Мифы о загробном мире

Некогда братья Хун-Хун-Ахпу и Вукуб-Хун-Ахпу были приглашены владыками Шибальбы поиграть в мяч, но были там умерщвлены. Девушка Шкик чудесным образом забеременела от Хун-Хун-Ахпу и родила близнецов, культурных героев Хун-Ахпу и Шбаланке. Совершив множество подвигов, братья отправляются в Шибальбу, где владыки преисподней подвергают их страшным испытаниям, а затем сжигают, но те воскресают на пятый день. В образе бродячих фокусников они снова отправляются в Шибальбу, где побеждают и убивают ее владык — Вукуб-Каме и Хун-Каме, освобождая отца и дядю, а после этого становятся солнцем и луной.

У индейцев майя каменные черепа окружали площадку для игры в мяч. Затем сестра и брат подошли к дому, где веселились духи, но сестра не пустила туда брата. Наконец сестра подвела брата к полю, огороженному стеной, — за ней располагались дома высоких вождей. Она показала своему подопечному вход, который охраняли три стража; те пропустили странника, только когда он назвал имя вождя — Копье Великая Смерть. У дверей дома его встретили две чудовищные головы, которые хватали умерших и бросали в преисподнюю По (или Милу). У входящего должно было хватить сил оттолкнуть их, сказав, что он пришел увидеть Священного.

Вождь духов отпустил странника на землю, повелев ему рассказать обо всех несчастьях, которые он видел на том свете. На обратном пути юноша велел играющим духам остановиться. Наконец сестра довела его по побережью до некоего отверстия в стене, и он оказался в мире живых. Воскресительница сначала поместила дух в ноги у колен его тела, затем заставила достичь головы, после чего юноша ожил и рассказал всем об увиденном.

Перед нами распространенный у многих народов рассказ о посещении того света, где умершего сопровождает могущественный покровитель (как Вергилий сопровождал Данте в «Божественной комедии»). В славянской традиции такая временная смерть называлась обмиранием.

Любитель бананов на том свете

Не менее удивительные приключения ждали другого любителя бананов — о них повествует гавайский миф.

Сын благочестивого крестьянина Малуэ не удержался и съел бананы, которые росли в святилище богов на Гавайях. За нарушение табу боги умертвили нечестивца и рассказали отцу, что его сын понес наказание — отправился на самое дно преисподней. Тот обнаружил тело сына с бананами во рту и поместил его на ложе прямо в доме. Сам он решил умереть вслед за сыном и помочь его духу выбраться со дна преисподней.

Боги разрешили своему почитателю отправиться в По. Они наделили его «телом духа» и дали полую бамбуковую палку, в которой помещалась еда, оружие и куски застывшей лавы для добывания огня.

На пути в По духи сначала собираются на острове, где растет дерево духов — последнее растение, что видят умершие. Они должны взобраться на это дерево, найти гнилую ветку и ждать, сидя на ней, пока она не обломится. Но прежде чем это сделать, Малуэ подкрепился, и его вес оказался настолько большим, что ветка немедленно сломалась и он провалился в преисподнюю По.

Здесь Малуэ пришлось еще сразиться со стражами преисподней, которые не хотели пускать его в По, и отбиться от духов воинов, которые напали на него по дороге. Выдержав эти испытания, он наконец добрался до дна преисподней и обнаружил там своего сына — в наказание тот должен был без конца есть бананы. Отец взял было дух сына, но другие мертвецы не захотели отпускать его. Пришлось Малуэ снова подкрепиться пищей богов и высыпать лаву — пожар испугал злобных обитателей преисподней. Тогда Малуэ спрятал сына в полый бамбук и поспешил домой.

Ему удалось соединить дух и тело умершего, после чего они с сыном принесли умилостивительные жертвы.

Иосиф Прекрасный на острове Мангарева

На острове Мангарева рассказывали историю о юноше, которого хотела склонить к любовным отношениям жена воспитателя. В отличие от библейского Иосифа, которого проезжавшие мимо купцы извлекли из пустого колодца (символа преисподней), этот юноша сам был обитателем преисподней По. В мифические времена первоторения люди легко могли проникать на тот свет и обратно, и земной человек решил однажды усыновить юношу по имени Тонга из преисподней.

