Мифы о загробном мире

Первой среди избранных была Богородица, перед которой Божественный Сын склонил голову, за ней следовали Иоанн Предтеча и двенадцать апостолов, семьдесят учеников Христовых. Иудеи же тем временем искали Моисея и не видели его — ведь он стоял с пророками по правую сторону престола. Далее за праведными следовали мученики за веру, исповедники, благовестники, святители, воздержники и постники, иноки, праведники, Авраам, Исаак и Иаков с двенадцатью патриархами, за ними пророки и судьи Ветхого Завета, Адам, Авель, Енох, Сиф — первые, послужившие Богу, юродивые Христа ради, нищие духом и плачущие в молитвах и прочие, включая девственников и непорочных жен.

Грешники же стояли особо, разделенные на племена и народы, на приверженцев разных ересей; ангелы Божии низвергали их в огненное море. Та же участь была уготована тем, кто отрекся от Христа во время гонений, разбойникам и убийцам, чьи руки были обагрены кровью, ворам и клятвопреступникам, гневливым и злопамятным, творившим несправедливость и прелюбодеям, монахам, пренебрегавшим своим долгом. Младенцы, которые не приняли крещения по вине родителей, нашли спокойный приют на западе, но не могли созерцать райского блаженства.

Когда дошел черед до иудеев, Судия позвал Моисея, чтобы тот нашел невиновных среди тех, кто обрек на смерть мессию. Но Моисей обличает евреев, не признавших Христа и оставляет их испытывать вечную муку. Затем последовали мучители и мстители — преследователи христиан, из коих худшим мукам подвергся римский император Диоклетиан.

Господь же одарил верных Своих чудесными дарами и со спасенными последовал в Эдемский рай, из которого изгнан был Адам в начале времен. Григорию же сам Господь заповедал записать свое видение, но тот же не сразу смог прийти в себя, ибо думал, что уже началась жизнь нетленная.

Мытарства в универсаме

Многочисленные видения того света были записаны фольклористами и зафиксированы священнослужителями в России. Одного такого видения в 1920-е годы сподобилась монахиня Таисия (еще до пострига) во время тяжелой болезни.

В жару она увидела своего духовника отца Стефана. Ей показалось, что он взял из нее душу, и они оба очутились как бы в недрах земли. Они шли по берегу черного ручья, и Таисия задумалась о том, что это за поток. Но тут она услышала мысль отца Стефана: то было мытарство за осуждение ближнего. Спутники не говорили во время видения, но общались мысленно. Это знание скоро пригодилось Таисии: она увидела на дне ручья знакомую, которая была еще жива! Таисия принялась молиться за заблудшую душу и вдруг увидела, как та вышла сухой из ручья.

Это видение отличается от книжных рассказов, где упоминаются, как правило, персонажи, известные из Библии и священной истории: появление в видениях современников визионеров (и даже предметов советского быта) напоминает уже «Божественную комедию».

Дальнейший путь преградили весы: на их правую чашу падали добрые дела, совершенные Таисией, а на левую чашу сыпались пустые орешки: они воплощали тщеславие, обесценивающее добродетели. Орешков было много, и левая чаша стала перевешивать, но на правую вдруг упал кусок пирога или торта — возможно, это было воплощение чьих-то молитв. Весы исчезли, но, как только путь стал свободен, возникло другое препятствие: целая гора пустых бутылок — они воплощали гордыню Таисии. После смерти ей пришлось бы много потрудиться, чтобы раскупорить эти бутылки, прежде чем двинуться дальше. Отец Стефан взмахнул чем-то вроде большого штопора, и бутылки исчезли.

Затем визионеры поднялись как бы в магазин готового платья, и Таисия увидела среди одежды свою душу, распяленную на вешалке. Это было воплощение суетных желаний Таисии. Еще дальше был огороженный угол какого-то помещения, где стояли уроды, облитые нечистотами. Это были матерщинники и променявшие слово Божие на скабрезные анекдоты. Уроды заговорили своими нечистыми голосами: «Наша! Наша!» Таисия вспомнила, как еще в школе с подружкой записывала в тетрадь какие-то глупые истории. Далее сквозь витрины виднелись горы кондитерских изделий, воплощавшие любовь к сластям — гортанобесие. После смерти Таисия должна была бы съесть все эти некогда вожделенные сласти. Затем следовали высокие залы с готическими сводами, напоминающие храмы, — это были пустые мечты Таисии.

