Мифология Петербурга: Очерки.

Но все меркло перед праздничным половодьем народных гуляний на масленичной и пасхальной неделях. Накануне этих православных календарных праздников на Марсовом поле и Адмиралтейской площади с фантастической скоростью вырастали пестрые волшебные городки с балаганами, американскими горами, русскими качелями и каруселями. Шумные толпы простого люда с раннего утра тянулись туда со всех концов города. Кареты и экипажи высшей и средней знати, обгоняя пеших горожан, спешили к началу гуляний. Отказаться от посещения этих ежегодных гуляний в Петербурге считалось дурным тоном. В запасе петербургского городского фольклора имелся бесконечный синонимический ряд крылатых фраз и выражений на одну тему: «Побывать на балаганах», «Побывать на горах», «Под горами», «На горах», «Под качелями» и т. д. На бытовом языке петербуржцев это означало посетить пасхальные или масленичные гулянья.

Богатые на коварную выдумку и щедрые на беззлобную шутку владельцы балаганов наперебой изощрялись друг перед другом. Доверчивые счастливчики, опережая один другого, протискиваются внутрь ярко освещенной пустой палатки, вход в которую объявлен бесплатным. Оглядываются вокруг, обшаривают глазами стены и, ничего не обнаружив, злые и раздраженные идут к выходу. И тут они натыкаются на ухмыляющегося хозяина, над головой которого прибита едва заметная дощечка с надписью: «Выход 10 копеек». Смущенно улыбаясь удачливому розыгрышу, платят, но признаться нетерпеливо ожидающим своей очереди в балаган в том, что они так легко были обмануты, не решаются. И потому очередь не убывает.

Яркая и броская реклама другого парусинового балаганчика весело зазывает публику всего за алтын увидеть Зимний дворец в натуральную величину. А внутри балагана хитро улыбающийся хозяин откидывает пеструю тряпичную занавеску и показывает застывшей от изумления публике стоящий напротив Зимний дворец. Подсознательное желание разгоряченной всеобщим весельем публики быть обманутой было так велико, что подобные стереотипные розыгрыши устраивались порою в нескольких балаганах, стоявших рядом друг с другом, одновременно. «Ах, обмануть меня не трудно,/Я сам обманываться рад». При особом желании за весьма умеренную плату можно было увидеть и Александровскую колонну в натуральную величину, и панораму Петербурга, и многое другое.

Народные гулянья вызвали к жизни невиданный прилив устного народного творчества. Балаганные деды – зазывалы, выполняя роль живой рекламы, виртуозно нанизывали одни рифмованные строки на другие, собирая огромные толпы завороженных слушателей:

А вот, ребята, это Параша, Только моя, а не ваша. Хотел было на ней жениться, Да вспомнил: при живой жене это не годится. Всем бы Параша хороша, да только щеки натирает, То-то в Питере кирпичу не хватает.

* * *

У вас, господа, есть часы? У меня часы есть. Два вершка пятнадцатого. Позвольте, господа, у вас проверить Или мне аршином померить. Если мне мои часы заводить, Так надо за Нарвскую заставу выходить…

* * *

А еще, ребята, что я вам скажу: Гулял я по Невскому пришпекту И ругнулся по русскому диалекту. Ан тут передо мной хожалый: В фортал, говорит, пожалуй.

* * *

За что, я говорю?.. А не ругайся! – Вот за то и в часть отправляйся! Хорошо еще, что у меня в кармане рупь-целковый случился, Так я по дороге в фортал откупился. Так-то вот, ребята, на Невском проспекте Не растабаривайте на русском диалекте.

* * *

Жена у меня красавица – Позади ноги таскаются. Теперича у нее нос С Николаевский мост. Но я хочу пустить ее в моду, Чтобы, значит, кому угодно.

* * *

Жена моя солидна, За три версты видно. Стройная, высокая, С неделю ростом и два дни загнувши. Уж признаться сказать, Как бывало в красный сарафан нарядится, Да на Невский проспект покажется, Даже извозчики ругаются: Очень лошади пугаются. Как наклонится, Так три фунта грязи отломится.

Балаганные деды обычно громко, стараясь перекричать друг друга, зазывали на представления с балконов дощатых павильонов-балаганов. Другое дело, раешники (от слова раёк – райское действо) со своими загадочными потешными панорамами, которые представляли собой небольшие деревянные ящики с двумя отверстиями, снабженными увеличительными стеклами и несложным устройством внутри. При помощи рукоятки раешник неторопливо перематывал бумажную ленту с изображениями разных городов, событий или известных людей, сопровождая показ веселыми рифмованными шутками и присказками. Понятно, что Петербург в этом представлении занимал далеко не последнее место:

А вот и я, развеселый грешник, Великопостный потешник – Петербургский раешник Со своей потешной панорамою. Верчу, поворачиваю, Публику обморачиваю, А себе пятачки заколачиваю.

* * *

А вот андерманир штук другой вид: Петр первый стоит. Государь был славный, Да притом же и православный. На болоте выстроил столицу…

* * *

Вот смотри и гляди – Город Санкт-Петербург, Петропавловская крепость, На крепости пушки палят, А в казематах преступники сидят и пищат, А корабли к Питеру летят.

* * *

А вот город Питер, Что барам бока вытер. Там живут немцы И всякие разные иноземцы. Русский хлеб едят И косо на нас глядят, Набивают свои карманы И нас же бранят за обманы.

* * *

А вот позвольте посмотреть: С птичьего полета, а может и выше – С золоченой адмиралтейской крыши, Как на ладони – весь город Питер, Что многим бока повытер.

* * *

А вот пожар Апраксина рынка! Пожарники скачут. В бочки полуштофы прячут – Воды не хватает, Так они водкой заливают, Чтобы поярче горело.

* * *

А это город Питер, …………………… Воды в нем тьма-тьмущая, Река течет пребольшущая, А мелкие реки не мерены, Все счета им потеряны.

* * *

А это извольте смотреть-рассматривать, Глядеть и разглядывать, Лександровский сад. Там девушки гуляют в шубках, В юбках и тряпках, Зеленых подкладках. Пукли фальшивы, А головы плешивы.