МИ (Цикл)

Ричард признал правоту Кэлен; собственно, он и сам начинал задумываться над этим еще до того разговора. Он нашел большую часть облачения боевого чародея в замке Волшебника. Он не знал, как его новый вид действовал на других людей — но помнил, как была поражена Кэлен.

Ричард обошел вокруг скал, отыскивая укромное место для купания, пока Кара искала другое для себя. Она пообещала управиться быстро.

Вода успокаивала, но Ричард не хотел терять время. Его беспокоили гораздо более важные проблемы. Начисто смыв пот и грязь и промыв ожоги, он надел снаряжение боевого чародея, извлеченное из мешка. Он подумал, что сегодня как никогда правильно будет явиться к Шоте вождем, а не беспомощным бродягой.

На черные штаны и безрукавку он надел черную, открытую с боков тунику. Магические символы вились по широкой золотой ленте, окаймлявшей подол и вырез туники. Широкий многослойный кожаный пояс, украшенный древними эмблемами из серебра, перехватывал тунику в талии. К поясу по бокам крепились отделанные золотом кисеты. Шипы, окаймляющие верх черных сапог, также были украшены символами. Он осторожно надел через правое плечо древнюю перевязь из тисненой кожи с закрепленными на ней ножнами, расписанными золотом и серебром, а потом пристегнул Меч Истины к левому бедру.

Для большинства людей Меч Истины был только могущественным оружием; для Ричарда же — гораздо большим. Его дедушка Зедд, Первый волшебник, вручил меч Ричарду, назвав его Искателем. Это доверие значило столь же много, как доверие отца, поручившего ему запомнить наизусть книгу. Ричард долго шел к осознанию всей полноты доверия и ответственности, связанных с ношением Меча Истины.

Будучи грозным оружием, меч бессчетное количество раз спасал ему жизнь — но не с помощью своего могущества или каких-то особых качеств. Он спас ему жизнь, потому что помог постичь многое не только в себе, но и в жизни.

Без сомнения, Меч Истины научил его сражаться, танцевать со смертью и побеждать в, казалось бы, безнадежных ситуациях. И, помогая совершать самое страшное из всех деяний — убийство, клинок научил его определять, когда прощение оправдано. Таким образом, он помог Ричарду прийти к пониманию того, какие ценности важны для продвижения дела самой жизни. Более того, меч научил его составлять собственное суждение о каждой ценности и находить ей место в целостной картине мира.

«Книга Сочтенных Теней» помогла понять, что он уже не ребенок; Меч Истины научил его, как стать частью большого мира и найти свое место в нем.

В какой-то мере именно меч привел его к Кэлен.

И именно из-за Кэлен необходимо увидеть Шоту.

Ричард застегнул клапан мешка. Там был еще плащ, словно спряденный из золота, который нашелся вместе с остальными вещами боевого чародея в замке — но сегодня день был теплый, и он оставил плащ в мешке. Наконец Ричард надел на запястья широкие браслеты с кожаной подкладкой; ряд вырезанных на них древних символов был обведен узором из соединенных колец. Помимо прочего, эти символы использовались, чтобы пробуждать от сна сильфиду.

Когда Кара крикнула, что готова, Ричард взвалил на плечи мешок и пробрался к ней между скал. Тут он увидел, зачем она хотела остановиться. Она успела не только искупаться.

Девушка надела свой красный кожаный костюм.

Ричард бросил многозначительный взгляд на кроваво-красную униформу морд-сит.

— Шота может пожалеть, что пригласила тебя на праздник.

Улыбка Кары свидетельствовала, что если возникнут проблемы, она о них позаботится.

Когда они вышли на дорогу, Ричард сказал:

— Не знаю, на что способна Шота — но тебе, видимо, придется сегодня применить средство, которое ты раньше никогда не пробовала.

— Ты о чем? — нахмурилась Кара.

— Об осторожности.

Глава 40

Ричард высматривал в окружающих холмах малейший признак опасности, когда они с Карой вошли в рощу на вершине склона, где росли великолепные буки и клены. Стройные высокие стволы, разветвляясь, образовывали изящные арки, словно массивные колонны, поддерживающие сводчатый потолок величественного зеленого собора. Легкий ветерок доносил аромат диких цветов. Сквозь покров шелестящей листвы заманчиво поблескивали парящие шпили дворца Шоты.

Солнечные зайчики проникали сквозь листья и плясали в невысокой траве. Из-под крупного валуна пробивался родник и, заключенный в гладкие берега, стекал в мелкий извилистый ручей. По руслу ручья были разбросаны камни, покрытые зеленым мхом.

Женщина с густой гривой светлых волос, одетая в длинное черное платье, сидела в рассеянном солнечном свете на камне позади ручья, опустив в его струи изящную руку и пропуская чистую воду между пальцев. Казалось, она светилась. И воздух вокруг нее словно светился.

Даже издали, со спины, она казалась очень знакомой. Кара наклонилась к Ричарду и прошептала:

— Это Никки?

— Хотел бы я, чтобы это была она…

— Тогда кто же? Ты уверен?

Ричард кивнул.

— Я уже видел, как Шота это делает. Когда мы впервые встретились на этом самом месте, она явилась в облике моей покойной матери.

Кара сочувственно посмотрела на него.

— Жестокий обман.

— Она назвала это подарком, милостью, призванной только оживить заветные воспоминания.

Кара скептически хмыкнула.

— Тогда зачем ей заставлять тебя вспомнить Никки?

Ричард посмотрел на Кару, но не ответил.

Когда они наконец достигли вершины, женщина грациозно поднялась и повернулась к ним. Знакомые Ричарду голубые глаза встретили его взгляд.

— Я так рада снова тебя видеть, Ричард, — сказала женщина, выглядевшая как Никки. И голос был таким же шелковым, как у Никки. Вырез туго зашнурованного лифа казался даже ниже, чем он помнил.

Она шагнула вперед и положила руки ему на плечи, сплетя пальцы на его затылке. Воздух вокруг нее подернулся дымкой, придавая очертаниям ее тела расплывчатый, нереальный вид.

— Так рада, — с придыханием повторила она.

Сама Никки не могла бы быть так на себя похожа. Иллюзия была столь убедительной, что у Кары отвисла челюсть. Ричард почти поверил, что снова видит Никки.

Почти.

— Шота, я пришел поговорить с тобой.

— Разговор — для влюбленных, — сказала она, застенчивая улыбка озарила ее прекрасные черты.

Женщина провела пальцами по волосам на его затылке, мягкая улыбка стала теплой и нежной. Глаза, вторя улыбке, горели восторгом от встречи с ним. Она казалась такой довольной и умиротворенной, какой Никки никогда не бывала — но была так на нее похожа, что волшебнику стоило больших усилий напоминать себе, что перед ним Шота. Внешнее сходство было полным, но действовала женщина скорее как Шота, чем как Никки. Никки в жизни не повела бы себя так откровенно и напористо. Это могла быть только Шота.