Мгновения вечности

Но она ответила ему: «Мы с ним даже не виделись за эти семь дней, мы даже не встречались».

Но начальник снова сказал ей: «Твоя статья — достаточное доказательство того, что тебя загипнотизировали. В ней нет ни одного отрицательного высказывания, нет критики. Я не могу напечатать твою статью. Тебе придется изменить ее». Этим журналом владеет одна христианская община. И поэтому журналистке пришлось изменить статью, и написать там то, что она заведомо знала — было ложью.

Это такой нелепый мир. Люди несчастны в нем, несчастья стали их естественным качеством. Здесь иногда кто-то становится несчастным, иногда кто-то улыбается. Но это происходит совсем по-другому.

Эта женщина почувствовала большие беспокойства, потому что она открыто написала обо всем, что она видела здесь в эти семь дней. Она позвонила мне из Нью-Йорка: «Если Шила будет проезжать мимо, а я буду в Чикаго, и мой начальник будет также в Чикаго. Если бы Шила могла приехать сюда и провести один день с нами, он бы переменил свое мнение, потому что мой начальник считает, что меня нужно теперь депрограммировать. Если бы Шила встретилась с ним, было бы очень хорошо!»

Я сказал Шиле: «Это неплохая мысль, встретиться с этим человеком и попытаться загипнотизировать его, сможешь ли ты с ним что-то сделать?» Что же случилось на самом деле? Он даже не взглянул на Шилу он не оставил ей ни одного шанса загипнотизировать его, он смотрел в сторону, и не смотрел ей прямо в глаза».

Я сообщил австралийским средствам массовой информации: «Готовьтесь, грядет мой век!» Теперь вся Австралия боится меня, они все дрожат. Газеты начали писать что людей очень сильно беспокоит возможность моего присутствия в Австралии, они боятся, что я могу остаться здесь и не покинуть Австралию, но репортер, который приехал на встречу со мной, очень умный человек. Я по настоящему полюбил этого человека. Он не простой журналист.

Он постоянно отвечает на телефонные звонки, и он сообщил нам: «Я никогда не отвечал раньше сам, отвечала моя секретарша, но на этот раз я решил отвечать сам, потому что я сам говорю им, что был в вашей общине, и видел этого человека, видел общину, там прекрасные люди, и вам нечего бояться. Пусть вас не беспокоят слухи. Опасности никакой нет». Но теперь по всей Австралии прокатилась волна страха. Я еще даже не посетил эту страну, у меня нет возможности.

Но мои последователи были там, мои последователи появляются во всех странах. И в каждой стране мои последователи сталкиваются с этой проблемой. Политики и все подобные им люди не могут поверить в то, что я не собираюсь использовать свое влияние в политической борьбе за власть. Эти умственно отсталые люди не могут в это поверить, не могут поверить в то, что может существовать человек, который может оказывать такое воздействие на людей и не воспользуется этим никогда.

Я влияю на людей из-за того, что я люблю своих последователей, и не пытаюсь разрушить их.

— Вы считаете, что пресса освещает все правильно?

— Почти что правильно. Полностью правильно она не может освещать по той простой причине, что журналисты не достигли еще уровня искусства. Они служат отсталым массам, и играют на сентиментальности людей. Это преступление. И поэтому я говорю почти что правильно.

Большая часть журналистов была очень справедливой, любящей, это единственные люди, с которыми я приходил в соприкосновение во внешнем мире. Они были достаточно разумными, и они смогли понять, о чем я говорю, они поняли мой юмор.

Все журналисты, которые приехали сюда, кроме одного или двух, наслаждались общением, они полюбили это место, и хотели приехать сюда снова.

Личная жизнь

В тысяча девятьсот восемьдесят пятом году впервые Раджниш говорит о личной жизни. В Июле были напечатаны три книги, которые составлены из бесед, которые он вел, сидя в зубоврачебном кресле. Во время интервью, он отвечал на многие личные вопросы.

— Кто вы?

— Я просто обычный человек. Я считаю ваших спасителей человечества, ваших пророков, ваших посланцев Бога чокнутыми. Эти люди видели галлюцинации. Они не были в здравом смысле. Что уж говорить о том, что они просветленные. Их нельзя даже отнести к нормальным людям. Они больные. А священники — представители таких сумасшедших.

Я обычный здоровый человек. Я считаю, что быть здоровым, это, значит, находиться в своем бытие, быть целостным, просветленным. Это не делает вас выше других. Это делает вас уникальными, вот почему вас нельзя отнести ни к какой категории. Каждый просветленный человек по-своему уникален.

Все испытанное мной превратило мою жизнь в благословение. И сделало жизни тысяч других людей благословением, радостью. Я не делю человечество, и не вызываю ненависть в нем. Я не стал причиной множества сражений и войн, насилия.

Я не представляю никакой религии. Я меня есть религиозный опыт, и я — собственный авторитет.

— Что делает вас такими особенными? Почему вы стали лидером? Вы говорите людям разные вещи, и они следует тому, что вы говорите им, но почему вы стали их лидером, а не кто-то другой?

— Спросите у них сами, потому что я не их лидер. Я не говорил им, что они — мои последователи. Я не просил их, чтобы они приехали сюда и были здесь со мной. Это их дело, это их трудность, они сами отвечают за это. Я очень безответственный человек. Я не могу отнимать ответственность у других и брать ее на себя. Достаточно того, что я отвечаю за себя. Поэтому если вы хотите узнать, спросите сами о моих последователей, почему они выбрали лидером меня.

— Удивляет ли вас, что они следует за вами?

— Это удивляет меня безгранично. Это действительно чудо. Я не чей-то лидер, но полмиллиона людей почему-то считает себя моими последователями.

— Вам это нравится?

— Нет, не нравится ни капли. Мне это не нравится. Мне нравится дружба, а обожание ставит одного человека выше других, на пьедестал. Я меня же нет эго, и я не выше чем кто-то другой, я не более свят, чем они.

Но меня определенно удивляет это. Они обожают меня они, должно быть, совсем сумасшедшие! Что я могу с этим поделать. Скажите мне. Мне просто приходится мириться с этим.

— Возможно, вы сделали несколько ошибок. Ошибаются ли просветленные?

— Я совершил множество ошибок. Но это делает меня более человечным. Человека легче любить, чем любить единственного рожденного сына Бога на Земле.

Никогда не пользуйтесь этим словом: совершенный. Здесь все несовершенное. Так и должно быть, кроме идиота Папы поляка. Они идеальны и непогрешимы.

Только идиоты могут претендовать на свою непогрешимость. Мудрецы говорят: «Может быть, так и есть. Мы не знаем точно, да, у нас были проблески. Мгновения ясности, иногда были такие мгновения, когда мы могли сказать: это есть То, но Ничто не вечно под Луной!».