь ты любишь маму.
– Да. Очень.
– В этом нет ничего плохого! И я люблю маму.
– Она уехала до завтра! С профессором.
– Родион, лежи, лежи. Слушай, расскажи поподробнее о его работах. Я слышала, создают новый двигатель?
– Это очень секретно. Так секретно, что говорят лишь на работе! И мама почти ничего не слышала.
– Понимаю. Это тоже правильно.
– Но профессор много раз говорил об истории развития техники, с самых ранних времен.
– Роденька, расскажи! Это очень интересно.
Родион стал рассказывать
* * *
Слушая людей, Платон узнал о предстоящем распределении молодых кадров. Конкретные имена пока не называют, однако Платон уверен: лучших оставят в Москве или по крайней мере в Московском Военном Округе.
– А другие?
– Страна у нас огромная и хороших мест хоть отбавляй.
Казалось, Кате можно не волноваться: ее ребята работают отлично. Но, может быть, лучшие кадры понадобятся где-нибудь в дальних краях, потому что там бывают события посильней чем в Финляндии и на Халкин-Голе. Конечно, она очень хотела, что все дети оставались рядом. Она вспомнила, как ее забрали в 1935 году якобы на два месяца.
«Люди меняют планы, а мы ничего не можем изменить. Всех наших, наверное, тоже увезли от папы с мамой. Чем я лучше мамы? Но все-таки, если есть шанс, я постараюсь сохранить нас вместе».
Платон в целом не ошибся: самых умных и смелых решили поставить на особо важные направления. Зоря и Ася будут работать в Москве! Мальчики… наверное, тоже, но их сперва хотят увезти в Особый Отдел, расположенный у самой западной границы.
– Мы будем как на передовой! Мамочка, ты к нам приедешь? Товарищ Солодов тебя очень уважает. Если он отправится туда… – на границу также поедут опытные псы. Их команды уже начали собирать на ближнем полигоне. Прошел слух, что Родион есть в списках.
Альма встревожилась и побежала узнавать. Она могла близко подойти к любому человеку из Отдела, даже к генералу, но не в ее силах заставить кого-либо изменить решение. Итак, решено. Родион отправляется с мальчиками. Эшелон уходит во второй половине августа.
На перроне опять много военных. Ребята сидят у шпал и ждут. Раздается команда. Всех заводят на платформу, начинают размещать. Солодов взял с собой Катю (она заранее решила: если ее не приведут, он сбежит сюда сама). Было шумно. Но Катя сразу увидела Витю и Костю. Втроем они стояли близко-близко. Катя говорила бодрым голосом и обещала:
– Я приеду, мальчики! Приеду! Я узнала кое о чем. Не могу назвать точной даты. Но мы увидимся. Непременно.
Витя и Костя гладили ее лапы, прижимались к щекам. Родиона долго не было видно. Перед самым отбытием он появился в сопровождении профессора Колокольцева. Катя крикнула:
– Родя! – он повернулся к ней.
Но в тот же миг из-за спин выскочила Альма. Она кинулась к Родиону и почти упала перед ним.
– Сыночек.
– Мама, я уезжаю – ради важных дел!
– Я ничего не смогла сделать!
– Мама, не волнуйся. Ведь поедут наши товарищи. Я очень многих знаю. А вместе совсем не страшно.
Альма приникла к его голове.
– Роденька, дорогой. У меня предчувствие нехорошее. Обещай, что будешь осторожен. Я прошу, не беги в огонь.
– Но мы же должны исполнять долг.
– Да,
конечно… Родион, там совсем рядом граница, может что угодно произойти.– Я знаю. – Родион глазами искал Катю.
– Родя! – почти закричала Альма. – Послушай меня хоть раз. Ты должен быть внимательным. Ты, ты… Ты у меня один. Понимаешь, один!
Больше она не могла говорить.
Дали сигнал к отправлению. Родиона и всех, кто еще был на платформе, завели в вагоны. Раздался лязгающий звук и состав стал медленно смещаться. Родиона поместили в один вагон с Костей и Витей. Когда вагон поехал по-настоящему, Альма побежала за ним вдоль платформы, мимо людей в форме. Скоро платформа кончится. Вагон уходит.
– Ты у меня один, Родя! – закричала Альма. Она застыла на самом краю и долго смотрела вслед уходящему составу.
В вагоне взрослые начали веселую беседу, активно знакомясь и общаясь с молодыми.
– У нас во дворе один парень – лет пять назад – уходил в армию из дома. Он был человек. И вот, его человеческая мать схватила его лапти и не отдавала! Она думала, босиком он не уйдет!
– Кеша, у вас там все еще ходят в лаптях?
– Люди – да!
Смех и шутки.
– Женщины бывают слишком сентиментальные. Родя, это твоя мама кричала? Я слышал. Чудно. Она же очень опытный специалист.
– Но она ведь тоже женщина!
Опять смех.
Родион не знал куда деть голову. Спрятаться он не мог, и не мог смотреть на товарищей. На Костю с Витей он тоже не глядел.
– Как родная мать меня… провожала! – затянул один пес. И все подхватили:
Как тут вся моя родня – набежала!
Как тут вся моя родня – набежала!
А куда ты, паренек, а куда ты?
Не ходил бы ты, Ванек, во солдаты!
– Во расшумелись! – заметил красноармеец-часовой.
Раскачиваясь во все стороны, Костя подпевал:
Поклонюсь моей родне – у порога:
Не скулите обо мне ради Бога!
Если б были все, как вы, ротозеи,
Что б осталось от Москвы, от Рассеи?
Что б осталось от Москвы, от Рассеи!
Песню было далеко слышно.
* * *
Состав исчез, но Альма все смотрела на дорогу. Затем она медленно повернулась и пошла по платформе назад. Она проследовала мимо Кати и Солодова и встала рядом с профессором. Солодов тоже идет к нему.
– Иван Иваныч, скажите, у вас свет вчера отключали?
– Да, уже второй раз за неделю. Говорят, на нашей улице недостаточно мощный трансформатор.
– Хм. Почему вам поставили такой. Вы не замечали посторонних?
– Петя, знаете, я в последнее время так увлечен…
– Понимаю. Товарищи ведут наблюдение, но, к сожалению, они простые милиционеры. Мне кажется, вам с Альмой надо выделить поддержку. Родион уехал, поэтому как раз надо помочь.
– Еще одну собачку? Но я плохо их знаю.
– Эту знаете. Катя, Катя! Иван Иваныч, лучше Кати я не вижу кандидата. Как Вы считаете?
– Вполне! Они две девочки и им будет интересно вдвоем!
В изумлении Катя и Альма посмотрели друг на друга.
– Катенька пока нужна в Отделе. Но мы привезем ее в ближайшее время. Кстати, Иван Иваныч, как идет разработка – в общих чертах?