МИ (Цикл)

Повозка подъехала ближе. В ней находился крупный светловолосый мужчина. Он осадил лошадей, мелкие камни брызгами разлетелись из-под колес, поднялась пыль. А когда пыль улеглась, Дженнсен разглядела смущенную кривую улыбку. Это был тот человек с рынка, что торговал рядом с Ирмой и дал Дженнсен выпить вина. Он был один.

Не уверенная в его намерениях, Дженнсен заговорила резким тоном, по-прежнему держа руку наготове.

— Что вы здесь делаете?

Он все еще улыбался.

— Я приехал сюда, чтобы отвезти вас.

— А где же ваши братья?

— Они остались там, на рынке.

Дженнсен ему не поверила. У него не могло быть причины отвозить ее куда бы то ни было.

— Спасибо, но, думаю, вам лучше вернуться. — Она снова тронулась в путь.

За спиной послышался глухой стук: мужчина спрыгнул с повозки. Дженнсен тут же повернулась к нему лицом.

— Послушайте… — он помялся. — Я никогда не смогу чувствовать себя спокойно…

— Почему?

— Я никогда не прощу себе, что позволил вам отправиться на верную смерть. А без еды и воды так оно и будет… Вы сказали, что есть такие вещи, которые делать необходимо, иначе жить вообще не стоит. У меня не будет мира в душе, если вы отправитесь на верную смерть. — Его настойчивость сменилась нерешительностью, и он продолжал почти умоляюще: — Забирайтесь в повозку, я отвезу вас.

— А как же ваши братья? Ведь вы не соглашались дать мне лошадь, потому что вам надо было возвращаться домой.

Он засунул большие пальцы за пояс:

— Знаете, мы сегодня заработали кругленькую сумму. Джо и Клейтон решили немного поразвлечься там, возле дворца. А все потому, что Ирма продавала свои колбаски рядом с нами. — Он пожал плечами. — Она помогла нам хорошо заработать, и это дает мне возможность помочь вам. Ведь она забрала ваших лошадей и припасы. Думаю, подвезти вас — это самое малое, чем я могу помочь. Ну, как бы слегка возместить ваши потери… Всего-навсего отвезу вас. Это ведь не рисковать жизнью или что-нибудь в этом роде. Просто чуть-чуть помогу, как пытаюсь помогать всем, кто в этом нуждается.

Конечно, Дженнсен нужна была помощь, но она очень боялась довериться незнакомому человеку.

— Меня зовут Том, — сказал он, словно прочитав ее мысли. — Я буду благодарен, если вы позволите мне помочь вам.

— Что вы имеете в виду?

— Ну… вы же сказали… существуют вещи, которые нужно делать, даже если будет риск для жизни… чтобы в жизни было больше смысла. — Он украдкой взглянул на рыжие кудри под ее капюшоном, а потом добавил торжественным тоном. — Таким образом, я выражу вам… благодарность, если сделаю что-нибудь в этом роде.

Она отвела взгляд первой:

— Меня зовут Дженнсен. Но я не…

— Тогда поехали! У меня есть немного вина…

— Я не люблю вино. От него хочется пить.

Он пожал плечами:

— Есть и вода, сколько хотите. А еще я захватил с собой пирог с мясом. Клянусь, он еще теплый, если вы возьметесь за него прямо сейчас.

Дженнсен изучающе смотрела в его глаза, голубые, как у ее отца-выродка. Однако в глазах этого человека была простодушная искренность. И его улыбка была застенчивой, а вовсе не наглой.

— Неужели у вас нет жены, к которой надо возвращаться?

На этот раз Том покраснел, опустил глаза и уставился в землю:

— Нет, госпожа. Я не женат. Я много разъезжаю и не могу представить, чтобы какая-нибудь женщина согласилась на такую жизнь. Кроме того, постоянные разъезды не дают мне возможности завести знакомство достаточно долгое, чтобы начать помышлять о женитьбе. Когда-нибудь, конечно, я постараюсь найти женщину, которая захочет разделить со мной жизнь, такую женщину, которая заставит меня улыбаться, такую, которой я буду по нраву.

Дженнсен была удивлена тому, что вопрос вызвал у него такое чувство стыда. По-видимому, смело заговорив с ней, он преодолел природную робость. И хотя он был по натуре человеком приветливым, но, оказывается, болезненно застенчив. Робость этого сильного человека перед нею, одинокой девушкой, успокоила Дженнсен, и ее страх пропал.

— Если это не причинит ущерба вашим делам и заработку…

— Не причинит, — перебил он. — Нисколько! — Он махнул рукой в сторону рыночной площади. — Мы сегодня получили хорошую прибыль и можем позволить себе немного отдохнуть. Мои братья не возражали. Мы много разъезжаем и покупаем всякие товары, которые попадаются… если цена выгодная… не только вино, но и ковры, а весной — цыплят, а потом перепродаем. И для братьев немного отдохнуть от всего этого будет только на пользу.

Дженнсен кивнула:

— Пожалуй, я воспользуюсь вашей помощью, Том.

Он сразу посерьезнел:

— Конечно! Ведь на карту поставлена жизнь человека. — Том взобрался на повозку и протянул руку. — Осторожней, госпожа!

Она ухватилась за эту огромную руку и поставила ногу на железную ступеньку:

— Меня зовут Дженнсен, Том.

— Да, вы уже говорили, госпожа. — Он бережно усадил ее на сиденье, вытащил откуда-то несколько одеял и несмело положил ей на колени.

Дженнсен расправила одеяла и с признательностью улыбнулась, почувствовав, как сразу стало тепло. Том тут же извлек из повозки сверток, ухмыльнулся своей смущенной кривой ухмылкой и вручил Дженнсен завернутый в белую тряпицу пирог. Пирог и в самом деле все еще был теплым. Следом появился кожаный бурдюк с водой.

— Если предпочитаете, можете ехать сзади. Я взял с собой кучу одеял, чтобы вы не замерзли. Сзади вам будет удобнее, чем на деревянном сиденье.

— Мне пока и здесь хорошо, — не согласилась Дженнсен. — Когда я верну свои вещи и деньги, я обязательно заплачу вам.

Том взялся за вожжи:

— Да, если вы так хотите. Но я вовсе не настаиваю.

— Да, я так хочу, — сказала Дженнсен, и повозка, качнувшись, тронулась в путь.

Вскоре Том свернул к северу.

К Дженнсен тут же вернулись все ее подозрения:

— Что вы делаете? Куда я, по-вашему, направляюсь?

Он посмотрел на нее с немалым удивлением:

— Вы ведь говорили, что хотите добраться до дома Алтеи, не так ли?

— Да, но мне говорили, надо двигаться на запад… — И Дженнсен объяснила, как собиралась идти.

— Ага, — сказал он, выслушав. — Так тоже можно, но потратите целый лишний день.

— Зачем же тогда эта женщина рассказывала мне про дорогу, которая займет больше времени?

— Наверное, потому что именно таким путем ходят к Алтее те, кто не спешит.

— А зачем они ходят путем, который занимает больше времени?

— Люди ходят так, потому что боятся болота. Длинный путь тоже приведет вас к дому Алтеи, и не надо будет забираться в трясину. Вероятно, это был единственный путь, известный той женщине. Но так будет быстрее.

Дженнсен пришлось ухватиться за поручни, чтобы удержаться, так как полупустую повозку, предназначенную для перевозки тяжелых грузов, сильно раскачивало на рытвинах. Том оказался прав: на деревянном сиденье было слишком жестко.