Мифы Чернобыля

Надеюсь, теперь все понятно… Возвращаемся к теме.

Ведущий (психолог, 44 года):

— В жизни каждого отдельного человека бывают события, обычно достаточно драматические, к которым человек возвращается так часто, что времени на развитие, продвижение вперед, решение текущих задач у него не остается. Для общества — большой и сложной системы — такие воспоминания тоже существуют и влияют на принятие решений о настоящем и будущем. Психологи рекомендуют взглянуть на страхи и трагедии детства с высоты своего взрослого, нынешнего опыта, принять случившееся как фактор своей эволюции и таким образом завершить гештальт — закрыть поток бессознательных импульсов, отчаяния и ошибочных действий во имя прорвавшихся чувств из минувшего. Когда человек не желает идти дальше, а стремится искать виноватых в прошлой истории, то психолог спросит его о той вторичной выгоде, которую пациент получает, не меняя своих умонастроений. Как правило, такая выгода находится: например, все считают человека бедным-несчастным, все помогают, сочувствуют, жалеют, не заставляют проявлять волю, решительность и трудолюбие.

Реплика (программист, 30 лет):

— Не посылают на луну за ядерной смертью… Я намекаю на произведение М. Успенского "Кого за смертью посылать?", и в русло дискуссии у нас сразу попадает один из способов завершить гештальт: "посмеяться над собой в событии".

Интересно, что "на раз, два, три" только один анекдот всплывает в памяти про Чернобыль, да и то про так называемое противостояние двух держав:

"Кто прислал соболезнования в связи с падением "Челленджера"?

Русские, сэр, аж за пятнадцать минут до того, как…

Передайте им благодарность и, кстати, что у них там на букву "ч"?"

Реплика (эксперт-международник, 26 лет):

— Это лишь часть решения проблемы. Смех, он смехом, но недолго провисел миф о теракте со стороны, как-то его замяли… Сработала только малая часть гештальта.

Реплика:

— А наше общество все еще несет эту женщину…

Реплика:

— Какую такую женщину?

Ведущий (психолог, 44 года):

— Это из притчи про Будду, который на глазах изумленного ученика перенес куртизанку через ручей и потом сутки слушал его недоуменное сопение вслед. А когда Учитель с учеником дошли до вершины горы и расположились там на ночлег, усталый Будда сказал:

— Я оставил красавицу у ручья, а ты все еще несешь ее с собой.

Так вот, наше поколение, сорокалетние, они же с постиндустриального Перевала — мы категорически не хотим тянуть миф и истерию о Чернобыле в Будущее, значит, нам и упаковывать, и захоранивать, и слагать анекдоты.

Реплика (программист, 30 лет):

Отдельная тема — знаки и символы, созданные проектно, то есть с некой определенной, быть может, нам непонятной целью. Есть, скажем Медный всадник — это и символ Петербурга, и символ абсолютной власти. Кое-кто даже считает творение Фальконета знаком социализма… почему бы и нет? Информация, она способна передаваться против "стрелы времени".

Физик (45 лет):

— Это называется "антипричинность". Я не делаю чего-то или, напротив, что-то делаю, опираясь на информацию из Будущего. Полученную сценарным путем, или озарением, или просто так. Вот, пожалуйста, очень мною любимая цитата из Павла Шумилова.

"— Тебе известно, что в некоторых случаях человек может прогнозировать будущее? Например, я предвижу, что приблизительно через десять секунд в этот зале на несколько секунд погаснет свет.

Подхожу к выключателю, отсчитываю десять секунд и гашу свет. Считаю про себя до пяти и включаю.

— Ну как?

— Прогноз подтвердился. Информация принята".

Программист (30 лет):

— В Петербурге есть Медный всадник, а в Зоне стоит или лежит "Чернобыльское яйцо". В Интернете о нем написано довольно много, но вот, что к чему и, главное, зачем, понять совершенно невозможно: "Кто его снес, местные жители не в курсе. Говорят, это яйцо — символ будущего. Может, что-то здесь еще родится…" Это — одна цитата. И другая: "В Чернобыле есть памятник, к которому Наумов никогда не водит людей. Странный, похожий на пасхальное яйцо размером с дом, он был подарен Украине Германией и долго кочевал по стране, пока не оказался в Чернобыле. Монумент называется "Послание потомкам". Местные зовут его Стеной плача (не прошел опыт хасидов даром). В памятник складывают записки с текстами, которые прочтут через 100 лет. Наумов говорит, что надолго загадывать не привык, но если б решил обратиться к потомкам, то написал бы: "Помните, это было, есть и будет"".

