Мхитар Спарапет

Тем временем конница Реджеб паши теснила в центре войска мелика Нубара. Повернувшись вправо, Зарманд заметила это и, долго не раздумывая, крикнула:

— Подымайтесь, мужики, смотрите: полк мелика Нубара зажали… — И, не ожидая, пока все последуют за ней, подобно наседке, бросающейся на коршуна, устремилась к расположенным справа холмам.

— Стой крепко, Нубар, мы с тобою! — крикнула она бодро.

И без того жаркий бой стал еще более ожесточенным. Ополченцы в едином порыве бросились в бой. Они длинными копьями сбивали сипаев с седел, пронизывали животы коням и падали сами, сраженные меткими ударами опытных турецких воинов.

Давид-Бек увидел самоотверженный поступок ополченцев Зарманд, и у него пересохло во рту. Он закрыл на миг глаза, чтобы не видеть, как гибнут эти близкие его сердцу люди, защищающие свою землю, свои дома. Затем он окликнул сотника Гиджи:

— Иди помоги ополченцам! Спеши!

Гиджи нехотя побежал в сторону своего полка, стоящего за холмом. Это был последний полк резерва Давид-Бека. Остался только Алидзорский полк «Опора страны», который Бек не решался бросить в битву. Обе стороны несли огромные потери. Однако турки бросали в бой все новые и новые отряды, а ряды армянских воинов редели.

Алидзорцы стояли в ущелье и еле удерживали своих рвущихся вперед коней.

На всех участках обширного поля битвы шли ожесточенные бои. Приближался роковой час. Давид-Бек видел, как тают его полки. На левом крыле турки теснили к реке полк Бали. В центре, мужественно сражаясь, теряла силы конница князя Баяндура. Турки здесь добились превосходства. Но полк Баяндура не отступал, воины сражались, пока были в силах держать в руках оружие, а павшего тотчас же сменял другой. Ущелье Аракса гремело от грохота пушек, от ружейной стрельбы и от исступленных криков десятков тысяч людей, уничтожающих друг друга. А солнце только что достигло зенита, и от его прямых лучей окрашенный кровью песок блестел багровым цветом.

Следя за напряженной битвой своих войск, Бек то и дело посматривал в сторону тыла турецкой армии, туда, где стояли многочисленные резервные войска Абдулла паши, готовые каждую минуту ринуться на армян. Его больше всего беспокоили эти полки. Если Абдулла паша бросит в бой и эти силы, тогда он осуществит задуманное…

Но противник, видимо, берег резервы для решающего удара. Сражение не утихало. Ополченцам вместе с подоспевшим полком Гиджи удалось обратить пехоту Ялгуз Гасан паши в бегство. Отступая в беспорядке к центру, они преграждали путь своим же конным частям. Но турки вовремя заметили эту брешь. С холмов резервных сил сорвались три полка пехоты и бросились на армян. Бек увидел это, и довольная улыбка пробежала по его лицу. У Абдулла паши остались теперь в резерве только четыре полка — два пехотных и два конных. Он подождет, пока паша решится ввести в бой эти последние свои силы, тогда он сам станет во главе Алидзорского полка и сделает то, что является последней его надеждой.

Припав к холке коня, примчался гонец. Он вытер рукавом текущую из виска кровь и крикнул:

— Полк военачальника Бали погибает, тэр Давид-Бек, помоги!

— Поможет бог… — еле скрывая тяжелую боль, ответил Давид-Бек. — Передай военачальнику Бали, чтобы выстоял, сохранил ценою жизни ворота Ордувара. Иди!

Гонец повернул коня и исчез в дыму и пыли.

Бек поднял руку. Перед ним вытянулся инок Мовсес. Он был полон величия, решимости, стоял с обнаженным мечом, готовый броситься в бой.

— Что тебе угодно? — спросил Бек.

— Военачальник Бали…

— Сколько у тебя людей?

— Мои ученики и триста мужиков.

— Почему ты пришел, зачем привел учеников, закрыл школу?

— Пришел, чтобы вместе с моим народом предотвратить гибель нашей страны. Разреши.

