Мифы Первой мировой

В результате Осовец удерживал фронт на протяжении 50 верст и даже создавал угрозу перехода в наступление. Однако в связи с общим отступлением русских войск 9 августа Осовец пришлось оставить. Были подорваны все сооружения, вывезены при­пасы, гарнизон отошел практически без потерь и уже на следующий день занял уча­сток армейской позиции.

«Секрет» упорной пятимесячной обороны против новейшей техники — в высоком бое­вом духе гарнизона и его командующего и умелом использовании всех возможностей для активных действий. Слабая артиллерия Осовца не могла состязаться со штурмо­вой, но сосредоточенным огнем подавляла обнаружившие себя батареи противника и в нужный момент отсекла резервы атакующих. Солдаты упорно обороняли передовые по­зиции, не давая немцам подтянуть артиллерию вплотную к фортам, поэтому даже ин­тенсивный огонь 300—420–мм снарядами не смог уничтожить крепость.

«С ФУГАСОМ И МИНОЮ ШЛЮТ НАС ВПЕРЕД…»

На особенности боев севернее Вердена наложила отпечаток география Фландрии. Низкие и пологие песчаные дюны веками защищали ее от затопления, а подземные воды залегали слишком близко к поверхности. Миллионы снарядов, перекапывающие почву, превращали ее в жидкую грязь, которую солдаты ненавидели едва ли не больше, чем противника. По выражению капитана Хью Полларда, 9/10 времени солдаты сражались с природой и только оставшееся — с противником.

Начавшись с примитивных ямок, полевая фортификация быстро совершенствовалась. Первые подземные укрытия у Аргонн начали сооружаться французскими инженерами 15 октября 1914 г. Окопы на передних склонах возвышенностей скоро становились жерт­вами усовершенствованных средств наблюдения, наводивших артиллерию. Поэтому око­пы после боев весны 1915 г. сооружались на обратных склонах и состояли не из од­ной, а из нескольких позиций. Траншеи приобретали ломаные очертания, позволяющие пулеметам вести фланговый и перекрестный огонь и сберегающие оборонявшихся от продольного огня. В Крымскую войну, задолго до появления пулеметов, так же по­ступал с укреплениями Тотлебен, а еще ранее — Вобан. Глубина окопов второй ли­нии, несмотря на подземные воды, доходила до 5 м, а блиндажи и другие убежища прикрывал слой земли до 5—7 м, широко применялись бетонные и стальные укрытия. Временами укрытия располагались на глубине до 18 м. На итальянском фронте в ска­листой местности орудия часто ставились в казематы с толщиной стен до 3, а по­крытия — до 4 и более м. Английский капитан Тоби хвалил комфортабельные немецкие укрытия, длиной до 10 м, покрытые 5—6 м земли. Под Нев–Шапель 15 германских пу­леметов устанавливались на фронте порядка 250 м.

Совершенствование полевой фортификации отмечал и В. Г. Федоров: «Летом после долгого затишья, когда было время построить хорошие окопы и подучить в самих полках прибывающие пополнения, картина была уже другая. Окопы теперь рыли глубо­кие. Козырьки из бревен с насыпанной на них землей предохраняли людей и от шрап­нельного огня. Вместо узких ложбинок для винтовок были сделаны бойницы со стен­ками из кольев или мешков с песком. Всюду я видел дощечки с надписями, на кото­рых указывались проверенные стрельбой расстояния до хорошо заметных предметов на местности. Такие окопы надежно укрывали стрелка. Боевой опыт делал его более выдержанным. Все это способствовало более спокойному прицеливанию и позволяло солдатам устанавливать прицел точно по команде».

На французском фронте укрепления были еще более солидными: «У подножия возвы­шенностей я видел целый ряд таких подземных пор с внутренними ходами сообщения. Некоторые были вырыты так глубоко, что толща земли над ними достигала пяти мет­ров, и были, видимо, рассчитаны на сопротивляемость взрыву снаряда большого ка­либра». С электричеством и кипяченой водой.

По подсчетам французов января 1915 г., гарнизон траншеи, вооруженный винтовка­ми, мог причинить нападающим в 11 раз большие потери, прежде чем те достигли бы траншеи, при участии пулеметов каждый обороняющийся мог убить 14 нападающих. Та­ким образом, подсчеты Блиоха конца XIX в. были даже превзойдены. В результате «конкуренции» огня сторон даже трупы приходилось вытаскивать с помощью подкопов и крючьев. К концу 1915 г. французы считали, что укрытия должны выдерживать си­стематический огонь 150–мм и отдельные попадания 210–мм снарядов. Использовались и траншеекопатели.

Бели такие цели трудно поразить даже миллионами снарядов, а пехота не может достичь их, то, может быть, испробовать старые способы осады? То есть тайно вы­копать подземную галерею и заложить в нужное место столько взрывчатки, сколько понадобится. Ровно к такому же выводу пришел, например, обер–лейтенант Отто Фус­слейн (Otto Fusslein): если противник не может быть атакован на поверхности, он атакуется из-под земли.

Теория минной войны по упорядочиванию приемов применения подземных мин разра­батывалась еще Вобаном с 1686 г., причем в тех же местах, где будут греметь бои Первой мировой. Хотя подкопы применялись еще древними египтянами, а у ассирийцев были специальные «саперные» части, но именно Вобан обращал особое внимание на комбинированные действия подземных и наземных действий и адаптацию техники и тактики к ландшафту и геологическому строению конкретного поля боя.

Заново изучался опыт и других войн, вплоть до Крымской, Гражданской CША и Русско–японской.

В районе Ипра под тонким слоем почвы лежала влажная смесь песка и глины. Далее шел слой жидкой пульпы толщиной в 15 м. Зажатая между более твердыми слоями, эта смесь грунта и воды немедленно заполняла любые выработки. Наконец, еще глубже лежал слой голубой глины, более твердой, хотя и пластичной.

