Мифы о Беларуси

Так что тут двойная выдумка про «ополячивание»: до рождения беларуской мовы мы говорили на балтских диалектах, вовсе не на болгарском (церковнославянском), а славянизированы были Волынским диалектом, вовсе не ляшским и не польским.

Почему беларуский язык похож на новый польский язык? Да потому что мазуры — тоже балты, как и наши предки. У нас общий западнобалтский субстрат. Новый польский и беларуский языки похожи по той причине, что они сами по себе балтославянские.

6. Теперь о языке московитов. Во-первых, это никакой не «русский» язык. Авторы Грамматик ВКЛ русским языком называли язык Киева и четко указывали — не путать со «славянским», то есть церковнославянским, солунским. Например, они писали, по-русски «мова» и «мовить», а по-славянски «язык» и «говорить». И т. д.

Мелетий Смотрицкий, беларуский просветитель, работавший в Вильно и Киеве, автор изданной в 1619 году «Граматіки словенскія правильное синтагма», задолго до «революционера» русской лингвистики Ломоносова, создателя грамматики российского языка, разработал научные основы языка русинов. Как и в Грамматике Л. Зизания, он четко отличал болгарский церковный язык от нашего:

«Словенски переводимъ: Удержи языкъ свой от зла и устнъ своъ же не глати лети. Руски истолковуемъ: Гамуй языкъ свой от злого и уста твои нехай не мовятъ здрады».

Ясно абсолютно (как и дальше по его книге), что русским языком автор считает нынешний украинский язык. Вовсе не язык Московии. «Нехай», «мовять», «здрады» — это беларуско-украинские слова, которые Мелетий Смотрицкий называет «переводом на русский язык».

Во-вторых, огромная часть базовой лексики московитов является тюркской, в том числе обозначение практически всех предметов народной одежды, распространенные слова типа «деньги» (от тэньге), «хозяин» (от ходжа), «товарищ», «базар» и т. п. и т. п.

По грамматике нынешний «русский» язык — полуфинский. Это неудивительно при финском субстрате русского этноса. Окающая финская фонетика. Вместо индоевропейского и славянского «я имею» (по-беларуски «я маю») — форма «у меня есть», так как в финских языках нет глагола «иметь», там этот глагол заменен конструкцией с «быть». И т. д.

Доктор филологических наук, профессор В. К. Журавлев анализировал в журнале «Русская речь» (1972, № 3) финскую составную в русском языке. Он писал, что русский этнос — это в огромной мере этнос русифицированных финнов, из которых многие народности (Мурома, Меря, Мещера и т. д.) полностью русифицировались, не оставив даже своих языков. В. К. Журавлев отмечал:

«Группа лингвистов (Б. А. Серебренников, В. И. Лыткин, П. С. Кузнецов, А. М. Селищев и др.) видит объяснение некоторых специфических особенностей русского языка именно в финно-угорском влиянии. М. Фасмер, крупнейший специалист по русской этимологии и славянским древностям, подчеркивал, что финно-угорское влияние особенно ярко проявляется в русском устном народном творчестве. Не отвергал финно-угорского влияния на русский язык и академик А. А. Шахматов. Около полувека назад немецкий языковед Э. Леви выдвинул теорию финно-угорского субстрата (языковой подосновы) русского языка».

Вот так: русский язык, оказывается, возник на основе финно-угорских языков (в процессе славянизации финно-угров). Этот научный факт именно потому не афишируется в России, что он полностью опровергает миф общего происхождения русского, беларуского и украинского языков. Последние два как раз финно-угорского субстрата (языковой подосновы) в себе не имеют.

В. К. Журавлев перечислил основные финские черты в русском языке. Это неразличение «а» и «о» в безударном положении. Неразличение «ц» и «ч». Противопоставление твердых и мягких согласных. Переход «е» в «о», особенно в безударном положении: «несу» — «нес», а по говорам и «н’осу» — «н’ос».

Профессор пишет:

«Русский язык в отличие от других индоевропейских и славянских языков не только не сократил число падежных форм, но, наоборот, у нас наблюдается тенденция увеличения их числа: появляется как бы два родительных падежа (вкус чая и стакан чаю) и два предложных (живу в лесу и пою о лесе). А из всех языков мира именно финно-угорские характеризуются большим числом падежей: венгерский — 21–22, пермский — 17–18, финский — 15–17. Это дает основание и здесь видеть финно-угорское влияние.

В отличие от других славянских языков, русский язык более последовательно ликвидировал родовые различия в формах множественного числа, а в некоторых говорах «растворяется» категория среднего рода. И в этом видят финно-угорское влияние на русский язык, так как финно-угорские не знают категории рода.

Полагают также, что и частица «-то», употребляемая изредка в русском литературном языке («а рыба-то жареная») и широко в русских народных говорах, обязана своим происхождением финно-угорскому влиянию. Нечто похожее обнаруживается, например, в марийском и коми языках (Б. А. Серебренников). Считается, что и частица «-ка» в повелительном наклонении (взгляни-ка! запишемтесь-ка!) связана с финно-угорским влиянием. Аналогично — в коми-пермяцком, где частица «-ко» выражает значение слабой просьбы (В. И. Лыткин).

Кардинальное отличие синтаксиса русского языка от синтаксиса других славянских языков заключается в весьма широком распространении так называемых номинативных предложений типа «Ночь. Зима.». Даже то обстоятельство, что в русском языке глагол в форме прошедшего времени не изменяется по лицам, склонны объяснять финно-угорским влиянием (Р. Готьо, В. Скаличка).

Конструкции «я имею» в других индоевропейских и славянских языках соответствует русская конструкция «у меня есть». Этот оборот свойственен финно-угорским языкам, и его распространение в русском языке объясняют их влиянием».

Плюс огромный пласт финской лексики в русском языке. Всего этого с лихвой достаточно для очередного доказательства того факта (уже доказанного российскими генетиками), что русские — изначально финны. А сам русский язык — это смешение финно-угорских языков с болгарским книжным (церковно-славянским). Ясное дело, он никакого отношения не имеет к беларускому и украинскому языкам, которые никак нельзя ставить в один ряд с этим финно-болгарским языком.

Подведем итог.

Русский язык менее всех остальных славянских является славянским, да к тому же это вовсе не «русский» язык, название украдено у русского языка Киева.

Москвичи повторяют бредовые измышления о какой-то «полонизации» беларуского и украинского языков, когда на самом деле отличия между языками объясняются «ущербностью» самого русского языка, который полуфинский — полутюркский.

Давайте посмотрим, что вызывает недовольство у сатирика Михаила Задорнова, который постоянно называет беларуский и украинский языки «полонизированным русским языком», то есть московским. Ему не нравится, что беларусы и украинцы не говорят «у меня есть», а говорят «я имею». Мол, «у Польши и Запада это нерусское переняли». Выше я показал, что это не «Польши и гнилого Запада», а свое, тогда как «у меня есть» — это финское.