Мифологемы

Что мы можем увидеть из этого сна и его образов? Сновидение никогда нельзя интерпретировать полностью или окончательно. Но символ – это самая лучшая возможность природы воплотить в жизнь то, что нельзя выразить иначе. Таким образом, «объяснение» сновидения будет всегда в какой-то мере ограниченным. (Сновидение – это природный феномен; деятельность интерпретирующего сознания в лучшем случае может считаться лишь эпифеноменом.) Самое важное заключается в том, как оно переходит в чувственное переживание сновидца. В данном случае сновидица почувствовала, что этот сон является для нее очень важным, и она возвращалась к нему на многих последующих сессиях, несмотря на то что мы никогда не понимали его настолько, чтобы трактовка нас полностью удовлетворяла. Тем не менее мы все же можем сказать, что это сон о погружении в глубину психики.

Сновидицу особенно поразили пять таинственных женщин, находящихся в водоеме в каком-то монашеском облачении, и превращение ее обуви в свет, который расплавил землю, сделав ее сияющей зеленью. Ее ассоциации с фигурами женщин были связаны с чем-то резонирующим глубоко у нее внутри, с ее инстинктами, ее пятью органами чувств, ее сексуальностью, ее архаичной, энергичной фемининностью. Она интуитивно ощутила, что эти женщины соответствовали архетипическому уровню, который предшествовал всем системам ее верований. Она также была уверена в том, что женщины, когда она к ним приблизилась, передали ей какую-то энергию, которая помогла растопить землю, и тогда место, где она стояла, засверкало. Мы не можем объяснить эти неуловимые образы, однако можем ощутить свое проникновение в их смысл посредством ассоциаций и интуиции.

Сновидица имела связь с тем, что находится глубже ее верований и глубже ее прежнего ощущения самости. Вместе с тем она чувствовала амбивалентное отношение к сновидению и его персонажам. Они внушали ей некоторый страх. Интересно отметить, что облачение женщин из сна так же заметно отделяло голову от тела, как это получалось с помощью ее бессознательных защитных жестов.

В процессе культурного формирования нашей личности, включая религиозные догмы, которые могут либо поддерживать движения психики, либо ограничивать их, мы можем жить большую часть времени лишь на верхнем этаже нашей человеческой сущности. По существу мы живем, словно машины, управляемые встроенными компьютерными чипами, которыми заранее определено, кто мы такие, каковы наши ограничения, что для нас приемлемо и как нам следует взаимодействовать с внешним миром.

Ограничивающим фактором является не только родительская семья, формирующая односторонний и ограниченный взгляд на наши возможности; таким же ограничивающим для сновидицы стали ее религиозные взгляды, на которые ей приходилось опираться, чтобы определить, что для нее приемлемо, а что нет. Будучи религиозной большую часть своей жизни, она пришла к выводу, что психоанализ дает ей гораздо больше возможностей для религиозного переживания и религиозного самовыражения, по сравнению с теми возможностями, которые ей когда-либо давали формальные рамки религиозной организации.

Обратив внимание на тех женщин из сновидения, которые, казалось бы, поднимаются из глубин, мы ощущаем земное происхождение не только тела, но и души. Мы можем почувствовать, что они служат воплощением религии, которая старше всех остальных религий, так глубоко укорененной духовности, что она является вневременной или, по крайней мере, открывает доступ к вневременной духовности. Мы также видим, что сновидица обретает силу, которую она никогда не ощущала сознательно, хтони-ческую связь, сияющую энергию, которая растапливает все, что замерзло, и дает ей новую точку опоры в живой природе. Боги природы намного старше, чем боги разума; боги лона намного древнее, чем боги сердца; боги земли и моря намного древнее, чем боги неба.

Именно благодаря этой архаической энергии, этому сокровенному таинству у сновидицы сформировалось амбивалентное отношение к этому сновидению. Она почувствовала себя так, словно стала причастна таинству, – почти как Актеон, который неожиданно наткнулся на купающуюся Артемиду, – а потому должна была понести наказание за такое нарушение. «Нам нужно убираться отсюда», – говорит она своим интрапсихическим спутницам. И при этом ее продолжает преследовать образ женщин, поднимающихся из глубин. Она периодически возвращалась к сновидению, и когда я пишу эту книгу, она все еще с ним работает [131] . Тем временем в процессе анализа заметно глубже стала ее личность и также возросла ее уверенность, она постепенно нашла основу в собственной реальности и стала способна говорить и проявлять себя, опираясь на эту основу.

