Мифы древней Скандинавии

Эпос и история сливаются в деяниях тех героев, что жили в эпоху гибели родоплеменного строя. Исторические деятели могли вести себя как герои эпоса. Снорри рассказывает об одной шведской королеве — младшей современнице Ольги (она жила во второй половине X века), которая поступила так же сурово со сватающимися женихами. Это упомянутая нами Сигрид. Как и Ольга на Руси, Сигрид была вдовой и владелицей многих земель, она гордилась своим могуществом и слыла провидицей (свойство, необходимое не только для богов, но и для правителей). И вот в усадьбу к ней являются женихи — один из областных норвежских конунгов и конунг из Гардарики (мы можем догадываться, что это — один из двенадцати летописных сыновей Владимира Святославича, крестителя Руси). Сигрид принимает их с почестями и размещает вместе с дружинами в одном большом доме. Когда началось пиршество, — конунги и их дружинники — в том числе и стража, которую они не забыли оставить у дверей — напились допьяна. Тогда Сигрид велела поджечь дом, а тех, кто выберется из пламени, рубить мечами. Королева сказала, что так она хочет отучить мелких конунгов приставать к ней со сватовством. С тех пор она звалась Сигрид Гордая.

Русская княгиня Ольга, расправившись со сватами и убийцами Игоря, воздала мужу необходимые языческие почести и совершила месть по языческим обрядам. Но после этого она отправилась в Царьград и приняла крещение: язычество не могло избавить княгиню от межплеменных конфликтов, ей нужна была новая религия и новый закон.

Зато сын Игоря и Ольги Святослав, первый русский князь, носивший славянское имя, мечтал о прежних воинских подвигах. Его дружина вторглась на Балканы и угрожала самому Царьграду. Там, на Дунае, где некогда была держава «божьего бича Аттилы», русский князь хотел утвердить центр своей земли. Разбитый греками, он подписал в 971 году договор о капитуляции и вынужден был отступить на Русь. Странную ошибку допустил этот могучий воитель, возвращаясь в нелюбимую им столицу. Он не послушал старого воеводу, который убеждал его не идти в ладьях по Днепру, ибо там, на порогах, в засаде сидят подкупленные греками печенеги. Святослав пошел прямо на встречу гибели. Он был убит в засаде, и печенежский хан велел сделать из его черепа чашу, похваляясь на пирах своим подвигом. Мы можем догадаться, что толкнуло Святослава на неразумный с точки зрения обычной нормы поступок: князь-воин не мог вынести позора поражения и должен был пасть в битве. Святослав заслужил Вальхаллу. Но оставленная им страна погрузилась в братоубийственные распри. Потусторонним ценностям Вальхаллы и на Руси, и в Скандинавии, наступал конец: новым государствам и их правителям нужны были другие ценности и другая религия.

Гибель богов. Прорицание провидицы. «Добро и зло» В мире языческой мифологии

Скандинавская мифология пронизана предчувствием и даже провидением конца света. Верховный бог Один торопится собрать свою дружину эйнхериев, и герои саг сетуют на судьбу своих близких, призванных в Вальхаллу. Когда старый Квельдульв, герой «Саги об Эгиле», поклонник Одина, носивший «волчье» имя (оно значило «Вечерний волк») и сам способный превращаться в волка (наподобие Вёльсунгов), узнал о смерти сына Торольва, он сказал вису:

Торольв пал, я знаю. Как сурова норна! Он в дружину Одина слишком рано позван. Старость-великанша Сил меня лишила: Трудно отомстить мне, Хоть и жажду мести.

Эти несколько строк содержат в себе всю драму традиционного общества, еще не мыслящего себе иных ценностей, кроме мифологических, но уже не способного целиком их принимать, равно как и выполнять традиционные нормы. Старый воин-скальд, напоминавший настоящего берсерка, слег в постель не только потому, что старость победила его, как старуха Элли победила самого Тора, заставив его пасть на одно колено. Квельдульв чувствовал бессилие потому, что его сын пал в битве с самим Харальдом Прекрасноволосым, могущественным объединителем Норвегии. Кровная месть — месть правителю государства — стала невозможной. Внук Квельдульва скальд Эгиль, продолжавший враждовать с родом конунга Харальда, мог произнести нид против его наследника конунга Эйрика, но когда попал в руки могущественного врага, вынужден был сочинить для него хвалебную песнь — «Выкуп головы». Время героев и богов уходило.

«Рагнарёк» — «Судьба. богов» или «Гибель богов» — должна была наступить тогда, когда станут нарушаться все родовые нормы. Вёльва прорицает, что тогда

Братья начнут биться друг с другом, родичи близкие в распрях погибнут; тягостно в мире, великий блуд, век мечей и секир, треснут мечи, век бурь и волков до гибели мира; щадить человек человека не станет.

