Междуглушь

— Ты уж меня прости, что не испытываю к тебе благодарности! — огрызнулась Алли.

Милос вплотную придвинулся к ней и прошипел:

— Я могу тебе простить всё... кроме одного. Ты забрала её у меня. Этого я тебе никогда не прощу.

Он ушёл, а Алли осталась. Теперь, когда она была привязана к передку паровоза, она получила великолепную точку обзора — такой не было больше ни у кого.

* * *

Поезд остановился у самой реки — рельсы здесь кончались. То есть, конечно, посередине моста на Юнион-авеню пролегало железнодорожное полотно — но поскольку оно являлось частью живого мира, состав-призрак воспользоваться им не мог. На великой Миссисипи не было ни одного междумирного моста.

К поезду подошли Лосяра, Хомяк и Оторва Джил.

— Ты, должно быть, Алли-Изгнанница, — сказала Джил, проходя мимо паровоза. Она бросила оценивающий взгляд на связанную по рукам и ногам пленницу. — Милашка.

Алли подозревала, что сейчас случится, но всей душой надеялась, что ошибается. Она цеплялась за эту надежду до тех пор, пока не раздался грохот.

Первым взрывом разрушило восточную башню моста, через секунду упала и западная. Опоры и балки разнесло в клочья, словно конфетти. Железнодорожное полотно и автомобильные линии провалились, и весь мост свалился в реку, забрав с собой несколько десятков машин.

Алли вопила от ужаса, не в силах вынести этого кошмарного зрелища, и ей вспомнилось то, что она подсмотрела в мозгу у Мэри.

«В этот знаменательный день кое-кому придётся вознестись к свету, но их святая жертва проложит дорогу тысячам, которых мы сможем спасти. Тысячам. И это лишь начало». Так думала Мэри.

Мост погиб, а вместе с ним и те, кто в этот момент находился на нём. Но из дыма и пепла разрушения восстала память о мосте — такая же реальная и нерушимая, как и всё в Междумире. Мост на Юнион-авеню перешёл в вечность [51] .

51

Моста на Юнион-авеню в Мемфисе нет. Потому что его взорвали послесветы Нила Шустермана.

А по правде, его там никогда и не было, поскольку в нашем мире Юнион-авеню не доходит до Миссисипи.

Ветер не позволял никому из послесветов перейти Миссисипи по мосту или пересечь на пароме, или даже на воздушном судне, но паровой двигатель мог противостоять ветру. Всё, что нужно было — это рельсы.

Алли, привязанная к паровозу, первой из всех послесветов форсировала Миссисипи, когда состав-призрак двинулся вперёд, бросая вызов междумирному ветру, противопоставляя ему грубую мощь своего локомотива. Двигатель ревел на полных оборотах; ветер пытался не пустить поезд за реку, но он не мог равняться в силе со столь могучей машиной.

Всего какие-то несколько минут — и состав пересёк Миссисипи, вкатился на мёртвые рельсы на другом берегу и, неся на себе распятую на передке паровоза Алли, помчался в великую западную Междуглушь.

Глава 39 В момент катастрофы

Каждый из жителей Мемфиса помнит, где находился в тот момент, когда был разрушен мост на Юнион-авеню. Улики и свидетельства указывали на нескольких дорожных рабочих, находящихся на мосту незадолго до взрыва, а также на инженера-подрывника, полицейское досье которого до этого времени хранило девственную чистоту. Полдесятка радикальных группировок попытались присвоить себе честь подрыва моста, из-за чего дознаться до правды стало почти невозможно. Всё, что было доподлинно известно — это что кто-то намеренно снёс исторический памятник, убив заодно полсотни человек.

* * *

В момент катастрофы многие видели, как рыжеволосая девушка в зелёном бархатном платье следила за мостом из Мартир-парка — отличного наблюдательного пункта, с которого вся река как на ладони. Свидетели заметили в её поведении некую странность. Она не выказала ни малейшего удивления, её не тронул вид погибающих на её глазах людей. Поднялась волна слухов: зелёная девушка — член террористической группы; нет, она призрак; да нет, никакой зелёной девушки вообще не существовало. Таинственная девушка вдруг стала являться в сотне разных мест и быстро превратилась в городскую легенду. Среди рыжих девочек самым популярным костюмом для Хэллоуина станет в этом году зелёное бархатное платье.

* * *

В момент катастрофы, за несколько миль отсюда другую особу женского пола, одетую в форму солдата Конфедерации, поймали с поличным — она пыталась украсть жареную курицу из мясного отдела супермаркета. Когда раздались взрывы, и всполошённые покупатели кинулись на улицу узнать, что происходит, она решила, что никто ничего не заметит и можно тащить всё, что плохо лежит. Но менеджер не дремал — он был больше занят сохранением порядка в своём магазине, чем смертями и разрушениями где-то невесть где. Девчонку поймали; она разбушевалась не на шутку, но быстро присмирела, когда в магазин прибыл блюститель закона в полном обмундировании.