И вдруг в дивном архиерейском одеянии из роз перед ними предстал Николай Чудотворец. Таисия пала ниц, но увидела, как чудотворец поцеловал ее спутника. Она поняла, почему грешнику нет места в раю — для него непосильна близость к святыне.

Спутники добрались до храма, и фигура Божьей Матери пояилась в потоке света, лившегося из окна. Но вдруг из темной глубины появилось чудовище со свиными ногами и губами поперек всего живота и двинулось к Таисии. Та в ужасе узнала свою душу, забывшую облик Божий. Стефан отстранил чудовище со словами, что Таисия еще не умерла и может покаяться.

Больная очнулась в жару и отчаянии, предчувствуя смерть и погибель, но молитва спасла ее, жар спал, и Таисия поведала людям о своем видении.

Обмирания в фольклоре

Немало текстов обмираний было собрано в фольклорных экспедициях в Полесье. Польский исследователь К. Мошинский [27] записал в 1914 году рассказ Агаты Сугреевой, которая тяжело болела и обмирала.

Агата Сугреева вспоминает:

27

См.: Живая старина, 1999.

Когда я лежала, ко мне пришел человек и сказал:

«Пойдем со мной!» — «А как же я вернусь назад?» — «Коли Бог даст, то вернешься!»

Я схватилась за мужа, чтобы он меня удержал, но ни он, ни дети не пожалели меня. Тот человек подвел меня к порогу, я оглянулась на пороге и, как вышла в сенцы, так и загорелась вся, как загорается бумага. И поднялась вверх, а потом опустилась и стала на снегу. И снова тот человек стоял рядом, а затем повел меня на восход солнца (то есть на восток). Нет ни лесу, ни хат, ни изгороди, только белый свет и снег, снег, снег. Как иду, так и падаю за провожатым. Привел он меня к высокой горе и говорит: «Лезь за мной!» — и сам быстро пошел вверх. Я лезла, лезла на ту гору, но не поспевала за ним и даже башмаки сбросила…

Слезли мы с той горы на зеленую травку. Там шеренгами стояли солдаты, я прошла сквозь двойной строй и попала в темный лес — одна земля, а неба не видно. Перешла его, вышла на широкую дорогу. Иду я, и идут большие души. Поздоровались, и они сказали, кто за какой грех [терпит наказание]. Затем шли средние души и сказали то же самое. Дальше идут маленькие, с локоть, и летят — как комарики (утром родились — вечером померли), и тоже говорят, «что за что грех».

Подошла я к большому дому. Вышел старый дед, я думала — мой отец, хотела за руку его взять, а потом поняла, что не он. Тогда подошли мужчины и начали танцевать вокруг меня. Я отвернулась от них, но тут стали танцевать вокруг простоволосые женщины, и волосы у них разлетались. Вдруг слышу: «Сакарека!» (а Сакарека — женщина у нас была, что в тот год умерла, а жила она все с чужими мужьями, а не со своим). И думаю: «Что ж ты тут делаешь?» А посредине дома стоит большая кадка, а над кадкой колесо, и распята эта Сакарека на колесе руками и ногами. Колесо крутится, окунается в смолу и пищит: «Сакарека!..» Это был ад. Смотрю, какая-то женщина стоит надо рвом, и смола течет с нее в этот ров; она уже совсем падает в этот ров, одна голова осталась. А дальше — огненное озеро и посередине человек, что пчел драл; два улья висят и по ушам его бьют. Прошла я это огненное озеро, иду уже вдоль песчаного моря, а там души выныривают из песка и говорят: «Господи, слава тебе!»

Наконец, я подошла к воротам, прилегла у ворот, и тут вошла Смерть: два зуба наверху, два внизу и платок над щеками без мяса. Я стала умолять и просить, и Смерть отошла, а я встала тогда и пошла дальше по дорожкам через ад. Видела молодок, не сохранивших верность в браке, увидела парня, на которого падала кладка снопов, а он стоял и поддерживал ее. Были тут и другие души, у которых не могла узнать, за что они наказаны, так как они не отвечали. Были две молодки, которые давали друг другу свое молоко, выливая его в бездонную бочку. Были и женщины, таскающие камни. Наконец, кто-то показал мне дорогу домой, и я вернулась на этот свет.