131

Книга издана в 2004 году. – Примеч. пер.

Если энергия выражается в образе сновидения, значит она уже существует в психике сновидца. Невидимое стало видимым. Задача сознания состоит в том, чтобы учитывать эту энергию, оценивать ее присутствие и включать ее в ходе повседневной жизни. Сновидение принесло дары, которые не иссякают до этого момента. Прежде чем стать более глубокой личностью, человек должен погрузиться в свои внутренние глубины. Мы не можем подняться, если сначала не опустились.

Юнг описывал хорошо известный теперь сон, в котором он видит себя в подземной яме, выложенной камнями, где он столкнулся с объектом фаллической формы и услышал, как сверху раздался голос его матери, говорящий: «Это – людоед!» [132] Присутствие этого нуминозного, непристойного объекта преследовало Юнга в молодые годы, иногда вызывая у него чувство страха, иногда – чувство стыда, даже при том, что этимология слова phallus означает «яркий, сияющий», и это же значение соответствует этимологическому корню слова бог (god). После этого нуминозного, вселяющего страх и вместе с тем навязчивого сна все слова о Господе Иисусе, исходящие от его отца-пастора, а также от его многочисленных дядей-священников, казались нереальными, изощренными или, по крайней мере, неполными в отсутствие дополняющего подземного бога.

132

Memories, Dreams, Reflections, p. 12 и далее.

Странно, что в темном подземелье хтонический бог был «сияющим». Разве не интересно, что наши предки признавали сияние, нуминозность того, что воплощает фаллос, прежде чем его заставили оказаться под землей? Только значительно позже Юнг смог вернуться к этому сновидению, рассказать его другим и признать его компенсаторную ценность не только в своей собственной жизни, но и для односторонней, боязливой, утонченной теологии, существовавшей в его жизни. Психика рассказала ему, что наряду с существованием высших таинств существуют и низшие таинства, и одно можно исключить только немалой ценой другого.

Со временем Юнг стал рассматривать религиозные установки своего отца как защиты от реальности переживания, как отделение тех земных сил, которые также управляют Вселенной. Если поклоняться исключительно верхнему богу, как это делал его отец, то нижний бог даст волю своей мести, как он это сделал, заставив его отца пребывать в длительной депрессии и духовном параличе. То, что отрицается сверху, станет утверждать себя снизу. Это относится не только к индивидуальной связи с бессознательным у каждого из нас, но и к длительным мистериям космоса.

Юнг рассказывает и о своих других снах, где присутствует погружение. В одном из них он совершает под землей раскопки, чтобы найти останки доисторического животного, а еще в одном он находит в глубоком прозрачном водоеме гигантских радиолярий [133] . Он пишет:

[Эти сновидения] возбудили во мне столь огромное желание к познанию, что, когда я проснулся, у меня от волнения сильно билось сердце. Эти два сна, устранив мои последние сомнения, окончательно убедили меня заняться наукой. [134]

133

Радиолярии, или лучевики, – группа микроскопических одноклеточных животных, напоминающих амеб, имеющих внутренний и наружный скелет из кремнезема, который может принимать разнообразные правильные формы – решетчатых шаров, многогранников и проч., с правильно расположенными иглами. Радиолярии живут в океанах в толще воды и, отмирая, образуют радиоляриевый ил. В ископаемом состоянии известны с докембрия в составе морских отложений. Имеют большое значение в определении относительного возраста горных пород. – Примеч. ред.

134

Memories, Dreams, Reflections, p. 85.

Сначала Юнг хотел стать археологом, но так как он происходил из бедной семьи, ему не хватило средств для удовлетворения своей страсти. Поэтому вместо археологии он стал обучаться медицине и спустя какое-то время стал археологом человеческой души. В его времена изучение человеческой души было исключительной привилегией церковников, но при снижении эффективности институциональных религиозных форм возникла новая дисциплина – психоанализ, которая лежит как раз в промежуточной области между религией и наукой, имея свою еретическую основу в неисследованной психике.