Как и положено был в таких случаях, он сам воспитывал и кормил усыновленного, не жалея лучшей еды. Но однажды он отправился на рыбную ловлю и велел жене накормить юношу.

Любопытная женщина не могла дождаться отъезда мужа и принялась готовить. Проголодавшийся Тонга слышал, что готовится еда, но по торопливым звукам догадался, что стряпней занят не его приемный отец. Наконец все было готово, и женщина понесла еду в комнату Тонга. Увидев юношу, она изумилась его красоте и предложила воспитаннику разделить с ней ложе из благоухающих листьев. Юноша пришел в возбуждение, но тут сластолюбица почувствовала, что муж возвращается. Она велела воспитаннику сказать, что он так расчувствовался, потому что соскучился по своим близким в преисподней.

Воспитатель не мог отказать воспитаннику и повел его ко входу в По. Они миновали все горные хребты по пути на тот свет, а воспитатель не переставал выпытывать, что же произошло на самом деле. У самого входа в По Тонга признался, что женщина пыталась соблазнить его. На этом сходство с библейским мифом кончается. Воспитатель посетовал на то, что воспитанник не воспользовался уроком, который хотела дать ему жена: ведь они не были в родстве и, значит, их связь не означала кровосмешения — самого страшного преступления в родоплеменном обществе. Но юноша и его воспитатель зашли уже слишком далеко в преисподнюю, чтобы Тонга мог вернуться. Так люди стали умирать окончательно.

Проигранное бессмертие, тризна и происхождение спортивных состязаний

Маори рассказывали о том, как умерший герой Патито узнал, что его сын стал великим воином. Он вернулся в мир живых, чтобы испытать его силу в метании копья. Но сын оказался слабее отца. Если бы живой победил духа, люди стали бессмертными.

Погребальные состязания, напоминающие европейскую тризну, известны на Мангайе.

Когда случается смерть, вестник обходит остров. Жители селения умершего устраивают военные танцы — инсценировку битвы между духами и людьми, — во время которых духи терпят ритуальное поражение: они не должны приносить вред людям. Затем танцоры объединяются и под видом духов идут в другие деревни. Там они тоже должны потерпеть символическое поражение, чтобы нейтрализовать губительное действие смерти. Наконец, исполнители танцев возвращаются к месту погребения, где устраивается пир. При этом топорами делают отверстия в земле, чтобы дух мог выйти и принять участие в обрядах. Действа повторяются через несколько месяцев, год или два.

Великий французский антрополог Клод Леви-Строс исследовал погребальные ритуалы у американских индейцев.

У них положено было проводить ритуальные игры по случаю усыновления: новый родитель должен был заменить для сироты умершего, а умерший, успокоившись, навсегда оставить мир живых. Жители селения разделяются на две состязающиеся половины, одна из которых призвана воплощать живых, другая — мертвых. При этом «живые» символически дают убить себя «мертвым», чтобы уравновесить ту ситуацию, которую спровоцировала в коллективе смерть, успокоить умершего. Игра здесь подчиняется ритуалу [9] . Иногда же и погребальный ритуал принимает форму состязания — интеллектуальной игры.

Знаменитый русский этнограф Н. Н. Миклухо-Маклай видел тризну у папуасов: о смерти мужчины все окрестные деревни узнают по звукам барабана. Наутро папуасы собираются у хижины покойного в полном вооружении. Они разделяются на две группы и устраивают ритуальную битву. Самое активное участие в происходящем принимают друзья и родственники умершего. Хотя стрелы пускают не прицельно, в потасовке оказывается немало раненых. Когда пыл состязания стихает, участники мирно усаживаются в круг, а из жилища выносят умершего. После приношения даров труп вновь уносят в хижину, а гости возвращаются в свою деревню.

Очевидно, что тризна здесь призвана устранить то социальное беспокойство, которое приносит смерть в коллектив.

9

Леви-Строс К. Первобытное мышление. М., 1994. С. 138–139.