Мифы и легенды народов мира. Центральная и Южная Европа

Ниоткуда не ждали они никакой беды и решились развести в поле большой костер.

Но тут–то и начинается история. Не успели они снять вьюков с коней, как вдруг появились их враги, точно сам дьявол подослал их как раз в эту минуту.

Что толку в запоздалых сожалениях и слезах? Бернские воины, отложив в сторону оружие, расположились на лугу, и в это время внезапно напали на них воины Эрменриха и принялись избивать их. Много полегло их тут на месте; те же, что остались в живых, были взяты в плен. Один только Дитлейб из Штейера успел бежать и принес Дитриху известие о гибели его воинов.

Пленных отвели в Мантую к Эрменриху, и Эрменрих сказал им:

— Пришел вам конец: я прикажу всех вас повесить.

— Подумай прежде о том, сколько твоих воинов находится в руках Дитриха и между ними сын твой, Фридрих, — отвечал ему Хильдебранд.

— Об этом я мало забочусь! — воскликнул король. — Лишь бы удалось мне хорошенько отплатить вам за мой позор, когда благодаря вам пришлось мне тайком покинуть поле битвы.

— Ну, поступай как хочешь, — сказал Хильдебранд, — но, во всяком случае, можешь же ты настолько отсрочить нашу казнь, чтобы успели мы дать знать о нашей беде Дитриху в Берн; я уверен, что он предложит тебе за нас большой выкуп.

Заманчивой показалась такая мысль алчному Эрменриху, и подумал он, что, может быть, удастся ему без труда выкупить у Дитриха наследие его отца.

— Хорошо, — сказал он Хильдебранду, — если отдаст он мне добровольно Берн и Равенну да еще Рим, Полу, Милан и все, что он имеет, то, может быть, я и отпущу вас на свободу; иначе же никто из вас не уйдет отсюда живым.

Тем временем приехал к Эрменриху посол от Дитриха. Это был Дитлейб, успевший бежать от воинов Эрменриха. Дитрих поручил ему спросить у Эрменриха, какой выкуп согласится он взять за пленных бернских воинов.

Не успел еще он прийти в себя от удивления, выслушав непомерные требования Эрменриха, как вдруг выступил вперед один старый, грозный воин Эрменриха, Вате, и сказал:

— Итак, ты тот самый Дитлейб, о котором рассказывают столько чудес? Хотелось бы мне помериться с тобою силою в битве!

— Что же? Если хочешь, то хоть сейчас! — воскликнул Дитлейб.

Но на этот раз не удалось им сразиться и пришлось отложить битву до будущего времени: Эрменрих торопил посла и сейчас же отправил его в обратный путь в Берн.

С грустью выслушал Дитрих, какие непомерные требования предъявил ему его дядя; казалось, он предпочел бы смерть такому позору. Бывшие при нем воины тоже советовали ему предоставить пленных бернских витязей их судьбе: лучше пожертвовать частью воинов, чем погубить всю страну. Но не решился Дитрих последовать их совету.

— Если бы принадлежали мне все земли на свете, — говорил он, — я и то скорее согласился бы лишиться их, чем покинуть в нужде верных моих воинов. Кто из вас согласен быть послом моим к Эрменриху и возвестить ему мою волю? Я согласен отпустить на волю всех захваченных нами пленных и отдать ему все свои земли, лишь бы он вернул мне моих верных воинов.

Послом к Эрменриху пошел Юбарт из Латерана.

Безмерно обрадовался Эрменрих, получив от Дитриха такой ответ, и еще более возликовал он, встретив своих воинов, отпущенных Дитрихом на волю, и с ними сына своего Фридриха.

Уверившись, что Дитрих не станет уж ему противостоять, Эрменрих пошел на Берн, все разоряя и сжигая на своем пути. С горем слушал Дитрих рассказы о жестокостях Эрменриха, но никто не мог придумать никакого способа, чтобы избавиться от этой беды. Тем временем бернские витязи снаряжались к отъезду: никто из них не хотел покинуть своего короля, и все они решились лучше сопровождать его на чужбину, чем оставаться дома и смотреть на горе и бедствия, постигшие их земли. Но Дитрих все–таки еще раз попытался умилостивить своего алчного дядю: он сам вышел к нему навстречу, упал ему в ноги и умолял его оставить ему хотя бы только родной его город Берн. Но Эрменрих остался глух к его мольбам.

