Мичман Изи

— Масса Тихоня, помогите мне зтесь. Масса Гаскойн, и вы потойтите сюта. Если мы стронем с места вот эту лестницу, мы потнимем и тругие.

В ответ на призыв Мести они подставили плечи под одну из нижних плит шифера, она поддалась и обрушилась вниз с ужасным грохотом. Женщин подвели к отверстию, чтобы они высунули головы наружу подышать чистым воздухом. Это принесло им лишь временное облегчение, ибо дом пылал и спасения не было. Но в этот момент дуновение ветерка отнесло дым в сторону, и они увидели, что к дому приближается воинский отряд. Громкие крики несчастных раздались с крыши, привлекая внимание солдат, которые, не теряя времени, окружили дом и принялись очищать его от бандитов.

Каторжники были заняты поисками сокровищ, скрытых, по словам дона Сильвио, в доме, и, застигнутые врасплох, либо сдавались в плен, либо были убиты, так что через несколько минут дом оказался в руках солдат. Но каким образом выручить тех, кто спасался на чердаке, никто не знал. Комната, где находился вход на чердак, была охвачена пожаром, там яростно бушевал огонь. Лестниц, которые доставали бы до крыши, не оказалось, и добраться до осаждённых не было никакой возможности. Командир отряда подавал им снизу знаки, как бы спрашивая, что ему делать.

— Мы погибли! — заметил дон Филипп печально. — Дорогие друзья, мне жаль, что судьба вовлекла вас в наши семейные раздоры, обрекая на такую ужасную смерть. Что ещё можно сделать для нашего спасения?

— Не знаю, — ответил Джек. — Будь у нас верёвка, мы могли бы спуститься по ней.

— А вы уверены, что внизу нет каторжников? — спросил Мести.

— Конечно, — ответил Джек. — Посмотри сам. Вон они стоят связанные под охраной солдат.

— Тогта я тумаю, что нам тоже пора спускаться.

— И я так считаю, Мести, но как?

— Как? Потожтём немного — увитим. Вот эта тоска (пол на чердаке был деревянным) шатается. Помогите мне оторвать её. — Совместными усилиями доску сорвали с места. — А теперь пропивайте тыру в потолке и пейте изо всех сил. — Говоря это, Мести первым принялся за работу. Через несколько минут они пробили отверстие в комнату, куда ещё не проник пожар. Затем, сорвав ещё несколько досок, они проделали достаточно широкое отверстие, в которое можно было пропустить лестницу. Когда Мести установил её, они все благополучно спустились с чердака, а потом и вышли на улицу, к величайшему изумлению командира отряда. Вышли даже те из них, кто был оглушён ударами камней — к этому времени они настолько оправились, что не нуждались в посторонней помощи. Когда они появились на крыльце, поддерживая женщин под руки, солдаты приветствовали их радостными криками, командир отряда, закадычный друг дона Филиппа, заключил его в свои объятия. Пока все обменивались радостными приветствиями, Мести внимательно осмотрел пленных, но не нашёл среди них дона Сильвио. Тот, однако, мог оказаться среди мёртвых, которые оставались в доме, куда уже невозможно было проникнуть, так как он был весь охвачен пламенем. Каторжников, захваченных в плен, насчитывалось сорок семь человек, а мёртвых они не считали. Награбленное имущество, телеги и скот находились там, где были оставлены. Завершив арест преступников, солдаты пытались потушить пожар, но их попытки не увенчались успехами — усадьба сгорела дотла, так что остались торчать только голые стены да успели вынести кое-какую мебель. Однако большая часть её была уничтожена ещё до пожара во время атак дона Сильвио и его сообщников.

Отдав Педро и его людям указание раздать владельцам имущество, награбленное злодеями, дон Рибьера с домочадцами и друзьями сели на лошадей и под защитой военных, успевших немного отдохнуть и подкрепиться, пустились в путь в Палермо. Караван каторжников, скованных или связанных попарно, тронулся им вслед.

Только в полдень следующего дня они добрались до Палермо, где дон Рибьера со своей семьёй поселились в городском палаццо, а наши мичманы и Мести распрощались с ними и отправились на судно — им нужно было сменить платье, чтобы не походить на трубочистов.

Капитан Вилсон был на корабле. Джек доложил ему о прибытии и спустился в мичманскую каюту, весьма довольный оборотом событий, а особенно тем, что ему есть что порассказать губернатору по возвращении на Мальту.

