МИ (Цикл)

– Согласна, это немного странно, но ведь она объяснила, что люди, живущие близ барьера, могут обрести некоторые оккультные способности.

– Может быть, – пробубнила Никки себе под нос.

– И все? Поэтому ты не доверяешь ей?

Никки опять принялась мерить шагами землю.

– Как ты попала в логово Джит на Тропе Харга?

Понимая, что разговор еще далек от завершения, Кэлен убрала с лица несколько прядей волос и постаралась стать серьезнее.

– Я шла к Тропе Харга по дороге. Та в конце концов превратилась в узкую тропинку, идущую через болото. Тропу трудно было не заметить – там навалены ветки, молодые деревца и всякое прочее, чтобы не затапливало. Местами она походила на мостики, соединяющие редкие островки суши.

– Значит, тропа выступает над водой, и ты не могла ее не заметить.

– Ну конечно. Да и ты сама наверняка ее видела. Вы должны были пройти той же дорогой, чтобы спасти меня и Ричарда.

Никки кивнула:

– А вот Айрин сказала, что никто в их поселении не знал, где на болоте живет Терновая Дева, поэтому она не представляла, где искать сестру.

Кэлен почесала бровь:

– И что?

– Ты нашла дорогу к Джит. Мальчишка, Генрик, тоже нашел. Люди, желавшие получить исцеление, тоже. Мы видели тропу, сделанную из веток и лозы, и это единственный путь в логово Терновой Девы. Мы нашли его, хотя прежде не бывали в Темных землях. А Стройза ближе к Тропе Харга, чем все прочие поселения. Как Айрин могла не знать о тропе через болото и о том, где логово Джит?

Кэлен нахмурилась:

– Не знаю, Никки. Согласна, все это странно, однако, может быть, люди из ее поселения боялись уходить далеко от своих пещер, ведь Темные земли опасны. Саманта говорила, что ни разу не покидала поселения, пока не ушла вместе с Ричардом. Как по-твоему, это действительно важно? Достаточное основание не доверять ей?

Никки замерла, холодно глядя на Кэлен.

– Айрин влюблена в Ричарда.

– Ты тоже.

При свете далекого костра и скрытой облаками луны Кэлен едва различала лицо Никки, но могла бы поклясться, что та покраснела.

Колдунья опять принялась расхаживать, а через некоторое время заговорила.

– Не знаю, что на это можно ответить. Тебе обо всем этом известно больше, чем кому-либо, за исключением, пожалуй, Ричарда. Его любят многие, но любовь у всех разная. Никто не любит его так, как ты. А он отвечает такой же любовью лишь одной женщине – тебе. Ты понимаешь, о чем я?

Кэлен не ответила, и Никки раздраженно махнула рукой.

– Саманта тоже любит Ричарда.

– Знаю, – сказала Кэлен.

Бросив расхаживать, колдунья уставилась на Кэлен:

– Но Саманта – невинная девушка, она без ума от красивого, сильного, умного и взрослого мужчины. В этом нет ничего дурного, хотя я все-таки не доверяю ее нраву.

– Может, и с Айрин нечто подобное? – предположила Кэлен. – Просто невинное увлечение.

– В самом деле? – Никки на миг остановилась и поглядела на Кэлен. – Ее мужа совсем недавно убили – сожрали у нее на глазах. Похоже, она довольно быстро забыла о нем.

– Откуда нам знать, Никки? Может, она плачет во сне.

– Может, – нехотя согласилась Никки. – Но есть кое-что еще. Айрин старается сблизиться с Ричардом, и мне не нравится, как она это делает. То и дело протягивает к нему руки, прикасается, лебезит, если она рядом, всячески старается привлечь все его внимание. – Колдунья зарычала от досады. – Не знаю, как объяснить.

– Внутри все сжимается, когда ты видишь ее заискивания, – сказала Кэлен.

Никки остановилась и наставила на нее указательный палец:

– Да! Точно!

– У меня тоже, – ответила Кэлен.

50

Никки явно удивилась.

– Ты тоже не доверяешь Айрин?

Кэлен ответила слабой улыбкой.

– Я не доверяю большинству окружающих Ричарда людей, Никки, и хочу, чтобы он был лишь со мной, но понимаю, что в некотором смысле он принадлежит всем и кое-что придется терпеть.

– Например, меня?

Кэлен долго молчала.

– Когда-то я отчаянно желала твоей смерти, Никки, и снова и снова представляла себе, как убиваю тебя самыми жестокими способами. С неистовым криком я убивала тебя сотни раз. Как-никак, ты была сестрой Тьмы. А также преданной, убежденной сторонницей учения Имперского ордена и императора Джеганя, чьи войска проливали кровь моего народа, пытаясь растоптать наш образ жизни. Но хуже того, ты захватила, отняла Ричарда у меня и у всех, кто в нем нуждался, – очень надолго. Я ненавидела тебя.

