Мифы и личностные изменения. Путь к блаженству

Второе испытание на этом трудном пути — то, что называется воссоединением с отцом, и это испытание, безусловно, является мужским обрядом инициации. Сын рос отдельно от отца; он жил не в соответствии со своим уделом. Возможно, он жил как девочка, подобно Ахиллесу, или как крестьянский мальчик в истории про Парсифаля [43] . Возможно, его усыновили как принца, но совсем не те люди, которым следовало, что и произошло с Моисеем. И когда он отважно отправляется на поиски, то находит отца, пребывающего в мире хаоса за пределами материнского мира, — можно сказать, он минует мир матери, чтобы обрести отца.

43

Согласно легенде, мать Парсифаля, будущего рыцаря Круглого стола, скрывала от него его рыцарское происхождение и воспитала как крестьянского мальчика, чтобы Парсифаль не погиб в бою, защищая честь какой-нибудь прекрасной дамы (как его отец и старшие братья).

В историях о примирении с отцом женщина или указывает дорогу, или является в образе соблазнительницы, преграждающей путь. У индейцев майя — это женское начало, которое воплощает зримую Вселенную, и открывая истину, и скрывая ее. Ее темная сторона — ведьма, а светлая — указательница пути, окутанная сиянием Леди Озера.

В символике христианства центральным образом является воссоединение с отцом; Христос отправляется к Отцу после Распятия. Часто на изображениях Распятия вы видите Марию, стоящую у основания Креста. Во многих культурах крест — это одновременно и символ земли, и символ женского начала. Мария — это крест; она была теми воротами, через которые Христос вошел из вечности в пространство времени, а теперь она воплощает путь назад. Рождение в мир — это распятие духа, а распятие тела отпускает дух назад в вечность.

В фильме Джорджа Лукаса «Возвращение джедая» Люк Скайуокер, рискуя жизнью, искупает вину отца, Дарта Вейдера. Мифологический мотив обыгран по максимуму: при воссоединении сын спасает отца, а отец — сына.

Третий пункт назначения к самореализации — это апофеоз, где вы осознаете, что вы сами и есть то, что вы искали. Ярчайший пример тому — это минута, когда Гаутама Шакьямуни достигает просветления и понимает: «Я — Будда».

Вот три главных свершения, выраженные с помощью символов: hieros gamos — священный брак, воссоединение с анимусом или анимой; воссоединение с отцом; и апофеоз, познание самого себя, подобно Гаутаме, сидевшему под деревом Бодхи [44] и познавшему самого себя как воплощение вселенского буддистского сознания.

44

Бодхи в буддизме — легендарное дерево, медитируя под которым, принц Гаутама достиг просветления и стал Буддой.

Четвертое свершение — совершенно иного порядка. Вместо того чтобы медленно продвигаться вперед, следуя от тайны к тайне, совершается яростный прорыв, преодоление разом всех препятствий на пути к желанной цели: похищение огня Прометеем. Вариантом этого сюжета является поиск невесты — у героя отняли возлюбленную, и он отправляется спасти ее от похитителя, чудовища-людоеда. Жену Рамы Ситу похитил Равана, повелитель демонов. Значительная часть «Рамаяны» посвящена спасению Ситы — это история о поисках невесты.

В любом случае, как только сокровище вырвали из рук врага, примирение с силами потустороннего мира невозможно — никакого священного брака, никакого воссоединения с отцом, никакого апофеоза — и следует яростная реакция всей системы подсознательного на этот поступок: герою нужно бежать.

Это психотическое состояние. Вы силой вырвали какую-то часть знания из глубочайших недр подсознания, и теперь демоны вырвались на свободу, чтобы отомстить.

Здесь вы сталкиваетесь с мотивом полета — излюбленным сюжетом волшебных сказок и североамериканских легенд. Летящий по небу герой через плечо швыряет в своих врагов гребешки, которые превращаются в леса, камни, которые становятся горами, зеркала, которые разливаются озерами, — и так далее. Чудовище, кипя от ярости, преследует его, часто это бывает людоедка, которая гонится за ним по пятам. Таким образом подсознание стремится проявить материнскую волю в ее агрессивном, негативном аспекте.

Теперь снова нужно перейти черту — я называю это «возвращением через порог». Граница, которую вы преодолели, когда погрузились в бездну, — это та же самая черта, через которую нужно перейти, когда вы оставляете позади свою мощь. Но можно ли вернуться в мир света? Произойдет ли спонтанная ремиссия, назовем ее так, или вы останетесь за чертой, став добычей потусторонних сил?

Нет, произойдет кризис, связанный со спуском и возвращением. Если вы вошли туда после того, как вас проглотил кит, например как Иону, которого поглотила бездна, в конце кит извергнет вас. Если вы совершили путешествие по воде — как Иосиф в колодце или Одиссей в темном море, — вы вернетесь по воде: как Моисей, главный герой Ветхого Завета, который провел свой народ через Красное Море, или Одиссей, которого волны выбросили на берег Итаки. Если ступаете на тропу приключений, проходя через Симплегады [45] , смыкающиеся скалы, то и вернетесь назад похожим образом.

