Мифы о Древней Руси. Историческое расследование
Шрифт:
Далее приводим информацию касательно истории ас-сакалиба в Кордовском Халифате (ныне Испания), опубликованную в следующей книге: С. Цветков. Начало русской истории. М., 2011.
Из этих невольников рекрутировали гвардию Омейяды (одна из мусульманских династий Испании). Уже при эмире аль-Хакаме (796–822 гг.) в Кордове существовал 5-тысячный корпус мамалик (сформированный из европейских пленников). А в правление халифа Абд ар-Рахмана (912–961 гг.) в одной только Кордове насчитывалось 13 750 гвардейцев-«ас-сакалиба»; все они приняли ислам. Эти мусульманские «преторианцы» были лучшим военным формированием на Пиренеях. Порой они даже возглавляли арабские войска. В одной арабской хронике фигурирует Саклаб, предводитель войск халифата, который в 980 г. совершил поход в Калабрию и захватил 12 000 пленных. Другой «славянин» по имени Наджа (Спасение) возглавил армию, посланную халифом против испанского христианского королевства Леон. О том, что наименование «сакалиба»
После падения династии Омейядов (1031 г.) «сакалиба» захватили власть в ряде эмиратов, где они основали собственные династии. В основном «сакалибские» княжества располагались на восточном побережье Пиренейского полуострова – в Альмерии, Мурсии, Тортосе, Валенсии, а также на Балеарских островах. Лишь в конце XI в. берберская династия Альморавидов, вновь объединившая мусульманскую Испанию, ликвидировала эмираты «сакалиба».
Были ли среди этих «ас-сакалиба» действительно славяне? Вполне возможно. Но, конечно, не только они. При этом с настоящими славянами в арабской истории связаны интересные события, которые видимо и породили само это явление, отборных арабских воинов – выходцев из Европы, носивших «славянское» наименование. Произошло это ещё в VII веке:
Византийский император Юстиниан II для войны с вторгшимися в пределы его империи арабами набрал 30 000 воинов из числа славян, ранее поселившихся в его землях. Архонтом этого войска, названного императором «отборным», был поставлен один из славянских вождей по имени Небул.
Присоединив к славянским пехотинцам ромейскую кавалерию, Юстиниан II в 692 году двинулся с этой армией против арабов. В битве у малоазийского города Севастополя (современный турецкий Сулу-Сарай) арабы были побеждены – это было их первое поражение от ромеев. Однако вскоре арабский полководец Мухаммед переманил на свою сторону Небула, тайно послав ему полный колчан денег. Вместе со своим вождём к арабам перешло 20 000 славянских воинов. Усиленные подобным образом, арабы снова атаковали ромеев и обратили их в бегство. Потомки этих славян в VIII веке приняли участие в арабском завоевании Ирана и Кавказа. Согласно арабским источникам, многие тысячи славянских воинов погибли в этих походах.
Возможно, с этого момента у арабских правителей и появляется традиция набирать в элитные подразделения северян, для чего они используют невольников, с похожим на славян названием, хотя под пленниками-саклабами далеко не всегда скрывались настоящие славяне. Как бы то ни было, само это явление – северные невольники, довольно заметно в истории средневековых арабских государств. И несмотря на то, что некоторые книги посвященные этому вопросу содержат всё те же речи о средневековой работорговле славянами (например, Д.Е. Мишин. Сакалиба (славяне) в исламском мире в раннем средневековье, М. 2002) войны Небула, перешедшие к арабам, равно как и их потомки, были свободными наёмниками, а среди северных невольников, которые действительно попадали к арабам из Европы, на самом деле, могли быть люди каких угодно национальностей: и скандинавы, и англы, и немцы, и славяне, и балты, и финно-угры, и булгары, и хазары, и прочие. Все, кого захватывали на просторах Европы и довозили до средиземноморских рынков.
В заключение нашего эссе, мы бы хотели отметить, что рассуждения о тождественности славян и рабов, которые временами были популярны на Западе, помимо чисто «утилитарных» целей, связанных с обслуживанием антиславянских политических и военных амбиций, которые время от времени демонстрировали некоторые режимы, по нашему мнению могли быть связаны ещё и с чем-то, что мы можем условно назвать «объективные обстоятельства, требовавшие объяснений».
Речь идет о том, что к тому времени, когда писались указанные теории – в XVIII–XIX веках, почти все славяне в силу разных исторических причин оказались лишёнными своей национальной и государственной независимости. Причём для многих из них политическое подчинение носило очень суровые формы. Как например, балканские славяне, подчинявшиеся Османской империи. Турки, как известно, правили своими землями часто по-восточному свирепо. Таким образом, положение балканских славян в то время вполне можно было бы охарактеризовать как «рабство», или «иго». Далее, многочисленные славяне Центральной Европы – земли которых находились в составе различных немецких княжеств, герцогств, марок и т. д. – подчинявшихся либо Священной Римской Империи, либо Австро-Венгрии (часть из которых позже стала независимыми государствами, в последствие, при Бисмарке, образовавшими новый немецкий Рейх на базе Пруссии). Славяне на существенной части своих территорий, находившихся долгое время под немцами к указанному периоду, либо полностью, либо очень сильно, онемечились. Что, в общем-то, тоже,
с известной точки зрения, можно описать как «порабощение», потеря национальной самоидентификации.Европа после наполеоновских войн, 1815 год. Кроме России нет ни одного независимого славянского государства.