Реплика:

— Кто такой Наумов?

Ответ:

— Это знаменитый местный сталкер и главный герой компьютерной "бродилки" по Чернобылю.

Реплика (психолог, 44 года):

— Возможно, для того чтобы сложилась символьно-знаковая система, описывающая Чернобыль, просто прошло еще слишком мало времени. Один из наших физиков-экспертов, А, К. Егоровпишет: "Однажды задали вопрос одному французскому политику: "Как вы оцениваете роль Сталина в истории?", а он сказал: "Знаете, это еще слишком близко по времени, чтобы об этом говорить". Примерно, может быть, такая история с Чернобыльской аварией".

Реплика (физик, 45 лет):

— Рискну не согласиться. Если говорить о России и Украине, то лет, конечно, прошло немного, но ведь мы живем не в ньютоновском времени, а в пригожинском. Первое определяется числом колебаний маятника, второе же — количеством изменений в системе. В логике Пригожина Чернобыль был очень давно, с тех пор прошли две эпохи. Уже можно оглянуться назад и дать оценку. Уже можно выстраивать и оптимизировать систему культурных кодов — я имею в виду и знаки, и символы, и смыслы.

Реплика (студентка, 18 лет):

— Я сейчас вам стихи прочту. По-моему, они подходят к теме. А если нет — извините. Молодежь тоже думает о всяких вариантах Будущего…

Все дороги ведут в Технополис, И осколки стекла откололись От моих отражений в тумане, Там, где сущности стали обманом… Я слагаю из них слово "вечность", В бесконечности бродит конечность, Нет ни льда, ни стекла и ни пепла, Не вернусь, и останусь проектна… Лед холодный, слова бесполезные, И значения нам неизвестные… Есть идеи, но где же познание? Есть реальность, но нет нереального… Мона Лиза ушла из картины, И в развалинах "тонкого мира", Убивая идеи и смыслы, Ослепляет осколками истин… Отделилась душа от сознанья, Время есть — нет предела скитаньям. Мы привыкли считать объективным, Что в чужих воплотилось картинах, Но идея осталась простою: Из песка мир ребенком построен… В Технополис ведут все дороги, От ролей разбегаются Боги, И в аду больше нечего делать. Даже Кай там остался без Герды, Мефистофель, играющий в театре — Лишь бессмысленной лжи отпечатки. Я вплетаю в вас тонкие нити, Я останусь за гранью событий, Я вернусь, растеряв свою душу, В море место назначено суше. Где-то мир был построен из пепла, Героиня взяла и ослепла, Там, куда приведут все дороги, Оставляя слова на пороге… Журавлей породила бумага, Мне осталось чуть меньше полшага, Мне осталось чуть меньше полмысли, Образуются в воздухе числа, Превращаются Знаки в печати, Сохранив свою сущность отчасти. Ну а мы больше ими не станем, Воплощается наше сознанье… Я воткну в себя тонкие иглы, Чтобы кровь на морозе погибла В Слове "вечность", и я замерзаю В бесконечность открыты ворота…

Реплика:

— Чьи это стихи?

Студентка, 18 лет:

— Мои. Называются "Технополис". Мы отыгрывали вариант некой цивилизации, где роль информконструктов велика. Вот и навеяло…

Реплика:

— Вот уж навеяло. Аж дрожь берет.

Реплика (эксперт по логистике, 34 года):

— Хорошие стихи. А я предлагаю вам вернутся в 1986 год. Мироощущение индустриального человека было тогда неотъемлемо связано с грядущей ядерной катастрофой… Детям снились страшные сны на эту тему. Мир судачил о "ядерной зиме". Строились или проектировались, или "фантазировались" бункера. И про "у нас", и про "на Западе". Несколько раз мир едва не сорвался в пропасть обмена ударами. Карибский кризис помнили не только Принимающие решения. Казалось, до кнопки дотянуться легко. Система "Цивилизация" держалась на честном слове и на гомеостатическом законе: "Я не хочу умирать, это как-то несистемно, у меня программа другая: питаться и сохраняться".