Бек, сжимая губы, отрицательно потряс рукой.

— Щадишь меня? — обиделся Мовсес.

— Жалею свет, который ты носишь в себе, — ответил Бек. — Если не ты, кто же зажжет факел трижды великого просветителя Григора Татеваци. Жалею твоих учеников, пойми, Мовсес.

— Тэр Давид, — дрожащим голосом произнес Мовсес, — родная земля дороже света просвещения.

Но Бек уже не слушал его. Он обратил бледное, сведенное от боли лицо к полю сражения. Левое крыло, где находились мелик Нубар и Зарманд, постепенно оттеснялось к реке. Они сражались, но силы были неравны, противник нажимал. Вот туда направился еще один резервный полк Абдулла паши. Пора. Именно здесь нужно сломить врага. Нужно помочь ополченцам. Если они дрогнут, не дай бог, убегут, начнется смятение, и бедствие настигнет неизбежно. Бек видел, с каким отчаянием, отдавая последние силы, сражались мужики. Они падали, но не отступали. Мужественно сражались, падали также и воины Авшар Тэр-Гаспара. Они кричали, неистовствовали, кололи неприятеля, одного, другого… Затем падали сами. Многие успевали повернуться лицом к холму, где стоял он, произнося, несомненно, последнее слово «прощай»…

Комок сдавил горло Бека… Мовсес все еще продолжал стоять перед ним. Что нужно этому ученому человеку, единственному в этих горах?

— Отряд твой! — вырвалось невольно у Давид-Бека.

— Он готов исполнить твое повеление, тэр Верховный властитель! — загорелся Мовсес.

— Иди к ополченцам на помощь, лети.

Инок вместе со своими учениками и тремястами крестьянами-копьеносцами поспешно спустился к берегу реки. Бек провожал его грустным взглядом, пока не исчезли из виду развевающиеся полы его кафтана, его широкая спина и крестьянская шапка. Туман ли застлал глаза Бека, или дым и пыль поглотили отряд Мовсеса? Мовсес, дорогой, любимый Мовсес ушел… Вернется ли вновь, или?.. Бек отвернулся, чтобы не видеть, как Мовсес бросается в рукопашный бой с турками. Он хорошо знал, что горячий инок не будет щадить себя.

Продолжая теснить войска Бали, турки, окрыленные успехом, продвинулись к холмам, стремясь выйти в тыл к мегринцам.

Бек понял: катастрофа приближается. Сражение подходило к концу. Чтобы ускорить развязку, Абдулла бросил в бой свои последние два полка. Бек усмехнулся, он ожидал, что паша именно сейчас и сделает последний шаг. Настал час. Почему-то снова перед ним встал образ спарапета. Бросил… А ведь с ним ему было бы не так трудно… Знает ли?.. Придет?..

Он поднял руку. На этот раз перед ним предстал сотник Саркис из Шиванидзора.

— Поведи алидзорцев на помощь мегринцам. Спеши!

— Тэр, — заговорил Саркис.

— Что такое? — У Бека засверкали глаза.

— …Ты останешься без войска.

— Спеши, Саркис. Настал наш час. Победа близка. Паша бросил в бой все свое войско, мы должны нанести ему последний удар, перебить врага до наступления темноты. И перебьем.

Саркис, воодушевленный словами Верховного властителя, вскочил на коня, но Бек неожиданно остановил его. Новая мысль осенила его, и радостная, довольная улыбка озарила его лицо. Прекрасным, величественным было оно в эту минуту, словно лучезарный лик святого.

— Оставь мне пятьсот сабель из моего полка, остальных бери, — и он сделал знак рукой, чтобы Саркис удалился.

Алидзорская конница, подняв облако пыли, помчалась вперед. Турецкие войска, теснившие военачальника Бали, стремились любой ценой прорваться к воротам Ордувара, к широкому, безводному ущелью. Они были почти у цели, когда отборные алидзорские всадники Бека стремительным ударом заставили их отступить. Удар был неожиданным, но янычары, отступив немного, сумели сомкнуть свои ряды. Бой разгорелся с новой силой.