45

Симплегады (греч. «сталкивающиеся») — скалы, плававшие у входа в Понт Эвксинский; сталкиваясь, они уничтожали корабли. Когда аргонавты смогли проплыть между ними, Симплегады застыли и перестали угрожать мореплавателям. (Источник: «Мифы Древней Греции. Словарь-справочник», EdwART, 2009.)

Вся мысль заключается в том, что вы должны вынести оттуда свою находку — ваш собственный нереализованный, неиспользованный потенциал. Весь смысл путешествия — в том, чтобы снова принести этот потенциал в мир; самому себе, живущему в этом мире. Вам нужно вернуть себе это сокровище, это понимание и интегрировать его в рациональную жизнь. Несомненно, это очень сложно. Присвоить драгоценную добычу бывает еще гораздо сложнее, чем погрузиться в собственные глубины.

Предположим, молодой человек приезжает в Нью-Йорк, чтобы изучать искусство. Он покинул Висконсин и погрузился в потусторонний мир Гринвич Виллидж [46] , где встречает нимф, которые соблазняют и вдохновляют его, наставника, который учит его, и так далее. В конце концов, с их помощью и благодаря собственному усердию и таланту он вырабатывает свой собственный стиль.

46

Район Нью-Йорка Гринвич Виллидж (Greenwich Village) находится в западной части Нижнего Манхэттена. Географически расположен между рекой Гудзон и Бродвеем. Долгое время был излюбленным районом богемы — молодых художников, писателей, артистов (сейчас снимать там жилье намного дороже, и Гринвич Виллидж превратился из «богемного» в «богатый» район).

Первый кризис происходит, когда он должен перестать копировать своего учителя и найти свою манеру. Это очень важный момент в любом творчестве. Я сталкивался со множеством забавных ситуаций. Иногда бывает так, что наставник не желает, чтобы у его учеников был собственный почерк. И кто-то из студентов в порыве вдохновения навлекает на себя бешеную ненависть человека, который раньше был его учителем.

Наконец, выработав индивидуальный стиль, наш молодой человек приходит на 57-ю улицу [47] , чтобы продать свои картины, а галерейщик оказывает ему весьма холодный прием. Дело в том, что вы должны предложить нечто такое, в чем нуждается этот мир, — зрители за этим и приходят, но никто под этим солнцем и не догадывается, что им нужен именно тот дар, что предлагаете вы. На эту ситуацию есть три возможные реакции — если вы готовы перешагнуть назад через порог, принося свой великий дар миру.

47

Улица в Нью-Йорке, знаменитая своими арт-галереями.

Первая реакция — полное равнодушие. Ах, никому и дела нет до великого дара, что вы принесли? Можно сказать себе: «К черту их всех. Я возвращаюсь в Висконсин». Потом вы заводите собаку, покупаете трубку, и у вас под забором разрастаются сорняки. А вы пока рисуете свои картины, которые обнаружат через тысячу лет и признают величайшими шедеврами двадцать первого столетия. Вы возвращаетесь в свой заново обретенный целостный рай, а окружающий мир пусть себе догнивает.

Второй вариант — спросить: «Чего же они хотят?» Теперь у вас есть мастерство и вы можете дать людям то, о чем они просят. Это называется искусством на продажу. Вы твердите себе: «Вот заработаю побольше денег, и тогда — все, начну создавать шедевр». Конечно, этого никогда не произойдет, потому что вы уже создали определенный стиль, в котором самовыражаетесь, и он не позволит вам вернуться к тому, что было прежде; оно утрачено. Но у вас, по крайней мере, есть общественное признание, а это чего-то да стоит.

Третий возможный вариант — попробовать найти какой-то аспект, место, область, куда вы можете встроиться так, чтобы отдать хотя бы немногое из того, что у вас есть. Это — педагогическое отношение, когда вы помогаете людям осознать свои нужды — то, в чем когда-то нуждались вы сами и что теперь готовы передать другим.

Первая опция — это отказ от возвращения. Вторая — это возвращение в общество, но без проклятого дара: они получают лишь то, чего хотят. А третий вариант — обучение: вы стараетесь найти способы или верные слова, которые помогут вам поделиться с другими обретенным вами чудом, сформулировав свое послание в терминах и пропорциях, доступных их уровню восприятия. Вы всегда можете выбрать третий путь, но для этого требуется много снисходительности и терпения.

В крайнем случае можно стать преподавателем.

Вы увидите: если вы не оборвете связь с обществом, то рано или поздно сможете донести до людей то, что хотите сказать. Я в этом убедился.

Художник, который открыл свой собственный стиль, заговорил своим собственным голосом, возвращается и становится учителем, учит искусству. Может быть, он отдает не все, что у него есть, но делится чем-то таким, что соответствует его убеждению, чем он должен поделиться и что общество готово воспринять. Он получает адекватный доход, чтобы было на что жить, создавая свои картины и постепенно формируя круг благодарных зрителей в художественной галерее.