Мифы Даманского

С первых же минут китайцы обрушили на меня град вопросов: откуда у пограничников танки, откуда «Грады», откуда бронетранспортеры с тяжелыми пулемета-ми? Основной смысл был такой: на Даманском воевала регулярная армия. Бедный генерал потел, путался, отвечал невпопад. Дело кончилось тем, что я просто написал ему записку: «Молчите» и дальше уже вел пресс-конференцию сам. Закончил я ее заявлением советского правительства...

Конечно, в Пекине внимательно прочитали этот документ. В результате многочисленных обсуждений в руководстве КПК выяснилось, что мнения разделились практически поровну между двумя группами военных.

Первую из них возглавлял министр обороны Китая маршал Линь Бяо, известный своей враждебностью в отношении СССР. Правда, некоторые исследователи утверждают обратное: якобы Линь Бяо симпатизировал Москве, а вот премьер Чжоу Эньлай относился к СССР враждебно. Вроде как Линь Бяо всегда видел различие между Советским Союзом и США, считая первый идеологически близким государством, а Америку числя в списке противников Китая. Не исключено, что так и было, ведь Линь Бяо бывал в СССР и даже стажировался на фронте в годы Великой Отечественной войны, где получил ранение в ногу. Однако вопрос о действительных и мнимых симпатиях Линь Бяо не имел никакого практического значения: коль скоро маршал работал под руководством Мао, все его действия полностью соответствовали указаниям «великого кормчего».

В марте 1969 г. Линь Бяо побывал на месте событий и осмотрел результаты удара советской реактивной артиллерии. Говорят, увиденное произвело на маршала большое впечатление. Правда или нет, но он якобы изрек: «Хватит испытывать терпение русских».

Линь Бяо был делегатом IX съезда КПК, где выступил с речью. Именно он обнародовал тот факт, что советское руководство первым обратилось к Пекину с предложением провести переговоры и урегулировать обстановку на границе. Некоторые исследователи считают, что этим шагом Линь Бяо вольно или невольно вынудил Мао Цзэдуна начать переговоры с московским Кремлем, поскольку считаться организатором пограничного конфликта тому явно не хотелось.

Однако объяснение может быть и другим: наоборот, Мао Цзэдун дал прямое указание маршалу рассказать об обращении советской стороны. В этом случае главным ответственным за все произошедшее после стрельбы на границе становился Чжоу Эньлай, а Мао оставался в стороне.

В группу министра обороны входили еще четыре генерала — Хуан Юншэн (начальник Генерального штаба НОАК), У Фасянь (командующий ВВС), Ли Цзо-пэн (политкомиссар ВМФ) и Цю Хуэйцзо (начальник главного управления тыла НОАК). Группа Линь Бяо считала, что Советский Союз готовит нападение на Китай и скорее всего в виде широкомасштабной агрессии.

Во вторую группу входили ветераны армии и КПК — маршалы Е Цзяньин, Не Жунчжэнь, Сюй Сянцянь и Чэнь И. Они полагали, что возникшие проблемы можно и нужно решать мирным путем, то есть посредством переговоров.

Весьма характерна дальнейшая судьба участников враждовавших группировок. В 1971 г. Линь Бяо погиб в авиационной катастрофе при непонятных обстоятельствах, а в 1980 году его генералы пошли под суд по делу банды «четырех», и все четверо получили длительные сроки тюремного заключения — от 16 до 18 лет. Совершенно иначе завершили свой путь маршалы: они ушли из жизни с сознанием исполненного долга, в почете и славе. Впрочем, в 1969 г. всех их беспокоило лишь самое ближайшее будущее.

Что касается позиции Мао Цзэдуна в этот момент, то определить ее затруднительно. Хорошо зная всех перечисленных выше военных, Мао наверняка с большим доверием относился к ветеранам. В то же время ему не могло не импонировать насаждение собственного культа личности в НОАК, осуществляемое группой маршала Линь Бяо.