ГЛАВА XXXII, наш герой и Гаскойн совершают поступок, которого им следовало бы стыдиться, и они действительно испытывают лёгкие угрызения мичманской совести

«Аврора» простояла в Палермо три недели. За это время велись усиленные поиски остатков банды каторжников, которые завершились арестом ещё нескольких человек, но дон Сильвио и довольно большая группа каторжников всё ещё находились на свободе. Говорили, что они нашли себе убежище в неприступных горах. Наш герой проводил большую часть времени в доме дона Рибьеры, где после описанных событий на него смотрели как на члена своей семьи. Ни дон Рибьера, ни другие родственники не принимали в расчёт различие в вере у жениха и невесты — только духовник семьи отец Томазо метал громы и молнии на голову Джека, угрожая донне Рибьера всеми карами, вплоть до отлучения от церкви и проклятия во веки веков, если будет допущен союз Агнессы с еретиком. Результаты такого нажима вскоре сказались. Джек стал встречать сдержанный приём со стороны матери, Агнесса заливалась слезами при встрече с ним, а дон Филипп и его брат по нескольку раз на дню высказывали пожелания, чтобы все попы провалились ко всем чертям. Наконец он вытянул правду у Агнессы, которая, рассказав ему обо всём, расплакалась навзрыд.

— Нед, мне что-то не нравится, как у нас обстоят дела, — заметил Джек. — Нам нужно избавиться от этого отца Томазо.

— Боюсь, что это тебе окажется не по зубам, — ответил Гаскойн. — А кроме того, если и удастся избавиться от него, то на его место заступит другой святой отец.

— Он наводит на старушку уныние своими угрозами — со страху ей уже чудятся муки чистилища. Пойду-ка я к Мести и посоветуюсь с ним.

— Чем Мести может помочь тебе?

— Не знаю, но и ты не можешь мне помочь, так что, за неимением лучшего, спрошу совета у ашанти.

Наш герой отправился к Мести, чтобы поделиться с ним своей бедой.

— Понимаю, — сказал Мести, обнажая отточенные зубы. — Вам нужен его череп.

— Нет, Мести, просто мне нужно убрать его с дороги, чтобы он мне не мешал.

— Как же пыть, масса Тихоня? Корапль отплывает послезавтра. Пудь у меня время, я пы управился с этим телом. Потожтите немножко.

— Чёрт побери, но у меня нет времени ждать!

— А что, если вы, масса Тихоня, отправитесь на перег и не вернётесь назат?

— Но ведь это значит дезертировать, Мести.

— Клянусь непесами, я притумал кое-что: вы поетете на перег и сломаете сепе ногу.

— Сломаю ногу?! И получу нахлобучку от капитана, ты этого хочешь?

— Нет, масса Тихоня. Вы ломаете ногу — капитан оставляет вас на перегу и меня тоже, чтопы ухаживать за вами.

— Но скажи, ради Бога, зачем мне ломать ногу и как её сломать?

— Не на самом теле, масса Тихоня, а только понарошку! Потолкуйте с массой тон Филиппом, он вам это устроит. Если человек ломает ногу в семи местах, его нельзя перевозить на сутно.

— В семи местах? Что-то уж очень много, Мести. Ну хорошо, я подумаю.

Джек вернулся к Гаскойну, и они обсудили выдумку Мести. Гаскойн одобрил её, посчитав этот план выполнимым.

— Нужно устроить так, чтобы нас выбросило из двуколки — ты бы притворился, что сломал себе ногу, — сложный перелом, конечно, а я бы отделался сломанной рукой, тогда бы мы оба остались на берегу, и Мести стал бы ухаживать за нами.

— Превосходный план! Я не возражаю, если и на самом деле сломаю ногу. Во всяком случае, постараемся опрокинуть двуколку.

— Но дадут ли нам отпуск накануне отплытия?

— Да, я уже два дня не был на берегу. Мне не хотелось появляться у дона Рибьеры с тех пор, как Агнесса рассказала о поповских штучках, а мои вещи всё ещё на берегу. Я попрошу увольнение на несколько часов для того, чтобы забрать их.

На следующий день наши мичманы попросились в отпуск на берег и, получив разрешение у первого лейтенанта, поспешили в гостиницу, куда они вызвали дона Филиппа и посвятили его в свой план. Он охотно пообещал оказать им своё содействие, ибо всей душой поддерживал намерения Джека и своей сестры пожениться и опасался, что отец Томазо наверняка воспользуется отсутствием Джека, чтобы помешать их браку, пустив в ход своё влияние на мать Агнессы. Он обратился за помощью к полковому хирургу, который сразу же согласился участвовать в обмане.