МИ (Цикл)

— Как это может быть? — спросил мужчина.

— Собранные вместе и изгнанные в странное место, Древний мир, ваши предки были вынуждены во всем полагаться друг на друга. Они так боялись отторжения, изгнания, что избегали изгонять кого-либо из своих рядов. Это перешло в стойкое убеждение, согласно которому, независимо от происходящего, они должны пытаться никого не осуждать. Поэтому они стали отрицать саму концепцию зла из боязни, что им придется кого-то осудить. Осуждение кого-либо за зло означало бы для них столкновение лицом к лицу с проблемой изгнания одного из них. В попытке убежать от действительности они укрепили свои убеждения, насадив странный принцип. Он заключался в том, что нет ничего реального, и никто не может знать природу реальности. Таким образом, им удалось избегать вывода о том, что какой-то человек — плохой. Лучше отвергнуть само понятие зла, нежели изгнать преступника из своих рядов. Лучше закрыть глаза на проблему, проигнорировать ее и надеяться на то, что она исчезнет сама собой. — Ричарду самому было непросто охватить разумом вещи, которые он разъяснял этим людям, но ему надо было достучаться до каждого. — Если бы они допустили реальность зла, тогда устранение злодея было бы единственным правильным действием. Но, так как их самих изгнали, они должны были бы считать себя злодеями. С такой мыслью человек жить не может. Если он в нее поверит, он сойдет с ума, или устремится к самоубийству. Решение, которое нашли ваши предки, заключалось в отказе от самой концепции зла. И вся структура учения разрабатывалась на основе этого ядра. Должно быть, Кейджа-Ранг думал, что из-за своей изначальной неодаренности и неспособности видеть магию они также не смогут увидеть зла. Но то, чего он опасался, было лишь следствием их веры. Мыслительный процесс требует напряжения, эти люди вложили в свое учение лазейку, позволяющую не думать, прикрыв ее благородно звучащими фразами. Фактически, это был удар по мощи человеческого разума — ложная мудрость, отвергающая потребность в напряжении для постижения мира, не желающая принимать его реальность. Такие простые решения, такое абсолютное отрицание всякого насилия очень соблазнительны для неискушенных юных умов, многие из которых будут жадно усваивать эти запутанные объяснения в качестве источника просвещения. — Ричард перевел дыхание и посмотрел на каменное изваяние. Теперь ему уже казалось, что в лице грозного стража суровые черты смягчены тенями усталости от обрушившейся на него ответственности. — Когда эти люди фанатично стали распространять свои тенета на других, это, вероятно, и встревожило Кейджа-Ранга. С распространением подобных идей — безумных, но при этом получивших власть над некоторыми людьми, подобно тому, как им удалось завладеть умами вашего народа, — волшебник забеспокоился. Кейджа-Ранг и его люди видели, как, будучи неконтролируемым, это учение принесло анархию и разруху, способствуя распространению в их обществе злодеяний, точно также, как оно сейчас делает ваш народ беспомощным перед злом пришедшего сюда Имперского Ордена. Кейджа-Ранг увидел суть этих принципов: ласковая смерть предпочтительней жизни. Падение от истинного просвещения до иллюзии интуитивного понимания становилось опасностью для всех в Древнем мире, несло угрозу полного погружения во мрак. — Ричард указал пальцем на выступ.

— Здесь, вокруг основания, есть другая надпись, которая также выносит суждение о событиях и является окончательным приговором. Кейджа-Ранг знал тех, кто верил в эти учения. Это были не только не обладающие даром от рождения изгнанные из Нового мира, но также их оголтелые последователи, павшие жертвами их призрачной философии. Великий волшебник и изгнал за эту границу их всех. Первое изгнание, из Нового мира в Древний, не было справедливым. Второе же, из Древнего мира в эту страну — заслуженно.

Дженнсен, сматывавшая болтающийся конец поводка Бетти, с сомнением посмотрела на брата.

— Ты правда думаешь, что вместе с изначально неодаренными изгнали кого-то еще? Это значит, что было очень много людей. Как смог Кейджа-Ранг заставить их уйти? Разве они не сопротивлялись? Как волшебнику удалось выгнать их всех из Древнего мира? Сопровождалось ли изгнание кровью?

Люди кивали вслед ее вопросам, очевидно, удивляясь тому же.

— Я не верю, что верхне-д’харианский был повседневным языком. По крайней мере не здесь. По-моему, это был умирающий язык, безусловно использующийся только образованными людьми, такими, как волшебники, — Ричард обвел рукой земли, простиравшиеся вокруг. — Кейджа-Ранг назвал этих людей «бандакар» — изгнанными. Я не думаю, что люди знали, что это означает. Их держава не называлась Столпами Творения или каким-то именем, обращенным к неодаренным. Надпись подтверждает, что не все изгнанные — изначально неодаренные. Они — те, кто верил в эти ложные доктрины. Все они стали «бандакар» — изгнанными. Это люди думали, что благодаря своим учениям, они являются просвещенными. Кейджа-Ранг сыграл на этом, пообещав им, что в этом месте они будут защищены от мира, который не готов принять их. Волшебник внушил им ощущение, что их помещают сюда по причине их превосходства над другими людьми. Но Кейджа-Ранг не допустил появления вполне обоснованной мысли о том, что их легко обманули и заставили самих уйти в изгнание. Судя по тому, что написано на основании статуи, изгнанники с радостью отправились в обещанную им землю. Это место было столь изолированным, что все браки заключались только внутри страны. Последующие поколения распространили свойство изначальной неодаренности по всему населению Бандакара.