Мао никогда не был другом Советского Союза, а его реверансы в сторону северного соседа носили временный и чисто прагматический характер. Он не хотел большой войны с СССР, поскольку понимал, что современную войну (то есть войну с применением ядерного оружия) Китай проиграет, причем с катастрофическими последствиями для китайской нации в целом. Да и не было никакого смысла в такой войне. Зато Мао Цзэдун хотел лишь небольшого конфликта с СССР, дабы использовать его в политических целях. В этом отношении показательны слова, записанные в отчетном докладе съезду КПК в апреле 1969 г. (по поручению китайского руководства доклад был зачитан Линь Бяо):

В результате инцидентов вооруженного вторжения на нашу территорию, остров Чжэньбаодао, спровоцированных исключительно советским правительством, вопрос китайско-советской границы приковывает к себе внимание всего мира. Вопрос китайско-советской границы, как и вопросы о границах нашей страны с некоторыми другими соседними странами, оставлен историей. Наша партия и наше правительство всегда выступали и выступают за разрешение этих вопросов через дипломатические каналы путем переговоров, с тем чтобы разрешить их на справедливых и рациональных началах. А до их разрешения — за сохранение существующего положения на границе и избежание конфликтов.

В то же время Мао Цзэдун и его ближайшее окружение произносят и другие речи — о возможности войны с СССР и необходимости готовиться к такой войне.

Например, уже 28 апреля 1969 г. Мао взял слово на пленуме ЦК КПК и заявил:

...Надо готовиться воевать. Мы должны быть готовы воевать в любом году... Мы должны готовиться. Не надо при изготовлении ручных гранат полагаться на централизованное снабжение материалами. Ручные гранаты можно изготовлять везде, в каждой провинции. Всякие там винтовки, легкое оружие можно выпускать в каждой провинции. Это подготовка в материальном отношении, но главное — подготовка в моральном отношении. Подготовиться в моральном отношении значит быть морально готовым воевать. Это касается не только членов нашего ЦК; надо, чтобы подавляющее большинство народа было морально подготовлено...

Напрашивается вопрос: а петли противоречия между двумя вышеприведенными цитатами? Все ли нормально с логикой у Мао и его приближения?

Ответ: с логикой у них все нормально. Просто ведение войны и подготовка к ней — это совершенно разные веши. Попытаться напасть на страну с огромными запасами ядерного оружия — это одно, а заставить собственный народ с утра до ночи рыть окопы и собирать гранаты — совсем другое.

Однако послемартовские события на советском Дальнем Востоке стали развиваться совсем не так, как желал «великий кормчий». Спецслужбы КНР докладывали, что из западных регионов СССР в прилегающие к границе районы прибывают войска, а в непосредственной близости от китайской территории проходят крупные учения.

Видимо, не слишком доверяя Линь Бяо и его генералам, Мао Цзэдун дал задание маршалам: проанализировать обстановку и дать хотя бы предварительный прогноз дальнейшего развития событий.

Ветераны отнеслись к полученному заданию со всей серьезностью и 11 июля 1969 г. представили руководству страны и партии доклад «Предварительная оценка военной ситуации». Главный вывод доклада состоял в том, что в сложившихся условиях большая война с СССР маловероятна.

Однако некоторые тенденции по-прежнему вызывали у Мао беспокойство. Уже в первой половине августа на западном участке границы произошло новое столкновение. В районе озера Жаланашколь (или, как определяют некоторые авторы, в Джунгарском проходе) был полностью уничтожен китайский спец-отряд, пытавшийся занять позиции на советской территории. Тогда же в советской прессе впервые появились статьи, авторы которых ставили вопрос о нанесении превентивного удара по Китаю. Мао прекрасно понимал, что в Советском Союзе все масс-медиа находятся под контролем руководства КПСС, а потому даже самое предварительное упоминание об ударе по Китаю означало наличие соответствующего мнения в московском Кремле.

Линь Бяо, впав в крайнее возбуждение, требовал резкого увеличения военных расходов. Похоже, однако, что Мао Цзэдун четко разграничивал пропагандистскую трескотню для простонародья и конкретные решения, которые следовало принять (или не принять) в данных условиях. К тому же Мао Цзэдун всегда проводил две политики — одну для домашнего применения, а другую — на экспорт.

В это время председатель часто успокаивал приближенных: мол, страна у нас большая, народу хватит, а потому даже атомными бомбами нас не