Межлуние

Неуклюже опустив то, что у людей называют руками, фигура шатнулась назад, сделав неестественный шаг с прямыми коленями, как бывает у впервые вставшего на ходули. Развернувшись на месте, она согнулась и по ее поверхности пошла рябь, сглаживающая силуэт, дробящая и уплотняющая сеть граней, подчиненных форме треугольника. Затем еще и еще раз. Изменения происходили все быстрее, а интервалы между ними становились короче. Казалось, что это будет продолжаться вечно, пока в какой то-то момент то, что стояло под сенью ветвей, не явилось копией человека, одетого по последней моде в темный футровский костюм.

Он повел плечами, посмотрел на ладони, согнул и выпрямил ногу, и повернул голову в ту сторону, куда поднимались вампиро. Не произнося ни звука, мужчина начал спускаться вниз, а его раскачивающаяся походка постепенно совершенствовалась, приобретая грациозность.

* * *

В этот прекрасный солнечный день было сложно поверить в то, что совсем недавно празднование дня рождения закончилось столь драматичными событиями. До сих пор еще никто не осмеливался так дерзко и подло бросать вызов Миллениум, прикрываясь маской неизвестности и оставаясь безнаказанным. Многие сомневающиеся носили на языке не заданный вопрос — неужели Дон Норозини теряет хватку?

Жизнь, конечно, шла своим чередом. Большая часть семей выразила скупые соболезнования и вернулась к своим делам, и о случившимся ранее напоминали лишь траурная драпировка, скрывающая громоздкие украшения замка, и нарочито мрачные лица прислужников, окруживших одинокую всадницу со всех сторон, едва она приблизилась к резиденции Анзиано.

Эмира Трен отдала свое оружие и с независимым видом расхаживала вдоль стены, поглядывая на барельефный череп каждый раз, когда проходила мимо. Ожидание Франческо затянулось, и она позволила себе обратить внимание на статного незнакомца, прислонившегося к грубой фортификационной кладке. Какая-то особенная деталь, неуловимо ускользающая от проницательной леди, отличала его ото всех вампиро, увиденных ею ранее.

Привыкнув действовать решительно, она направилась в его сторону и, не позволяя холодному официальному тону испортить первое впечатление, обратилась к нему напрямую:

— Если Дон Норозини не желает меня видеть, то, возможно, вы скрасите мое ожидание?

Молодой человек выпрямился и кажется, немного смутился. Наверное, он впервые встретился с таким напором.

— Маргад Георг Алехо Гранд к вашим услугам.

— Расскажите, как себя чувствует Велия?

— Заперлась в комнате. Это все, что я могу вам сказать.

— Это тяжелое испытание.

Лицо молодого человека не отражало на себе каких-либо чувств, и, тем не менее, Эмира уловила тень равнодушия. В пустых глазах идальго не было ни капли эмпатии.

— Когда-то нам всем пришлось пройти через это. Я хочу помочь вашей семье.

— Весьма кстати, — заметил спустившийся к ним Франческо, — рад тебя увидеть, Эмира.

— Я уверена, мы еще встретимся при иных, более подходящих обстоятельствах, — обратилась девушка к Маргаду, и тот изобразил учтивый полупоклон.

Поднимаясь к нижнему этажу замка, леди задалась закономерным для илинийца вопросом:

— Как получилось, что у него эспаонский акцент, но северное имя?

— Нарекли в честь деда по материнской линии.

Франческо уловил особые нотки в ее голосе и, подумав, добавил:

— Мне рассказала об этом его невеста.

Разумеется, Аэрин никогда не сообщала ему ничего подобного, хотя это не отменяло сам факт подбора имени идальго.

Эмира кивнула и замолчала.

Ее проводник повернул в глубину сада, и по его плечам и голове заскользили тени от балок перголы, выводящей к семейному склепу, где у отворенной ограды скучала пара рослых прислужников, вооруженных фузеями. При виде Эмиры они выпрямились и прекратили обсуждать любимые сорта винограда, передающие характер и красоту южных земель.

Таким образом, охраняемый преданными людьми, под защитой тенистого сада и каменного свода, глава Миллениум находился вдали от лишних ушей и солнечного света, сгорбившись в палисандровом курульном кресле в центре холодного помещения, чьи стены закрывали каменные гробы с высеченными на торцах именами усопших. Из кабинета перенесли сюда и установили по обе руки от старца знакомые любому гостю стулья. Один из них пустовал, а другой заняла Элизабет Гранд, проигнорировавшая появление посетительницы.

После обязательного приветствия, Франческо оперся руками о спинку пустого стула и выжидающе посмотрел на Эмиру, в свою очередь, изучающую Дона Норозини.

— Позвольте принести свои соболезнования.

Анзиано наклонился вперед и, протянув руку, предложил ей сесть на свободное место. Элизабет неодобрительно поджала губы и отвернулась, будто бы прислушавшись к звукам сада.

— Как ваш отец?

— По счастью, в добром здравии.

— Мы через многое прошли, и я рад, что он вырастил такую дочь.

Эмира склонила голову в знак благодарности.

— Я понимаю, почему он не приехал сам. В последнее время у нас разные взгляды на будущее Илинии и он не желает подставляться под удар тех, кто совершил это преступление. Буду безмерно признателен, если он поддержит мое предложение и посетит встречу Донов.

— Я передам отцу ваши слова и предлагаю свою помощь в поиске виновника.

— Окажите мне услугу. В Сагро знают все об оружии, что можно купить в наших краях. Франческо, если тебе не трудно, покажи пистолет нашей гостье.

Послушно развернув ткань, он протянул Эмире несостоявшееся орудие убийства.

— Разряжен?

— Да мы вынули пулю. Вот она.

Леди взвела и спустила механизм кремниевого замка.

— Очень странно. Рукоять вырезана ромскими мастерами, ствол выписан у бриатов. Замок эспаонский. Нет ни клейма мастера, ни украшений.

— Почему убийца не купил нубрийский механизм? — Вклинилась в разговор Элизабет.

— Его сложнее найти и он дороже. Следовательно, проще выследить покупателя.

Эмира покатала на ладони пулю, но в своих мыслях она уже шла по коридорам Капеллы. Что, если она испытает ту, кто увидит сокрытое от глаз вампиро?

— Мои мастера могут сказать больше.

— Я буду ждать результатов.

Забрав пистолет, Эмира вежливо попрощалась, и вышла вместе с Франческо. Дождавшись, когда их шаги потеряются в шуме листвы, Дон Норозини обратился к Элизабет:

— Если бы Блурд покушался на жизнь Велии, то не отпустил бы ее ко мне.

— По крайней мере, Эмира не причастна. Она бы не стала нанимать кого-то, а сделала бы это сама.