МИД. Министры иностранных дел. Внешняя политика России: от Ленина и Троцкого – до Путина и Медведева

Всякий русский скажет, что включение в НАТО наших бывших союзников по Варшавскому договору, приближение блока к нашим границам однозначно плохо. Почему плохо? А вот на этот вопрос все отвечают по-разному, в зависимости от политических взглядов, темперамента, исторического опыта и осведомленности в мировых делах. Противники НАТО говорят о нарушении баланса в обычных вооружениях, о появлении американского ядерного оружия в опасной близости от российской территории, о новом разделе Европы, при котором Россия остается на континенте в одиночестве, и вообще о нарочитом нежелании считаться с мнением России, что воспринимается как очевидное унижение…

В более серьезной дискуссии выясняется, что расширение НАТО не создает для России военную угрозу: во-первых, Москва располагает достаточным количеством ядерного оружия, во-вторых, только люди, от природы наделенные болезненной фантазией, способны предположить, что благополучные европейцы ввяжутся в большую войну. При этом почти все соглашаются, что блок НАТО, как таковой, и натовские страны сами по себе жаждут налаживания партнерских отношений с Россией — вплоть до создания постоянно действующего механизма консультаций между НАТО и Россией.

Так почему же Россия так решительно настроена против расширения Североатлантического блока?

Ответ следует искать в сфере политической психологии. Это следствие давнего недоверия к Западу, помноженного на невероятную обиду на Запад, на американцев. Суть этой обиды можно выразить одной фразой: «С нами не считаются!» С Советским Союзом считались, потому что боялись его, а с новой Россией не считаются, потому что нас не боятся. В прежние времена НАТО не посмело бы принять в свои ряды какое-то восточноевропейское государство, если бы оно чудом обрело свободу принятия решений…

Прежний страх западного мира перед Советским Союзом льстил немалой части российского общества. Неосознанное раздражение из-за изменившегося места в мировой политике и есть психологическая основа протеста против расширения НАТО. Когда вокруг расширения НАТО началась дискуссия, в нее радостно включилось множество людей, которые заскучали было после окончания противостояния Восток — Запад. Спор из-за НАТО, можно сказать, вернул их к жизни. Вновь понадобилось все, чему они научились в советские времена.

Информационные потоки в России вновь подавали окружающий мир в конфронтационном ключе. И руководители страны, и просто читатели многих газет получали информацию о том, что никто не желает сильной и процветающей России, что наши друзья не такие уж друзья, что наши партнеры на самом деле пекутся только о своем интересе. В Москве искренне полагали, что, если Запад говорит о партнерстве, он должен делать все так, как желает Москва. Никто не думал о том, что есть национальные интересы восточноевропейских стран, которые хотят идти по пути преуспевших западноевропейских государств и вступать во все европейские структуры просто потому, что это им выгодно. И есть национальные интересы стран НАТО, которые хотят партнерства с Россией, но не хотят и не могут отталкивать от себя небольшие государства Центральной и Восточной Европы. НАТО не закрытый блок и изначально было открыто для новых членов.

Проблема состоит в нежелании наших политиков и широкой публики посмотреть на НАТО иными глазами и увидеть, что существование блока выгодно России. Прежде всего, блок ограничивает политические и военные амбиции своих членов, сдерживает гонку вооружений на континенте. Бог знает, какие страсти кипели бы в Европе, если бы не Североатлантический блок!

При этом НАТО сильно изменилось за последние годы. Боевой потенциал серьезно сократился. Мощные силы передового базирования, которые готовы были встретить Советскую армию на границах, отведены и расформированы. НАТО расслабилось. От большой и дорогостоящей армии перешли к небольшим, мобильным формированиям быстрого реагирования. Если говорить коротко, то в истории с НАТО Россия необдуманно жесткой риторикой загнала себя в угол. Это была ошибка. Опасность больше не грозит России с Запада. Причины для тревоги и беспокойства надо искать на других азимутах.

Американцы скептически отнеслись к аргументам российских политиков. Они не считали, что расширение НАТО изолирует Россию, а все военные аспекты предлагали обсудить и решить полюбовно. Что касается внутриполитических последствий, то тут американцы и вовсе недоумевали. Тогдашний глава правительства Виктор Черномырдин публично признал, что включение Венгрии или Польши в блок НАТО не опасно для России. Он сказал, что опасность состоит в том, что ультранационалисты станут обвинять президента и правительство в неспособности остановить НАТО.

Для нас это не аргумент, отвечали американцы. Обязанность президента и правительства, в частности, состоит в том, чтобы помогать общественному мнению сформировать правильное понимание ситуации. Если премьер-министр понимает, что прием Венгрии и Польши в НАТО не вредит безопасности России, то почему бы не сказать об этом своим согражданам? Вместо этого президент и правительство присоединяют свой голос к хору националистов, фактически занимают с ними одну и ту же позицию…

У Москвы были два варианта политики в отношении НАТО. Первый: занять непримиримую позицию, свернуть отношения с Западом, начать вооружаться и искать новых союзников. Например, звучал призыв создать анти-НАТО, то есть союз государств, которые бы противостояли Североатлантическому блоку. Хотя трудно представить себе, с кем можно было бы создать анти-НАТО. Государства, входящие в СНГ, сразу же отказались. Китай тем более давно заявил, что ни в какие блоки и союзы входить не станет. Второй: возражая против расширения НАТО, развивать с блоком партнерские отношения.

Первый вариант Примаков отверг. От разрыва отношений с Европой и Америкой и попыток реанимировать военно-промышленный комплекс больше всего пострадала бы сама Россия. Пропагандистская атака на Запад в надежде, что он сам откажется от идеи принять в НАТО новые страны, не сработала. Надо было начинать переговоры в надежде выторговать максимально выгодные условия.

Когда в Москве началась кампания по борьбе с расширением НАТО, я побывал в Брюсселе, где беседовал с послом Виталием Чуркиным, который занимался и отношениями с Североатлантическим блоком. Он был удивлен:

— Почему у нас дома такие пессимистические настроения? Неверно утверждать, что с Россией никто не считается. Во-первых, считаются. Во-вторых, нельзя же в самом деле полагать, что все обязаны поступать так, как мы того захотим! Нужно высаживаться в Брюсселе, забираться в любую щель и вживаться. Причем натовцы этого хотят. Дело за Москвой, где никак не могут решить, что делать. Дипломатия должна быть активной, наступательной. Дуться просто нелепо. Что это за прецедент в мировой дипломатии — обижаться на весь свет?

Основная претензия к НАТО: вы с нами не консультируетесь! Да как же с нами будут консультироваться, если мы сами не создаем этот механизм консультаций, не создаем климат доверия. Но это улица с двусторонним движением. Если мы хотим, чтобы в Брюсселе знали и учитывали нашу точку зрения, то должны быть готовыми в той же мере учитывать позиции НАТО.

«НА НАС ЭТО ДАВИТ»

Целый год Примаков провел в беседах с тогдашним генеральным секретарем НАТО Хавьером Соланой. Генеральный секретарь НАТО — это политик, который должен согласовать интересы всех стран, которые входят в блок, и говорить от их имени. Профессор физики, бывший марксист, в восьмидесятых годах Солана активно участвовал в борьбе против решения правительства Испании войти в НАТО. Ренегат?