Междумирье

— И все же это самый древний род на островах, и они единственные, кто так и не преклонился перед короной, так что меня очень удивляет твое наплевательские отношение к такому родственнику.

— Ничего с ним страшного не случится, может, он меня только уважать будет больше, — ухмыльнулся я, когда мы уже входили в деревушку.

Глава тридцать девятая — Палочка, камень, мантия

В огромном готическом зале Вестминстерского аббатства заседало специальное внеурочное собрание парламента. В отличие от обычных слушаний, где зал делился на выдвигающих обвинение или предложение, в этот раз удалось достигнуть почти полного единогласия.

Дамблдор и ее величество Елизавета вообще просидели почти все собрание молча, слушая заумные речи, вещающие о угрозе мирового масштаба и необходимости вовлечения Международной Конфедерации Магов.

На деле же этот вопрос был уже решен на более закрытых собраниях. Альбус переговорил сначала с королевой, затем убедил приближенных ему герцогов и некоторых лордов, достигнув необходимого кворума.

Однако даже эти меры оказались ненужными; собрание, спустя полгода после ужасающего до сих пор общественность нападения на детей, наконец-то дозрело до решительных мер.

Размышляя о делах, далеких от ненавистного зала, Дамблдор зацепился взглядом за пустующее уже почти триста лет кресло. Певереллы, самый древний и закрытый род.

— Фрики, — про себя заметил директор. — Уже наверняка выродились в своем сарае, а мы до сих пор относимся к ним, как ко второй короне.

Теперь оставалось только смотреть на то, как постепенно лорды приходили к согласию по некоторым, не особо важным пунктам. И Альбус и Елизавета отлично понимали, что такая игра в демократию важна: ведь без нее власть теряет легитимность и придут времена смуты.

Герцогская трибуна тосковала. Абраксас Малфой, в кои-то веки выбравшийся на заседание, а не отправивший сына, о чем-то тихо разговаривал с Оливандером. Палочковый монополист давным-давно оставил семейное дело сыну и последние лет тридцать просто путешествовал по свету. А ведь он постарше Альбуса...

Сириус Блэк и Рабастан Лестрейндж смеялись, совершенно забыв про собрание.

«Идиоты!» — размышлял Дамблдор. — «Если вы так уверены, что ваша власть непоколебима и никто не подвинет вас с ваших мест, то вы сильно ошибаетесь. Мир меняется, мы, маги, стараемся этому противостоять, но новые магловские веяния просачиваются. Пройдет еще лет пятьдесят и ваши дети уже не смогут так легко наплевать на показательные акты демократии.»

Внезапно что-то заставило Дамблдора напрячься. Волна холодной как тысячи ледяных иголок магии пронеслась по залу. Бросив взгляд на королеву, Альбус заметил ее напряженное выражение. Герцоги и некоторые другие сильные маги тоже напряглись.

Спустя несколько секунд посреди зала появился человек в капюшоне, держащий кровоточащее тело в одной руке и палочку в другой.

Как много людей могут вот так явиться в самое сердце Британской столицы? А сколько из них уже здесь?

Мгновение понадобилось пяти сотням магов, чтобы встать, достать палочки и направить их на незнакомца. Даже королева и директор Хогвартса не стали ломать комедию и присоединились к массовой угрозе.

— О, прошу меня простить, я уже и забыл, что вы судите по одежке, — незнакомец разразился хохотом, а затем щелкнул пальцами, заставив весь зал напрячься. Но ничего страшного не произошло, просто черный плащ с капюшоном стал быстро меняться и приобретать черты мантии члена палаты.

Несколько человек ахнули, кто-то быстро убрал палочку, пока его действия не сочли угрозой могущественному роду, но большинство просто стояло и молча рассматривая белый герб на черном щите. Бузинная палочка, мантия-невидимка и воскрешающий камень, соединенные в едином рисунке.

— Со многими мы не знакомы... о, как поживаешь, Гаррик? — Певерелл кивнул в сторону Олливандера.

— Старость замучала, а ты, я вижу, в расцвете сил, Оред, — ответил ему Олливандер.

— Прошу прощения, мистер Певерелл, но это закрытое заседание парламента Великобритании… — начал было говорить кто-то из лордов, но был прервал очередной вспышкой хохота.

— Тогда я, пожалуй, задержусь. Послушаю, о чем вы тут болтаете. Кстати, — Оред Певерелл обернулся в сторону Дамблдора и по спине старика пробежали мурашки. — Я принес вам небольшой подарочек.

Певерелл кинул к ногам директора еще живое тело.

— Назови свое имя, — приказал Оред.

— Чарли, Чарли Уизли, — проговорил еле живой пленник.

В руке Дамблдора тут же материализовалась убранная до этого палочка, а по залу прошла волна шепотков.

— Он вам не навредит. За попытку воровства я забрал его магию, — бросил Певерелл, проходя к своему креслу по левую руку от королевской трибуны. — Продолжайте, вы точно обсуждали что-то интересное, уж простите, что так грубо прервал.

После того, как Уизли сопроводили в специальную камеру на нижних уровнях министерства, заседание постепенно вернулось в свое русло. Певерелл, за которым присматривал Дамблдор, рассматривал сначала герцогов, над каждым из которых был вырезан герб его семьи, затем окинул взглядом лордов и сиров.

Закончив с осмотром, он усмехнулся и посмотрел в упор на Дамблдора.

— Занятная у вас палочка, мистер Дамблдор, — услышал директор у себя в голове. — Печально видеть, что наследство моих предков постепенно покидает высший свет нашей родины. Мраксы и Поттеры больше не с нами?

— Мраксы выродились полвека назад, — Дамблдор направил свою мысль в сторону собеседника. — А вот последний Поттер пока еще слишком юн, чтобы присутствовать на нашем собрании.

— А Гонты?

— Я не знаю. Их не видели уже больше ста лет; поговаривают, что у старика Грегори не было детей. Но долгое отсутствие ведь не признак исчезновения, не так ли? — Директор усмехнулся. Со стороны этот диалог выглядит наверняка очень странно, ведь при невербальном общении нужно поддерживать контакт глазами.

— Вы знаете, где Поттер? — спросил Оред. Дождавшись кивка от Дамблдора, добавил: — Я хотел бы с ним встретиться лично. Мой покойный дядя отзывался о нем крайне… противоречиво. Должно быть, это очень интересный молодой человек.

— Это возможно, загляните ко мне в замок дня через три. Разговаривать во время этого фарса несколько неудобно.

На этом диалог двух древних магов прервался и оба сделали вид, что внимательно слушают выступающего лорда Аббота.

***

— Он изменился, стал просто невыносимым, — стучала жаловалась Лита матери. — Перестал с кем-либо общаться, кроме этой… Гринграсс. Сидит целыми днями и читает свои заумные книжки.