— Скорее убирайся прочь с моих глаз! — отвечал ему Эрменрих. — Потому что, если попадешься ты мне в руки, не спасут тебя от смерти ни золото, ни серебро, и я прикажу повесить тебя на первом же дереве.

— Ну так дай мне сейчас же уехать отсюда с моими воинами! — сказал Дитрих.

— Ха, ха, — засмеялся Эрменрих, — уехать? Нет, ты уйдешь отсюда пешком, и я не мешаю последовать твоему примеру всем, кто пожелает.

Так Дитрих должен был покинуть наследие, полученное им от отца, и уйти пешком из города, в котором он вырос. Долго слышал он за собой горькие жалобы и рыдания женщин и детей, мужья и отцы которых решились сопровождать в изгнание своего короля. Но это было еще не все. Увидев, что из города уходят только мужчины, Эрменрих рассердился.

— Вон из города все, кто был предан Дитриху! Прогнать также и женщин и детей! Пусть и они уйдут пешком вслед за своим королем! — кричал он в гневе.

Увидал Дитрих женщин и детей, выходивших из города, и впереди всех Уту, жену Хильдебранда, и сказал:

— Никогда уж никто не увидит улыбки на моем лице. Об одном только молю я Бога: да дарует Он мне настолько жизни, чтобы успел я отомстить за это злодейство тому, кто в нем повинен.

Но недолго торжествовал Эрменрих. Не успели изгнанники пройти несколько миль, как встретили они толпу всадников; то были Экеварт и Амелот, возвращавшиеся из удачного похода: со своим войском напали они на врагов и взяли Гарду и теперь попали как раз вовремя, чтобы принять на свое попечение изгнанных из города женщин и детей и тем дать возможность Дитриху поскорее скрыться от Эрменриха.

Бернские воины прошли через Истрию и переправились через горы. Когда же пришли они в Гран, Дитрих вполне предался своему горю; глядя на своих истомленных товарищей (их было у него пятьдесят), он ломал руки и горестно восклицал:

— О горе нам, изгнанникам, куда денемся мы теперь? Нет у нас ни золота, ни имущества, и никто не согласится принять нас к себе!

Тщетно старый Хильдебранд пытался утешать его: горе Дитриха не знало пределов.

На ночь они нашли себе приют в доме одного купца. Проснувшись на другое утро, Хильдебранд увидал проезжавшего по дороге посла и спросил его, откуда он ехал.

— Из Этцельнбурга, — отвечал посол. — Сегодня проедет тут королева Хельха, а с нею маркграф Рюдигер.

Обрадовался старик такой вести.

Случилось так, что королеву Хельху кроме маркграфа Рюдигера сопровождали еще верный воспитатель Гарлунгов, Экегард, и Дитлейб из Штейера: оба они, спасаясь от ярости Эрменриха, бежали в землю гуннов. Дитрих хотел было спрятаться от них, но Экегард его узнал и поспешил войти вслед за ним в дом, чтобы приветствовать его. И как же обрадовался ему Дитрих и его спутники! Пока они обменивались радостными приветствиями и вопросами, вошел в дом и маркграф Рюдигер. Обменявшись и с ним приветствиями, Дитрих, среди слез и вздохов, рассказал ему свою печальную повесть о том, как он, чтобы спасти своих воинов, вынужден был покинуть свой город. Выслушав его, маркграф Рюдигер настоял на том, чтобы они позволили ему на свои средства одеть их, вооружить и снабдить конями. Потом поспешил он к королеве и рассказал ей, как могучий Дитрих утратил свои земли. Сильно огорчилась королева этой вестью и, узнав, что сам Дитрих был в ту минуту в Гране, она поспешила послать к нему маркграфа Рюдигера, приказав привести к ней его самого и его товарищей.

Так попал Дитрих в землю гуннов и много лет жил он там, снедаемый тоской и печалью. Хотя королева и принимала его радушно, а король Этцель пригласил его в свой замок и обходился с ним ласково и приветливо, но ничто не могло облегчить скорби Дитриха и вознаградить его за утраченное счастье. Наконец, чтобы утешить его, король гуннов обещал ему снарядить для него войско, чтобы с его помощью он мог наказать своего врага. Однако долго еще пришлось бы ждать, пока Этцель успел собрать такое войско.