Мы узнаем этот «век мечей и секир» — это эпический век, век проклятого богатства, из-за которого люди не щадят друг друга и даже братья идут на убийство. Но в этих распрях повинен сам Один, тот, который должен охранять традиционный мир, Асгард и Мидгард. Более того, этот бог сам виновен в тех преступлениях, за которые простые люди принуждены отправляться в преисподнюю — Хель. Он похваляется в облике Харбарда, что соблазнял жен и девиц, он — зачинатель распрей и нарушитель клятв. В сагах и скальдических стихах Один все чаще именуется коварным богом, недостойным доверия, а стало быть, и веры. В этом — драма скандинавского язычества, и это делает обреченными попытки Одина защитить свой Асгард от полчищ злобных мертвецов и чудовищ в решающий день, когда наступит Рагнарёк. В этом мире властвует судьба, и преодолеть силу судьбы могут лишь славные деяния героев, превышающие все человеческие нормы. Героини эпоса все более уподобляются валькириям — женщины в героических песнях не продолжательницы рода, а его разрушительницы. В этом мире нет места для различения добра и зла — добрый бог Бальдр и славный герой Сигурд обречены томиться в преисподней — Хель. Рок тяготеет над богами.

Поэтому верховный ас пристально вглядывается единственным глазом во все миры, сидя на своем престоле в Вальхалле: Бальдр уже погиб и пребывает в Хель, а Локи и его порождение Фенрир рвутся из пут, и земля содрогается от их рывков. Скоро порвутся все цепи и оковы, сдерживающие чудовищ хаоса. Остается ждать страшного знака, когда волк Фенрир освободится, он сам или гигантский тролль из его рода, обитающий в преисподней, похитит солнце, и наступит непрекращающаяся зима. Еще один волк поглотит месяц. Вырвавшиеся чудовища начнут терзать трупы людей и зальют кровью Асгард. Наконец, Хеймдалль трубит в свой рог Гьяллахорн, возвещая начало битвы богов с чудовищами, и Один спешит прибегнуть к последнему совету — он беседует с черепом Мимира, павшего жертвой еще первой войны — войны асов и ванов.

Большой руническим камень из Джеллинга, установленный Харальдом Синезубым, крестившим датчан.

Здесь Христос напоминает скандинавского героя в змеином рву.

Одна из древнейших норвежских церквей в Боргунде, провинция Согн. Вторая половина XII века.

Ученые предполагают, что сходную архитектуру имели языческие храмы.

Жилище эпохи викингов с очагом в центре.

Маленький камень, покрытый руническими надписями, из Тиманса, остров Готланд, Швеция.

В надписи упомянуты Иерусалим и Исландия. Конец XII века.

Ясень Иггдрасиль — мировая ось — дрожит, ибо вырвался Фенрир, связанный в Вальхалле. С востока, из Ётунхейма, заслоняясь гигантским щитом, едет великан Хрюм. Мировой змей Ёрмунганд поворотился в гневе, так что море вышло из берегов, и ползет на сушу, а Локи уже правит рулем корабля Нагльфар, на котором полчища мертвецов. Корабль этот построен из ногтей мертвецов, не сожженных по завету Одина и обретавшихся в Хель — ведь ногти растут и после смерти и часто используются колдунами для черной магии.

Асы собираются на последний тинг, и даже карлики стонут у своих каменных жилищ — всех ждет конец.

Сурт, черный огненный великан, что со своим сверкающим, как солнце, мечом, стоял на страже у ворот огненной страны Муспелльсхейма, едет с юга, и от его жара рушатся горы и мрут великанши, люди же низвергаются в преисподнюю; небо раскалывается на части. Сыны Муспелля — огненной страны — скачут по мосту Биврёст на небо, и мост рушится под огненными всадниками. Вигрид именуется та равнина, где Сурт и его войско встретится с богами в последней битве, но прежде в битву вступят Фенрир, Мировой змей и Локи с полчищами мертвецов и инеистых великанов. Велико это поле боя — сто дневных переходов в каждую сторону.

Петух Золотой гребешок будит эйнхериев для последней битвы, и Один едет на поединок с Фенриром. Бог в золотом шлеме, красивой броне и со своим копьем Гунгнир. Волк уже разинул свою пасть, что верхней челюстью упирается в небо, а нижней — в землю; из глаз и ноздрей рассвирепевшего Волка пышет пламя. Близится гибель радости Фригг — Волк поглощает верховного аса.

Тор не может прийти на помощь Одину. Он вступает в свой последний поединок с Мировым змеем и разит его молотом Мьёлльнир. Но и сам бог, и все вокруг смертельно отравлено ядом чудовища — на девять шагов отступает он от поверженного змея и погибает со славой.

Фрейр выступает против Сурта, но с ним нет меча — он оставлен в Ётунхейме. Бог погибает в поединке с огненным великаном.

Тюр и гигантский пес преисподней Гарм, двойник волка Фенрира, вырвавшийся из пут, которыми он был связан в пещере Гнипахеллир, убивают друг друга. Хеймдалль вновь вступает в бой с Локи (как некогда ему пришлось биться с ним из-за ожерелья Брисингов); он сражает Локи, но и сам падает мертвым от оружия коварного аса.

Лишь Видар успевает отмстить за отца: тут ему пригождается чудесный башмак, сшитый из всех обрезков кожи, что остались от кройки обуви; люди должны выполнять особые обряды с этими обрезками, чтобы помочь асам в последней битве. Видар наступает башмаком на нижнюю челюсть Фенрира и руками разрывает пасть убийцы Одина.