Как выяснилось, девчонка представляла собой трудный случай. Она утверждала, что у неё нет ни родных, ни дома. И правда — в общенациональной базе данных, содержащей сведения о пропавших детях, она не подходила ни под один из случаев.

— Так не бывает, — настаивал офицер, пока юная особа с его разрешения ела украденную курицу. — Должны же у тебя быть хоть где-нибудь какие-нибудь родственники!

— Не-а, нету са-авсем, — сказала она с акцентом, не оставляющим сомнений — она из какого-то места глубоко на Юге. — Не-а, родичей нет... хотя у меня была собака...

Офицер заключил: ну что ж, за неимением ничего лучшего как отправной пункт сгодится и собака [52] .

* * *

В момент катастрофы Майки МакГилл наконец-то добрался до Грейсленда, где нашёл стайку послесветов — встревоженных, не знающих, что им предпринять. Они сопровождали сюда Шоколадного Огра, но Огр вошёл в междуворот и обратно не вышел. Никто из ребят так и не набрался храбрости сходить туда и посмотреть, что же с ним случилось.

52

Больше Цин на страницах трилогии не появляется. Вот что рассказывает Нил Шустерман о дальнейшей судьбе Цин.

«Что случилось с Потрошительницей Цин дальше?»

(ВНИМАНИЕ! ВОЗМОЖНЫЕ ЛЁГКИЕ СПОЙЛЕРЫ!)

Множество людей, прочитавшие третью книгу трилогии, задавали мне вопрос, что же сталось с Цин, почему она больше не появляется на страницах книги. Дело в том, что вернуть её обратно в сюжет оказалось довольно затруднительно. Она осталась в мире живых и больше не могла ни видеть Междумир, ни вступить с ним в контакт. Поскольку единственные персонажи, которым была небезразлична судьба Цин, не в состоянии о ней позаботиться (Джонни-О застрял на «Гинденбурге», а Ник потерял всякую память о себе самом), то ввести её обратно в сюжет было бы искусственно и неорганично. Я было написал о том, как Джонни-О вспоминал о Цин, но потом сознательно вычеркнул этот ход, ибо всё, что оставалось Джонни-О — это задаваться тем же вопросом, что и фанаты книги: что с нею случилось? А это волей-неволей принудило бы меня к тому, чтобы ввести её обратно в книгу, что было бы совершенно невозможно. Сюжет пошёл так, что никто из наших друзей больше не оказался поблизости от Мемфиса [...]

В повествовании, где границы реальности и без того весьма растянуты, очень важно не нарушать логику этой самой реальности. Что делает такие книги, как трилогия о скинджекерах, захватывающими? Да то, что ты им почти веришь. Я стараюсь никогда не нарушать логических законов действительного мира. Реальность есть реальность, и персонажи, пусть им и приходится иметь дело с экстраординарными и сверхъестественными вещами и явлениями, всё равно ведут себя, думают и чувствуют, как реальные люди. По всем этим причинам и оказалось невозможным ввести Цин обратно в повествование — так же, как невозможно было вернуть в него Любистка по окончании первой книги.

Но выше нос! Я могу рассказать вам, что случилось с Цин потом... и поскольку это я её выдумал, то всё, безусловно, обстоит так, как я рассказываю!

Её приняли на воспитание в ту же семью, куда попала её собака. Ей пришлось трудновато: надо было приспособиться к школе и научиться читать и писать, зато всё, что касалось истории Соединённых Штатов, было её коньком. Каждый год она принимала участие в инсценированных представлениях на тему Гражданской войны — да-да, они действительно устраивали такие игры. Цин влюбилась в парня, воюющего за Север, но они виделись только один раз в год — на играх. Наконец спустя десять лет стороны заключили мирный договор, и эта парочка сможет теперь пожениться. Они планируют купить дом, стоящий на линии Мейсона-Диксона (то есть той демаркационной линии, которая отделяла когда-то северные штаты от южных — прим. перев.).

— А Алли? — воскликнул Майки. — Где Алли? Что с ней?!

Да, они видели девочку, подходящую под его описание. Похоже, её взяли в заложники — другой послесвет тащил её за собой — высокий, темноволосый, со странными голубыми глазами в белую крапинку.

Но тут до Грейсленда дошла весть, что мост взорван и послесветы Мэри пересекли Миссисипи на поезде. Майки понял, что опоздал. Алли, должно быть, теперь пленница, а поезд ушёл.

Майки кинулся к месту катастрофы. Хотя теперь под его ногами был прочный, солидный междумирный мост, Майки, к сожалению, не был привидением с мотором. Какую бы форму юноша ни принимал, он не мог противостоять ветру. Перейти по мосту и спасти Алли оказалось невозможным.

* * *

В момент катастрофы в Комнате Джунглей в глубине шоколадного слоя на полу образовался пузырь — таково было действие отдалённого взрыва. Пузырь прорвался на поверхность, попытался найти хоть какие-нибудь проблески разума, но ничего не нашёл и вновь опустился на дно.

Глава 40 Трансформер и голем

Майки МакГиллу пришлось взглянуть в лицо печальной действительности.