Мезолит СССР
Шрифт:
Вполне возможно, что часть самых южных районов нашей страны была заселена уже в позднем плейстоцене, о чем, в частности, свидетельствуют нижние слои стоянки Туткаул. Эта же культура продолжает развиваться и в раннем голоцене. В позднем же плейстоцене начинает складываться и культура северо-восточного Казахстана, судя по материалам стоянок Виноградовско-Тельманского р-на. На всей остальной территории Средней Азии и Казахстана мезолитическое население, вероятно, появляется позднее, может быть, за исключением некоторых районов горного Памира.
Совершенно неизвестны раннеголоценовые памятники Западной Сибири. В Средней и Восточной Сибири на юге продолжает развиваться население, оставившее культуру типа Верхоленская Гора и Усть-Белая. Оно не только осваивает Приангарье, но и распространяется, по-видимому, в Забайкалье, частично в Приамурье и в долину Верхнего Енисея. С начала голоцена в бассейне Алдана существует
Посмотрим, как меняется положение в мезолитической истории на уровне позднего мезолита. Продолжают свое развитие культуры Севера Европейской части СССР. Мы видим здесь только отдельные частные изменения в их материальной культуре, не меняющей общей картины. Наблюдается дальнейшее освоение новых территорий, что выразилось в заселении бассейнов Северной Двины, Печоры и Мезени, вероятно, какими-то потомками уже известных постсвидерских культур.
В Прибалтике и Белоруссии тоже мало изменений. Продолжают существовать уже известные в раннем мезолите человеческие сообщества. Появляется только одна новая культурная единица: с запада приходит население, оставившее яниславицкую культуру. Не совсем ясны отношения вновь пришедших с туземным, как можно выразиться, населением: с одной стороны, есть памятники, где соседствуют элементы, скажем, неманской и яниславицкой культур, с другой стороны, довольно быстрое продвижение яниславицкого населения на юго-восток и юг, о чем говорят факты, свидетельствует о невозможности его дальнейшего пребывания в бассейне Немана и в Поднепровье.
Изменяется положение в Волго-Окском бассейне. Здесь наряду с бутовским населением, уже достаточно прочно освоившим западную часть региона, появляется другая группа, родственная населению Восточной Белоруссии и Северной Украины, оставившая иеневскую культуру, которая вытеснила «бутовцев» в восточную часть Волго-Окского междуречья, а некоторые их группы вынудила уйти из региона совсем в бассейн Сухоны и в Среднее Поволжье. В свою очередь, враждебность к окружающему миру и вследствие этого замкнутость привели к внутренней деградации и исчезновению иеневского населения.
Появляются новые группы на Востоке Европейской части СССР: это усть-камская и камская культуры. Первая из них тоже, как и иеневская, вероятно, связана с кругом культур Восточной Белоруссии и Северной Украины, их ареалы почти не перекрываются, они сосуществуют на значительном отрезке времени.
Меняется культурная картина на Украине. Продолжается развитие горнокрымской культуры. Исчезают, по-видимому, памятники типа Белолесья. Однако на мезолитической карте проявляется несколько новых культурных явлений. Прежде всего это кукрек, возникший на местной позднепалеолитической культурной основе (мало проявлявшийся на стадии раннего мезолита) и распространившийся очень быстро по территории значительной части Украины. Появляется в Северо-Западном Причерноморье гребениковская культура, которая, возможно, отпочковалась от горнокрымской. Отдельные группы ее населения проникают даже в Приазовье. В Поднестровье распространяется еще одна группа с трапециями в каменном инвентаре (речь идет о памятниках типа Фрумушика); ее происхождение остается спорным. В бассейне Северского Донца с участием пришлого яниславицкого населения формируется донецкая культура. Продолжается развитие родственной коморницкой таценки-кудлаевской культуры и т. д. Все это создает мозаичность в культурной карте Украины, приводя к культурным скрещиваниям, что осложняет распознавание культурной принадлежности отдельных памятников.
Мало изменяется культурная карта на Кавказе, только, может быть, в сторону некоторой дифференциации культур. Зато в Средней Азии в позднемезолитическое время несомненно освоение пустынь, поскольку целый ряд памятников открыт в Кызылкумах и на Устюрте. Все они носят специфический характер, являясь в то же время как бы ступенями развития предыдущих культур. Появляется мезолитическое население в Ферганской долине. Осваивается Восточный Прикаспий, некоторые части Западного Казахстана, расширяется заселение Памира.
