Мезозой. Дилогия

А Марина действительно оказалась симпатичной — это стало ясно, едва они свернули с темной улицы на светлую и чистую, названия которой Кирилл уже не смотрел. Все его внимание было приковано к очаровательной спутнице.

Притягательность Марины крылась не в каких-то впечатляющих внешних данных, хоть фигурой и лицом природа ее отнюдь не обделила. Обаяние исходило из слов, манеры говорить, мимики, движений. Она оказалась раскрепощенной (в самом хорошем смысле) и открытой, а это Кирилл всегда ценил в окружающих. Вообще, ему давно не хватало встреч с людьми, с кем общение проистекает так естественно, натурально, с кем можно вот так вот сходу поговорить по душам.

— И что, значит, завтра улетаешь?

— Наверное, — Кирилл пожал плечами. — Мне очень нужны деньги. Ты даже не представляешь, как. Вот, например, сколько у вас здесь можно зарабатывать?

— Ну, тысяч сорок можно. Если есть опыт — то и пятьдесят. А узкие спецы могут и семьдесят получать.

— А в евро сколько? Извини, я как-то не слежу за курсом…

— Да он уже лет пять не менялся, — рассмеялась Марина и запрокинула голову. Ровные темные волосы качнулись, на мгновение приоткрыв светлую шею. — Триста рублей за один евро, считай сам. Это несложно.

— Ого… — произведя быстрые подсчеты, протянул Кирилл. — Выходит, мы еще не так плохо живем. А все равно ноем.

— Все ноют, такова жизнь, — пожала плечами Марина. — Американцы, что сюда приезжают наших девок тискать, тоже любят пожаловаться и постонать, что, мол, работают много, а получают не очень. Спросишь — сколько? А они — шестьдесят тысяч в год. Не люблю их.

— Американцев? А за что? Из-за войны?

— Да какая война, — отмахнулась Марина. — Меня тогда и в проекте еще не было. Не люблю за то, что считают нас третьим сортом, хоть сами дуболомы. Ни языков не знают, ни мира, даже если целиком его объездят. У нас дети, прочтя пару энциклопедий, в эрудиции дадут фору любому американскому менеджеру. Не понимаю я русских девчонок, зачем связываться с кем попало? Неужто счастье в большом доме и ровной лужайке?

— Несмотря на квасной патриотизм, ход твоих мыслей мне нравится, — Кирилл ухмыльнулся, Марина несильно ткнула его в бок и улыбнулась.

— Мы, кстати, пришли.

Они остановились возле истинной, хрестоматийной хрущевки — архитектурного динозавра, давно замененного в Крулевце на более современные блочные аналоги. Хотя многие горожане и по сей день негодуют, убежденные, что блоки сделаны из ядовитых материалов, и что поляки их травят, а старый добрый советский кирпич, мол, само здоровье.

— Что ж, был рад познакомиться, — ну, на этом моменте Кирилл замялся бы в любом случае, не может же все идти безукоризненно. — Не бойся, дорогу найду. Наверное.

— А не хочешь зайти?

Предложение прозвучало так, будто девушка приглашает старого друга выпить чашечку кофе в рабочий перерыв, а не предлагает незнакомцу посреди ночи отправиться к ней. Надо ли говорить, что ответил Кирилл?

28

Случается, что люди неожиданно попадают на одну волну. Трудно описать это чувство тому, кто никогда его не испытывал. Можно только добавить, что порой такое происходит с теми, кто давно знаком, но чаще все же с незнакомцами, едва узнавших или даже увидавших друг друга.

Чаще всего это случается на вечеринках, когда алкоголь или наркотики сшибают напрочь все кандалы и зажимы, и люди буквально начинают понимать друг друга с полуслова. Трезвому ловить на таких мероприятиях нечего, а вот пьяному — раздолье. Так и случается спонтанная близость, обычно неуклюжая и не такая уж приятная, а наутро и вовсе постыдная. Люди просто чувствуют друг друга, и им не нужны слова. Есть в этом что-то животное, а значит, что-то природное, и, следовательно, прекрасное. Да не в алкоголе, конечно, а в языке чувств. А то, что поутру не хочется смотреть друг на друга… Что ж, здесь в дело вступает как раз-таки похмелье, будь оно неладно. Алкоголь до добра не доводит. Но ведь полное взаимопонимание возможно и у абсолютно трезвых людей.

