Мифы и легенды народов мира. Т. 1. Древняя Греция

– Царство мертвых не для живых. Явишься, когда придет твое время!

Рванул Орфей струны кифары, и над царством вечного безмолвия зазвучала песня прекрасного верхнего мира. Опустил Харон весло и, опершись на него, прислушался к неведомым звукам. Не прекращая петь, вступил Орфей в ладью, и вот он уже на другом берегу. Навстречу песне мчались толпы теней, а за ними гнался ужасный подземный пес Кербер. Зияли пасти его трех голов, а на теле вместо шерсти топорщились сотни змей. Самая большая змея на хвосте исторгала яд. Услышав пение, Кербер замедлил свой бег и замер, как земная собака по знаку охотника. Опустились головки змей, и хвост змея мирно свернулся в клубок.

Закрыв нос ладонью, чтобы не чувствовать смрадного дыхания Кербера, Орфей прошел в то место, где терпели кару души преступников. Он миновал пруд, в котором по горло стоял Тантал, разгласивший тайны богов и наказанный неутолимой жаждой, увидел Сизифа, вкатывающего на гору свой огромный камень, и Иксиона на огненном колесе.

Вот и трон великих владык подземного мира Аида и Персефоны. Остановившись перед ними, запел Орфей лучшую из своих песен – песню о любви. И пока он пел, принесенная им веточка вербы распустилась. Из лопнувших почек показались зеленые листочки, напомнившие Персефоне луг под Энной, на котором она резвилась, не зная о предназначенной ей участи. Как упоителен запах свежей зелени, не ведающей смерти и тлена! Слезы навернулись на глаза владычицы. Заплакали и мстительные эринии, не знающие пощады к преступившим божеские законы. Перестал Тантал искать иссохшим ртом убегающую от него воду. Неутомимый Сизиф остановил свой камень и, присев на него, прислушался.

Замерла песня, и наступило глубокое молчание. И прозвучал в нем голос Аида:

– Что ты просишь, пришелец?

– Я пришел ради моей возлюбленной Эвридики, пребывающей в мире теней. Танат похитил ее у меня на самой заре любви. Тебе ли не знать, что все мы сюда придем. Вернется она под твою власть, и я вместе с нею. На время прошу ее у тебя. Дай испытать Эвридике радость любви.

– Пусть будет по-твоему, – молвил Аид. – Веди Эвридику в верхний мир. Она пойдет за тобой, а ты за Гермесом. Только помни: оглянешься – дар будет отнят.

Тут же привел Гермес тень Эвридики. Слегка хромала она, но казалась такой же прекрасной. Бросился к ней певец, но бог, провожатый душ, его остановил:

– Имей терпение.

И двинулись они в путь. Харон их взял в ладью, и вот уже Стикс позади. Вверх поднималась крутая тропинка. Гермес шел впереди. Орфей за ним. Уже забрезжил свет. Волнение охватило Орфея. Не отстала ли Эвридика с больной ногой? Не осталась ли в царстве мертвых? Замедлил движение герой. Прислушался. Но тени ходят беззвучно. До верхнего мира оставалось несколько шагов, но не выдержал Орфей и оглянулся. Он ничего не увидел, но уловил легкое дуновение. Аид отнял свой дар. И сам Орфей был тому виной.

Снова к Стиксу спустился Орфей, надеясь вновь умолить подземных богов. Но милость дается однажды. Не тронула песня слуха Харона. Лодочник словно оглох. Обливаясь слезами, забыв о пище, провел Орфей семь дней и ночей у безмолвной реки. И, ничего не добившись, вернулся на землю.

Мир людей опротивел Орфею. Он ушел в дикие Родопы и пел там лишь для птиц и зверей. Не раз цари предлагали юноше в жены своих дочерей, но, безутешный, он отвергал их всех.

Однажды Родопы наполнились неистовым шумом праздника Диониса. Менады бежали по горам, славя сына Семелы, гремели тимпаны в их ладонях, слышались пьяные выкрики и смех. Одна из менад увидела Орфея и воскликнула:

– Вот он, ненавистник женщин! ^[183]

Она бросила в певца острый тирс. Но обвивавший его плющ смягчил удар. Другая менада швырнула камень. Но он, очарованный пением, упал у ног Орфея с жалобным свистом. Тогда налетели на певца женщины, как стая коршунов. Они рвали и терзали его ногтями, вгрызались в его тело зубами. Упал Орфей, а они прыгали по его телу, исполняя пляску смерти.

И отлетела душа Орфея. Менады оторвали его безжизненную голову и вместе с кифарой бросили в Гебр. С тех пор – прислушайтесь – река звенит на камнях, словно перебирая струями струны. Ибо гармония неистребима, и ее не в силах заглушить дикое и яростное смешение звуков былых или новых времен. Голову певца унесло в море, и закачали ее нереиды и понесли от берега к берегу. Кифару же выбросило к острову Лесбосу, где ее подобрала песнелюбивая Сафо ^[184] . Она запела, и мир вновь наполнился поэзией и музыкой. Когда же она отзвучала, боги перенесли кифару Орфея на небо, придав ей очертания звезд.