На помощь саперам XX в. пришел технический прогресс. Например, Шварте так опи­сывал по итогам войны типичную технологию прокладывания подземных ходов для разных условий: «В мягких грунтах работали двузубой мотыгой или фрезерной маши­ной, в твердом — сверлами и бурами с зубчатым наконечником, буровыми машинами для каменных пород и буровыми зарядами; в дюнном песке — при помощи передвижных щитов, в наносном песке — при помощи опускных колодцев и насосов. Удаление земли производилось почти исключительно мешками, которые тащились вручную, или при по­мощи минных тележек, или посредством подъездных путей до поверхности земли или отверстия колодца. Для вентиляции первоначально служили ручные вентиляторы с зубчатой передачей, позже приводимые в действие электричеством, непосредственно сцепленные с мотором. В качестве воздухопроводных труб лучшими оказались картон­ные, обернутые непромокаемой материей».

Туннельная машина Уитакера, несмотря на неудачу в сложных грунтах, использова­лась и после войны. В некоторых регионах, например, Вогезах и Шампани, шум машин заставлял немецких саперов нервничать и преждевременно подрывать контрзаряды. Французский ручной вентилятор 1879 г. также был слишком шумным. Французы в нача­ле войны (1914—1915 гг.) в мягких грунтах работали киркой или даже лопатой, об­шивая потолок и стены галереи досками и убирая грунт вагонетками. В твердых грунтах использовались взрывчатые вещества, ручные (в т. ч. для вентиляции) и ме­ханические бурава. Последние работали на сжатом воздухе, нагнетаемом компрессо­рами, которые устанавливались в тылу, за 800—200 м от места подземных работ. «Вомбат» капитана Стэнли Хантера мог пробурить в известняке дыру более 16 см в диаметре, длиной более 60 м со скоростью 3—4 фута в час. Немцы, несмотря на де­фицит в обеспечении саперных работ, также применяли электрические бурава. Нако­нечники буравов доходили до 60 см в длину и 20 см в толщину. Скорость бурения даже в скалистом грунте доходила до 5 м в сутки. Затем в высверленные отверстия (четыре по углам галереи и одно — посередине) глубиной 50 см закладывалась взрывчатка. В 1915 г. был изобретен способ закладки двух зарядов — бризантного (на дне скважины) и метательного (ближе к отверстию). Более ранний (на сотые доли секунды) подрыв метательного заряда препятствовал выходу в галерее газов бризантного заряда, усиливая их полезное действие в земле. В результате скорость проходки увеличивалась в 2—4 раза.

СО, он же «удушливый газ», без вкуса, цвета и запаха, мог стать таким же убий­цей, как и противник. Не меньшую опасность представляли другие газы, образующие­ся после взрывов, особенно в камуфлетах, где они не могли быстро рассеяться в воздухе, и метан. Широко применялись шлемы, защищающие от огня и дыма, приборы для дыхания и спасательные аппараты. Для вентиляции глубоких шахт использовались бронированные шланги толщиной около 8 см, подсоединенные к электрическим или ручным насосам. Для обнаружения ядовитых газов вернулись к традиционным шахтер­ским помощникам — мышам и канарейкам. Канарейки покупались во Франции, преимуще­ственно в Париже, но иногда привозились и из Англии.

Чтобы противник не ответил такими же подкопами, использовались службы прослу­шивания. Геофон, приемник звуковых волн, изобретенный в 1915 г., позволял опре­делить направление и расстояние подземных работ, но требовал таланта и трениров­ки. Как отмечал Шварте, несмотря на использование особых аппаратов, в т. ч. ми­крофонов, «привычное к грунту ухо опытного минера остается лучшим прислушива­тельным прибором. Аппараты с электрическим приводом, подобно телефону, имели то преимущество, что давали возможность одному человеку одновременно нести службу прислушивания в нескольких пунктах». Еще по довоенным английским наставлениям саперам рекомендовалось закусить колышек, воткнутый в землю, улавливая вибрации почвы. Простейший прибор прослушивания делался из сосуда с водой. Из-за блокады немцы почти не могли использовать резину для шлангов, водонепроницаемую обувь и шины, поэтому их подземные работы легче засекались союзниками. Посты прислушива­ния оборудовались в наиболее выдвинутых пунктах передовой линии, на расстоянии 30—40 м друг от друга. При необходимости копались специальные минные рукава на глубине в 1—2 м от поверхности земли и длиной 10—20 м. Нервы слушающих были напряжены из-за приближенности к противнику, в любую секунду готовому послать в траншею мину или ружейную гранату. Любопытно, что при прослушивании рекомендова­лось не прекращать собственные работы по соседству, подчеркивающие опытному «слухачу» действительно подозрительные звуки. Немцы, напротив, в 1915 г. у Живанши каждые два часа прекращали работу на 25 минут.

Поэтому минные работы старались использовать только в тех случаях, когда не было другого выхода, и при тщательной подготовке, от аэрофотосъемки до изучения геологических особенностей.

По французскому опыту, минная война была вероятна в тех местах, где позиции противников сближались от 10 до 200 м для песчаного грунта и от 5 до 50 м для скалистого. Особая смена в блиндажах, ближайших к галерее атаки, стучала кирками и молотками, мешая противнику определить точное направление саперных работ. При­менялись даже ложные взрывы, показывающие, что заряды устанавливаются на малой глубине, следовательно, глубоко под землей ничего опасного не происходит. При приближении к противнику шум заглушался артобстрелом (хотя обычно саперы стара­лись работать в тишине). В первой линии оборудовались подбрустверные блиндажи, чтобы противник не смог атаковать саперов по земле.