Мичман Империи. Часть первая

У меня аж скулы свело от злости. Я себя вообще не чувствовал. Напрягался изо всех сил, чтобы двинуть хотя бы мизинцем, но всё тщетно. Вся зала была буквально затоплена силой Франтишека. В голове всплыли слова Евгения Михайловича, что при встрече с таким врагом, легче убить себя. Нет, дайте только шанс, только шанс, тесак ещё при мне, есть засапожник, да что нож, есть зубы, ногти, кости…

— Всё сказал? — просипел Дед. — Дай уже сдохнуть спокойно, без твоих криков.

— Хорошо, — ощерился Ракса ехидно, — но я люблю растягивать удовольствие. Франтишек, бабочки.

— Бабочки, — радостно кивнул телохранитель и посмотрел на Ерастова.

Дядя Саша закричал. Завопил так, словно все косяки мира ударили по его локтям. Ударили, и били, и били, и били.

Его доспех затрещал, бронепластины полопались, а потом ЛДПМ просто слетел с Ерастова, оставив того в одной форме.

— Крылышки, — радостно оскалился Франтишек, и повторил то же самое с Серафимом и Беркутом.

— А теперь сожги их, — прохрипел Ракса, и отошёл на несколько шагов назад, глаза его горели нетерпением и жаждой зрелища.

— Бабочки.

Вокруг Франтишека, чуть менее чем в полуметре от него, появилось плазменное поле. Воздух наполнился гулом и скрипом сгораемого паркета. Давление силы стало чуть меньше, на капельку, совсем не заметно, но всё же.

— Напрягитесь изо всех сил! — крикнул Ерастов, когда его потащило к плазменному кокону. — Растяните его силы!

Да куда уж больше напрягаться? У меня уже кости трещали от усилий. Кажется, даже мышцы с них слезать начали. Всё тщетно. Мы всё так же прижаты к полу, а четверо наших товарищей уже выстроились в очередь, чтобы сгореть в плазме. И Дед был первым. «Агрх!» — Зарычал я, от бессилия, срывая голос и прикусывая язык.

— Напрягайтесь, я уже что-то… — начал было Ерастов, но Ракса его прервал.

— Давайте, сопротивляйтесь, покажите жажду жизни! — морда его окрысилась, глаза горели жаждой крови. — Гори старик, гори!

Дед уже был впритык от поля. Несмотря на всё своё напряжение я ощутил запах палёной формы. Мыслей не было, даже думать не хотелось о его смерти. Я всего лишь хотел вырваться из плена и достать тесак. Вырваться, и начать рубить… Ну же, еще немного!

— Любишь бабочек? — просипел Дед почти у самой плазмы, — а фокус хочешь?

— Фокус? — расплылся в улыбке Франтишек, и счастливо закивал головой, уставившись на Деда. — Фокус хочу.

— Сейчас будет, — прохрипел Дед и, с трудом, медленно, словно выжимал тонну, поднял вверх правую руку с выставленным вперед указательным пальцем, — фокус!

Рукав куртки испарился мгновенно. Брызнули капли раскалённого металла. Запахло палёной резиной. Рука пробила плазменное поле и вошла Франтишеку в глаз, разломав его череп на части.

Чужая сила тут же исчезла. Мы взлетели на ноги! Наша сила затопила бальный зал. Накрыла всё вокруг!

— Франтишек, нет! — закричал Ракса и обернулся: — Матеуш!

Матеуш бросил оружие и встал на колени, сложив руки за голову. Его примеру последовали остальные гвардейцы.

— Зачем тебе протезы, отрасти себе новую руку, — громко ворчал Дед, отряхиваясь левой рукой и поправляя форму. — А вот зачем! — он взмахнул оплавленным обрубком протеза и посмотрел на Раксу, — продолжим разговор? Кого ты там убить собрался, кизяк благородный?

— Бой чести! — Ракса выхватил шпагу. — Ростислав Туров, давай решим вопрос, чья же Юдина по праву!

Мои глаза в момент заволокло багровым туманом, а злость и гнев потребовали выхода.

— Совсем умом тронулся, — хекнул Дед от удивления, — да кто ж с тобой драться соглас…

Дед не закончил, а я уже скинул доспех и с тесаком в руках прыгнул на Раксу.

Рубанул сверху, уклонился, отбил шпагу и вдарил ему в нос. Он поставил щит. Прихватить, подтянуть, пробил! Брызнуло красным, но я не остановился. Выбил шпагу из его рук, схватил за волосы и перегнул спиной через колено. Тесак замер под его кадыком.

— Ммм — промычал Ракса, глядя на меня расширившимися, полными боли глазами. — Пощади.

— Слабак! — плюнул я на пол и оттолкнул его от себя. Убивать это ничтожество расхотелось. Да у него индекс ниже моего! Теперь понятно, почему он такой мерзкий: компенсирует маленький размер.

— Вот, поросль зелёная, — проворчал Дед, снимая с головы фуражку и утирая пот со лба тыльной стороной ладони.

Я так и не понял, чего было больше в этих словах, недовольства или облегчения.

— Сам такой, — бросил я, глядя на его шевелюру.

Дед крякнул и повернулся к стене с зеркалами. Его волосы, вместо привычной седины, кричали ядовито зелёным. Кхм, да и у меня то же самое на голове.

Глянул на Ерастова с Серафимом. Та же песня! Даже мои парни ради интереса откинули шлемы. У всех волосы были ярко-зелёного, ядовитого цвета.

— Это у вас камуфляж такой? — прошепелявил Ракса, сплёвывая на паркет кровь вперемешку с зубами.

— Поговори мне еще, — буркнул Дед, и протянул ему инфопланшет, — давай, подписывай капитуляцию.

— А условия? — просипел Гавел.

— Жить хочешь? — Ракса кивнул, — ни мой род, ни род Юдиных тебя не тронут, прочти условия, там всё расписано.

Я же в этот момент написал сообщение Ждану:

— Шкерься! Если догадался я, поймёт и Дед.

* * *

— Саня, ты же давно хочешь лошадей разводить?

— Да, Воислав Драгомирович, — смутился Ерастов, и добавил: — только коней.

— Да без разницы, — буркнул Дед, и протянул дарственную Раксе, — подписывай.

Тот подмахнул документ, и Дед отдал его дяде Саше.

— Держи, недалеко от нашей ферма, соседями будем.

— Благодарствую, — склонил голову Ерастов, принимая бумагу.

— Стас, а ты чем бы занялся?

Мы находились в рабочем кабинете Данакта Родомировича, который Ракса облюбовал для ведения своих дел. Мерно тикали настенные часы. В свете ажурных люстр блестели позолотой корешки книг на полках. А старинный, резной стол из дуба еле проглядывал сквозь море бумаги: мы разбирались с добычей.