183

В этой версии содержится намек на противоестественную однополую любовь. Его любовником считали Калаида, сына Борея, говорили и о том, что после посещения Аида он основал мистерии, в которых было запрещено участвовать женщинам. Но существует и другая, романтическая версия – верность памяти Эвридики.

184

Сафо – великая греческая поэтесса VI в. до н. э.

Миф об Орфее – один из наиболее сложных для понимания, поскольку в нем соединились ранние фракийские легенды с теологией орфизма, основателем которого считался Орфей. Каждый эпизод жизни и смерти Орфея обставлен множеством версий. Греческие авторы считали его царем фракийских племен: то басторнов, то одрисов, то даже македонян. В нем видели музыканта, игравшего на лире и кифаре, изобретателя этих инструментов или мастера, их усовершенствовавшего. Уже в VI в. до н. э., как свидетельствует рельеф на метопах сокровищницы Сиракуз в Дельфах, Орфей был введен в команду «Арго» и выступал в роли корабельного певца. И более того, он становится главным героем орфической «Аргонавтики», превращаясь там в духовного вождя похода за золотым руном, участника и победителя на состязании певцов. Волшебная мелодия его кифары устраняет все препятствия, возникающие на пути аргонавтов. В смерти певца обвиняли не фракиянок, участниц вакханалий, а Зевса, поразившего Орфея молнией за разглашение тайны мистерий. В дополнение к тому, что сообщалось о кифаре Орфея, прибитой волнами к Лесбосу, утверждали, что к острову приплыла и голова певца, дававшая предсказания, пока завистливый Аполлон не лишил ее пророческого дара. По другой версии, голову Орфея прибило к малоазийскому берегу, в устье реки Мелы, и там было сооружено святилище Орфея, куда не допускались женщины.

Согласно Эсхилу, музы собрали останки Орфея и доставили их на Пиерию, предали земле близ города Либетры. Существовало предание, что город будет уничтожен свиньей, если Гелиос увидит кости Орфея. Много лет спустя гробница Орфея была открыта пастухом, заснувшим на холме и услышавшим во сне сказочное пение. Проснувшись, пастух побежал в Либетры и привел горожан. На холм, из-под которого слышался чудесный голос, поднялось много людей, и своды гробницы обвалились. Тогда-то Гелиос и увидел кости Орфея. Это, однако, не испугало горожан, уверенных, что городские стены в состоянии устоять перед самой большой свиньей. Но на следующий день над Либетрами нависла гигантская туча, из которой хлынул ливень невиданной силы. Переполнились воды реки Сис (Свинья), и она смыла город.

Кифаред Фамира

Я умоли ть сумею. Спросишь чем?

Кошачьей лаской, цепкостью змеиной

И трепетом голубки, а возьму

У вышних счастье сына… Но сначала

Пусть будет ночь, и день за ней,

И ночь опять со мною… О, не медли!

Иннокентий Анненский

Фамиру ^[185] , как и Орфея, греки считали фракийцем, но рисовали их людьми с противоположными характерами. Перед нами не благочестивый музыкант и песнопевец, друг муз, а гордый и надменный жрец искусства, поставивший собственное мастерство выше вдохновения, даруемого богами.

185

Фамира так же, как Орфей и Лин, – предшественник Гомера. Ему приписывался ряд сочинений – "Теогония", "Космогония", "Титаномахия". Нередко его называли учителем Гомера.

Фамира – сын фракийского певца Филаммона, родителями которого были Аполлон и прекрасная нимфа. Отличаясь редкой красотой, Филаммон привлек сердце пелопоннесской нимфы Аргиопы. Подвергаясь насмешкам подруг, имевших возлюбленными богов, а не смертных, Аргиопа покинула родную реку и переселилась в Аттику, где и родила Фамиру.

Мальчик вырос среди людей, не зная о том, что его мать – нимфа. В нем рано проявился унаследованный от родителей музыкальный талант. Вскоре он стал странствовать по разным странам, вызывая всеобщее восхищение. Скифы, чьи степи посетил Фамира, провозгласили юношу своим царем. Но ему не нужна была царская власть над одним народом. Он обладал властью над чувствами всех смертных.

Много раз Фамира одерживал победы над песнопевцами в Дельфах, на Пифийских играх. После одной из таких побед он вернулся во Фракию.

У порога дома его ждала мать-нимфа. Все эти годы она издали следила за сыном, радуясь его славе. Теперь она вернулась к нему, думая, что он страдает без материнской ласки. Прежде всего Аргиопа хотела открыть сыну тайну его рождения. Но Фамира не захотел ее выслушать. Он заявил, что в его судьбе, отданной музыке, нет места ни матери, ни сестрам, ни отцу. Обескураженная нимфа, надеясь найти что-либо общее с сыном, рассказывает ему о своем знакомстве с музами. Фамира пренебрежительно отзывается о них. Мать в ужасе убегает, предчувствуя трагический исход.