Однако Ричард понял, что с самых ранних лет ты попала под влияние и контроль Имперского ордена. Несмотря на внедренные в твое сознание убеждения, Ричард что-то разглядел в глубине твоей души. Он понял, что ты отличаешься от них – следуя учениям ордена, ты не была ослеплена ими. Ему лишь следовало придумать, как сделать так, чтобы ты снова прозрела. Он верил в тебя, в твой разум, верил, что в тебе есть искра здравого смысла, что ты способна узреть истину. Спустя некоторое время, желая узнать и понять его, ты задумалась о причинах своей преданности, задействовала рассудок, чтобы проникнуть в суть вещей, и увидела правду. В тот миг, когда разум одержал верх над слепой верой в учение, ты изменилась. Приняла сторону жизни, а не смерти. Тебе хватило смелости увидеть свои недостатки. Хватило смелости осознать, сколько вреда ты причинила, и хватило силы духа все исправить. С тех пор ты сражаешься на нашей стороне и уже тысячу раз доказала, что достойна моего доверия. Не раз ты спасала нам жизни. Не раз помогала донести до других свет истины. Я пришла к пониманию, что на самом деле ты тоже жертва извращенной идеологии, с которой мы сражались. В некотором смысле Имперский орден сокрушил тебя, как хотел сокрушить нас. Но, когда ты выбралась из той тьмы, я смогла наконец оценить тебя саму, а не поступки, совершенные под влиянием разлагающего учения. Я увидела внутреннюю силу и мужество, которое потребовалось, чтобы взглянуть в лицо действительности и повернуться к свету. И тогда я перестала желать твоей смерти, избавилась от бессмысленной ненависти. Мои горечь и обида больше не имели под собой оснований. Ты изменилась, и потому я тоже стала другой. Мы обе стали лучше. Знаю, ты все еще любишь Ричарда, и понимаю, что поэтому ты желаешь ему счастья. Теперь ты его понимаешь и знаешь, что никого нельзя заставить любить. Но ты все еще не свободна от чувств, не можешь их контролировать, и мне это понятно. Иногда человек не в силах открыться и рассказать о своих чувствах, как ни старается. Но я вижу, что ты стараешься – ради него, а не ради себя.

Никки сглотнула:

– Ты права. Я не могу убежать от своих чувств. Мне хотелось бы, чтобы все было иначе, но сердцу не прикажешь. Я сделаю все, о чем Ричард попросит. Я отдам жизнь, если он потребует. Я готова ради него на что угодно. Но отнимать его у тебя я больше не стану, потому что не намерена предавать Ричарда. Я люблю его, по-настоящему люблю, и поэтому никогда не поступлю так.

Кэлен посмотрела в голубые глаза Никки:

– Знаю.

Ей было очень жаль Никки. Она не представляла, каково это – любить Ричарда так сильно и безответно. Это была бы не жизнь. Кэлен надеялась, что однажды Никки найдет достойного человека, как Кара, пусть даже ее счастье и оказалось совсем недолгим.

Колдунья не сводила глаз с Кэлен.

– В Древнем мире я провела с Ричардом много времени и узнала, что у него на сердце. Не имеет значения, кто любит его. Важно, кого любит он. Он любит тебя, Кэлен.

Она кивнула:

– Это я тоже знаю, Никки.

Та с облегчением вздохнула:

– Хорошо.

– Итак, – сказала Кэлен после минутного молчания, – ты считаешь, что Айрин не могла бы определять наличие магических способностей по костям, если не обладала неведомыми тебе силами. При этом она всю жизнь провела неподалеку от барьера, сквозь который просачивается колдовство из третьего царства. И ты полагаешь, что ей следовало бы знать, где обитала Терновая Дева. А еще Айрин любит Ричарда.

– Сомневаюсь, что она действительно любит его. Скорее, одержима им.

– Однако при этом она сражается с нами плечом к плечу и защищает наши жизни. Что я, по-твоему, должна сделать?

– Не знаю, – проворчала Никки. – Может, просто сказать, что я сошла с ума?

– Я не считаю, что ты сошла с ума, и тоже не доверяю ей.

Никки остановилась и снова посмотрела на Кэлен:

– Ты уже говорила. Объяснишь почему?

– Ну, я знаю, это прозвучит слегка высокомерно, но я не доверяю Айрин, потому что она называет Ричарда по имени, а не Лордом Ралом.