— И Кейджа-Ранг действительно верил в то, что они представляли серьезную угрозу спокойствию людей Древнего мира? — спросила Дженнсен. Люди снова закивали, соглашаясь с ее вопросом. Кэлен предположила, а вдруг Дженнсен говорила от лица собравшихся людей.

Ричард показал на статую Кейджа-Ранга.

— Посмотрите на него. Что он делает? Он как бы стоит на страже границы, около которой расположен. Он охраняет проход, следя за тем, чтобы печать удерживала то, что лежит за ней. Его рука бдительно держит наготове меч, показывая значимость угрозы. Народ Древнего мира был настолько благодарен этому важному человеку, что в его честь построили этот монумент. Он был воздвигнут в знак признания заслуги волшебника, защитившего их от доктрин, которые, как они знали, могли разрушить все общество. Угроза была нешуточной. Кейджа-Ранг наблюдает за этой границей и после смерти. Из мира мертвых он послал мне предупреждение о том, что печать разрушена.

Перед тем, как тихо высказать заключение, Ричард подождал, пока все взоры не обратятся к нему.

— Кейджа-Ранг изгнал ваших предков не только потому, что они не могли видеть магии, но — и это оказалось гораздо важнее — они не могли видеть зла.

В беспокойном волнении люди смотрели друг на друга.

— Но то, что вы называете злом — это лишь способ выражения внутренней боли, — сказал один, больше оправдываясь, нежели выдвигая аргумент.

— Правильно, — обратился другой к Ричарду. — Говорить, что кто-то злодей, значит предвзято мыслить. Это способ из-за какого-либо проявления боли унизить другого человека. Таких людей нужно принимать в общество и учить делиться страхами с окружающими, и тогда они не будут изливать их в насилии.

Ричард пробежал взглядом по смотревшим на него лицам. Он показал на статую.

— Кейджа-Ранг боялся вас, потому что вы опасны для всех. Опасны не по причине отсутствия дара, а потому, что вы объединяете зло со своими учениями. Они таковы, что в попытке быть добрыми, не эгоистичными, не судить других, вы дали злу возможность стать гораздо более могущественным, чем оно могло бы быть в другом случае. Вы отказывались видеть зло, тем самым приветствуя его среди вас. Вы позволили ему существовать. Вы дали ему власть над вами. Вы — люди, приветствующие смерть и отказывающиеся осуждать ее. Ваша держава беззащитна перед тенью зла.

После мгновения полной тишины заговорил один из людей постарше:

— Эта вера в зло, как вы это назвали, имеет очень нетерпимую позицию и слишком упрощенное суждение. Это ничто иное, как несправедливое порицание окружающих. Никто из нас, даже вы, не вправе судить другого.

Кэлен знала, что Ричард по природе обладает большим упорством, но бывает крайне нетерпелив. Он уже очень долго, упорно и настойчиво убеждал этих людей, и она видела, что терпение мужа иссякает. Кэлен не удивилась бы, если бы Ричард вскоре обнажил меч.

Лорд Рал шел между людьми, и его свирепый взгляд заставлял некоторых отшатываться от него.

— Вы думаете о себе как о просвещенных, как о стоящих над насилием? Вы — отнюдь не просвещенные. Вы только рабы, ждущие хозяина, вы — жертвы, ждущие убийц! Они наконец пришли к вам.

Ричард достал маленький мешочек и встал перед мужчиной, который говорил последним.

— Раскрой ладонь, — приказал он тоном, не терпящим возражений.

Мужчина огляделся по сторонам. Наконец он протянул руку, держа ее ладонью вверх.

Ричард вытащил из мешочка и положил ему на ладонь маленький палец. Пальчик был ссохшимся, в пятнах запекшейся крови.

Конечно, мужчина не хотел, чтобы этот кровавый трофей лежал у него на ладони, но, встретившись глазами с испепеляющим взглядом Ричарда, ничего не сказал и не сделал попыток выбросить его.

Ричард ходил между людьми и некоторым приказывал протянуть руки. Кэлен узнала в выбранных им людях тех, кто больше всех отвергал его слова, споря с ним и упорно настаивая на своем. Он вкладывал пальцы в протянутые руки до тех пор, пока мешочек не опустел.

— То, что вы держите в руках, является результатом деятельности зла, — промолвил Ричард. — Вам была известна правда об этом. Вы все знали, что зло торжествует победу в вашей стране. Вы все хотели изменить это, избавиться от зла. Вы все хотели жить, и чтобы жили те, кого вы любите. Вы надеялись сделать это, не смотря в лицо правде. Я пытался объяснить вам все так, чтобы вы смогли понять истинную природу битвы, которая нам сейчас предстоит. — Лорд Рал поправил перевязь на плече. — Я закончил объяснять. Вы хотели, чтобы я пришел в вашу страну, и достигли своей цели. Теперь настала пора решать, сможете ли вы поступиться тем, что считаете правильным. Поступиться вашими убеждениями ради жизни.

Ричард снова встал перед ними — спина прямая, подбородок высоко поднят, ножны сияют в тусклом свете, черные одежды отделаны золотом и резко контрастируют с покрытыми саваном тумана горами на заднем фоне. Он выглядел как никогда достойным быть лордом Ралом. Такой повелительной фигуры Кэлен никогда не видела. С самого начала, когда они пробирались по дремучим лесам, Ричард перевернул мир с ног на голову. С самого начала он был в центре борьбы, и теперь стал правителем империи, несмотря на то, что эта находящаяся в опасности империя была для него большой загадкой, как и его дар. Однако его дело было кристально ясным.