В коматозном сне обычной жизни подобные чудеса случаются редко, но очень метко. Каждое из них окрыляет, дает силы, дарует новый запал. И самое приятное, что такую подпитку получают в равной степени оба, даже если приятный миг взаимопонимания длится считанные минуты.

Они проговорили до пяти утра. И между ними не было ничего из того, что должно бы, по уму, быть, и в чем нет ничего плохого. Дальше теплых объятий и дразнящего поцелуя на прощание дело не заходило. Оба понимали, что не стоит сразу нырять друг другу в душу, но иначе не получалось. Провожая гостя, Марина не сумела скрыть тоски — она была в ее словах и глазах.

Спускаясь вниз по затхлому подъезду с давно не крашеными стенами, Кирилл все ждал, когда же и на него накатит. Ощущение было, будто он покидал свою квартиру. Свою крохотную однушку, небогато обставленную, как и подъезд, требующую ремонта, но очень чистую и уютную. Он будет очень сильно скучать. Даже если новые впечатления захлестнут с головой, а имя Марины уйдет из памяти, что-то глубоко внутри останется.

Дорогу в отель Кирилл помнил смутно, да и не хотел о ней думать. Ноги сами понесли его туда, откуда он прибыл, оставив ум в покое и дав ему вволю набормотаться.

Ему двадцать семь, ей — двадцать четыре. Но она умнее, интереснее, ярче, чем он. Поменяй их местами, и у Кирилла в жизни все бы осталось по-прежнему — унылая работа, бедность, спорт как единственная отдушина. А вот Марина, родись она в Евросоюзе, сейчас бы точно не прозябала. Жизнь, жизнь, несправедливая ты штука.

Улицы умерли окончательно. Клубы затихли, припаркованные там и сям машины погрузились в предутреннюю дремоту, в окнах не горел свет. Кирилл, кажется, оставался единственным бодрствующим существом в этом городе. Воскресенье, что и говорить. Интересно, как там Сеня с Миланом? Окосел-таки серб как следует или нет? А где неугомонные близнецы? Небось, уже храпят без задних ног, возможно даже в полицейском участке, с их-то характером.

Странно, но сам Кирилл спать совершенно не хотел. При этом он знал, что стоит дойти до постели и упасть, как сон мгновенно обрушится мягким обухом. Это значит, что тело устало, но душа поет.

Он будет вспоминать эти посиделки на кухне при свете тусклой ламы, вкусный зеленый чай и домашний пирог с вишней. И, конечно, разговоры. Они обсудили все, что могли обсуждать молодые люди — знаменитостей, моду, шутки, фильмы, музыку, даже новости и политику. И почти всегда сходились во мнениях, причем безо всякого принуждения. Никто не стремился никому угодить, подлизаться, добиться чего-то гадким лицемерием и лестью. Здорово было, других слов и не подобрать.

И ведь надо же такому случиться, что задержаться в этом городе нельзя даже на день. Даже на один день! Марине через четыре часа на работу, да и Кириллу пора хоть немного поспать. Космический путь может оказаться сложным и болезненным, он много слышал подобного из рассказов тех, кто летал. Таких людей с каждый днем становилось все больше. Гроско, Кэттл и Санбим стремительно распространяли свое влияние на другие системы, начиная со своей родной — Луна, Марс, спутники Сатурна… Ресурсы, как выяснилось, с такими возможностями искать и добывать совсем не сложно, равно как и наладить стабильную логистику. Спрос на все это рос, как на дрожжах — очнулся Китай, вышла из стагнации экономика США, Индия впитывала нефть, газ и металлы, как огромная сухая губка, брошенная в воду. Даже Евросоюз начал помалу вставать на ноги — в этом году ожидался скромный рост. Пресловутый кризис перепроизводства и всемирный экономический застой, отнявший у человечества почти тридцать лет и остающийся главной темой во всех учебниках истории, постепенно превращался в неприятный пережиток прошлого.