Далее – ещё одной славянской страной являлась Польша. Которую, как всем хорошо известно, с середины XVIII века подвергли серии разделов, в результате чего она была полностью ликвидирована с карты Европы. Данное состояние также вполне легко подпадает под понятие «порабощение». Ну и наконец – остаётся Россия, которая в указанный период, конечно, была сильным и независимым государством. Однако относительно России было широко известно об очень сложном периоде её истории – о жестоком монгольском завоевании и последовавшим за ним двухсотпятидесятилетнем иге. И плюс к этому, и, наверное, это главное, Россия в то время заметно отставала от Запада в деле либерализации своего внутреннего устройства и социальных отношений. Многие особенности общественного развития, которые, на самом деле, на Западе также не столь давно имели широкое распространение – такие как неограниченная монархия, крепостное право, отсутствие независимых судов, полный произвол власти, но от которых Запад тем не менее в новое время постепенно отказывался – в России в тот период находились в своём зените, в максимальной силе. И, кстати, зачастую Запад, во всём этом был куда более изощрённым, чем России. Однако в указанное время он стремился к свободам, и отсутствие этого стремления воспринималось там, видимо, как «рабство» [269] . Возможно, всё это, в сумме, и могло явиться для некоторых людей, писавших в то время об истории, соблазном причислить славян, всех вместе, скопом к «рабам». И указанное совпадение византийских и латинских терминов вполне могло быть расценено как дополнительный аргумент, ещё одно «доказательство» в пользу этой идеи. Видимо, многие из западных речей, сказанных о рабстве славян, имеют под собой именно такую основу – попытку объяснить какие-то различия, которые западные деятели видели между Западом и славянством тех лет, но объективно понять и проанализировать которые, они часто оказывались просто неспособны.
269
Следует добавить в этой связи и ещё одно обстоятельство. А именно – немалую долю в элите Российской империи неславянского элемента, начиная с самого императорского семейства (хотя той же Британской империей тоже, в некотором роде, правили немцы из Ганноверской империи, что отнюдь не мешало их подданным распевать «Никогда, никогда, никогда англичанин не будет рабом!») Сыграл свою роль и культурный разрыв между элитой и основной массой русского населения после Петра. – Лев Прозоров.
Конечно, этот подход, если он имел место, был далёк от объективности и адекватности. Ибо, во-первых, новое время и раннее средневековье – это разные эпохи. Они отличались друг от друга очень сильно. И славяне новых времён – это не славяне начала средних веков. Равно, как и Запад новых времён – это не Запад средневековья, и таким образом, подобный подход являлся бы настоящим анахронизмом. Не соответствием времени. Ибо делать какие-то выводы об одной эпохе на основании другой эпохи, отстоящей от неё на многие столетия, вряд ли оправдано.
Также идея об этом, якобы исконном рабстве славян, на наш взгляд, не оправдана потому, что не учитывает множества объективных факторов, из которых складывался славянский мир. Множества реальных обстоятельств, с которыми пришлось столкнуться славянам, которые сделали их жизнь существенно более суровой, чем жизнь западных европейцев. При этом, славяне, сталкиваясь с этими проблемами – такими как, например, монгольское, или турецкое нашествие, принимали основной их удар на себя, волей или не волей, выполняя роль эдакого буфера между Западом и Востоком. По факту, защищая Запад, давая ему возможность развиваться в относительно спокойной и свободной атмосфере. Что также не учитывалось западными писателями, видимо, через эти теории упрекавшими славян в рабстве. Хотя сложная и трудная история, конечно, не является достаточным основанием для отсутствия стремления к свободе. О чём нам, славянам, конечно, необходимо помнить.
Здесь мы также напомним про одного деятеля, который очень увлёкся идеей, что славяне это рабы. Он так усердно это повторял, что, видимо, потихонечку и сам начал в это верить. Получилось такое самовнушение. Как известно, он очень плохо кончил, и его челюсть, до сих пор валяется где-то у нас, в Москве – пылится в одном из сейфов, то ли в Кремле, то ли на Лубянке.
На этом, пожалуй, можно остановится в нашем описании этой причудливой ситуации, в результате которой, один из ключевых, самых больших и могущественных, в том числе и в военном смысле, народов Европы – славяне объявлялись рабами. Надеюсь, нам удалось продемонстрировать Вам, что это, на самом деле, далеко не такая уж «истина», чтобы в неё безоговорочно верить.