В позднем мезолите мы видим новую группу населения и в Среднем Зауралье (кокшаровско-юрьинская культура). По-видимому, она теснейшим образом генетически или родственно связана с камской культурой Приуралья. Отдельные стоянки этого времени встречены на севере Сибири — на Ямальском и Таймырском п-овах, куда человек, очевидно, проникает в поисках охотничьей добычи. Продолжается развитие мезолита Южной Сибири. Расширяется ареал сумнагинской культуры, которая распространяется до Охотского моря. Выявлены позднемезолитические
стоянки в верховьях Колымы. Наконец, именно к позднему мезолиту относится заселение Сахалина и, возможно, Курильских островов.Такова в общих чертах история людей мезолитического времени на территории СССР. Конечно, в нашем изображении она представлена как канва для будущих более детальных исследований по отдельным регионам и по всей территории нашей страны в целом. К сказанному необходимо добавить, что подавляющее большинство мезолитических культур СССР дало начало новым неолитическим культурам; характер этого процесса будет рассмотрен в томе «Неолит».
Интересно теперь обратиться к образу жизни и быту людей, живших на территории СССР в мезолитическую эпоху. Все факты, полученные из многочисленных стоянок, найденных в нашей стране, показывают, что основой хозяйства во всех регионах была охота. Разумеется, охотничья добыча, т. е. виды животных, на которых охотился человек, была разной в зависимости от экологической ниши. Различными были приемы и средства охоты. Так, в лесной зоне в основном практиковалась охота с луком (как с ручным, так, возможно, судя по находкам в Висском торфянике, и с луком-самострелом). Вероятно, только этот вид охоты в условиях лесной зоны был эффективным. Очевидно, применялись здесь и способы охоты другого порядка, в частности поколюги на переправах через реки, ямы-ловушки, западни и т. д., но они носили эпизодический характер. Охота с луком, конечно, не была каким-то застывшим и не изменявшимся видом хозяйства. С течением времени она видоизменялась, усложнялась и дифференцировалась, о чем свидетельствует расширение ассортимента форм наконечников стрел в позднемезолитическое время. Появление в серии памятников лесной зоны на ступени позднего мезолита коротких симметричных трапеций, использовавшихся, как показал трасологический анализ, в качестве самостоятельных наконечников стрел с поперечным лезвием, свидетельствует о возможном появлении новых видов охоты именно на ступени позднего мезолита лесной зоны.
В условиях открытых степных ландшафтов лук, конечно, тоже использовался, и достаточно широко. Однако состав охотничьей добычи предполагает здесь сохранение некоторых старых, возникших еще в палеолите способов охоты, в частности загонной охоты. Думается, что она сохраняет только эпизодическое значение. В горных районах преобладающее значение получает лук. Но и здесь, по-видимому, загонная охота еще применялась.
Преобладание охоты с луком заставило изменить состав охотничьих экспедиций. Теперь уже не было необходимости в участии в охоте больших групп населения. Стала возможной охота небольшими коллективами охотников, что делало ее не менее эффективной и давало возможность посылать такие небольшие группы в разных направлениях от места обитания, полнее осваивать охотничью территорию данного социального коллектива. Вместе с тем это способствовало интенсификации охоты и более быстрому уничтожению животных на каждой данной охотничьей территории. Все это вызвало к жизни два обстоятельства, приведших к изменению в образе жизни людей. Одно из них выразилось в необходимости более частого передвижения как в пределах данной охотничьей территории, так и вне ее. Отсюда мы встречаемся часто в рамках мезолитической эпохи с небольшими по площади, кратковременными стоянками, порой не имеющими следов каких-либо жилых конструкций. Второе обстоятельство — сокращение количественного состава социально-производственных коллективов, что также видно по характеру поселений и жилищ.
Интенсификация охоты, порой сокращение охотничьей добычи привели к развитию еще двух видов хозяйства — собирательства и рыболовства. Собирательство, разумеется, появилось в палеолите. Однако, вероятно, только в мезолите оно приобрело характер выборочного. Об этом говорят находки моллюсков на ряде стоянок, скорлупы лесных и водяных орехов. Думается, что в южных районах могли широко использоваться для этого и дикорастущие злаки. Во всяком случае знакомство с их пищевыми достоинствами, несомненно, осуществилось задолго до появления земледелия.
Рыболовство в мезолите становится не случайным видом хозяйства в виде охоты на рыбу или ловли ее проходных видов во время нереста, как это, может быть, было в палеолите, хотя эти виды рыбной ловли, конечно, в мезолите могли сохраниться. В ряде районов именно в мезолите появляются рыболовные крючки, что говорит о ловле рыбы с леской из сухожилий, а в конце мезолита мы встречаемся уже с находками остатков сетей, что, несомненно, свидетельствует в пользу появления целенаправленного рыболовства как особой формы хозяйства с возможным использованием при этом лодок. Трудно сейчас сказать об эффективности мезолитических способов ловли рыбы, но то, что этот вид деятельности получил самостоятельное выражение, сомнений нет.