Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 14. Часть 19. Смена ритма

К началу учебного года после всех терзаний пришла к выводу, что больше всего меня волнует искусство Индии. Читаю запоем Р. Тагора, хожу на лекции в КЮИ по индийской архитектуре, мама и папа везут меня в гости на консультацию к мужу хорошей знакомой, занимающемуся Индией. Визит еще больше влюбляет меня в эту страну. Дома я просматриваю массу проспектов по Индии, полученных в подарок. Интерес все более распаляется. И я, наконец, решаюсь. Я хочу изучать Индию, ее историю, культуру, а главное – искусство.

Следующее, что нужно решить: где все это преподают. Выбор вузов крайне ограничен: Институт восточных языков МГУ или знаменитый МИМО (Московский институт международных отношений). МИМО меня совсем не привлекает. Многие выпускники нашей школы № 711 на Кутузовском проспекте стали студентами этого вуза. Но даже я при всей своей наивности понимаю, что в МИМО поступают, используя связи, блат, хоть и тщательно это маскируют. А связи у моих «одношкольников» колоссальные.

В нашей школе учатся главным образом дети из моего 26-го дома по Кутузовскому проспекту и из соседних домов № 24, 30, 32. Почти все соседи – работники аппарата ЦК, кандидаты в члены ЦК, члены ЦК, министры, замминистры и т. д. По соседству с нами в 26-м доме жил Ф.Д. Рыженко, бывший в те годы ректором МИМО.

Вместе с тем до сих пор испытываю огромную благодарность ко всем своим школьным учителям во главе с М.М. Винокуровой, которые искренне старались воспитывать нас в лучших традициях мирового образования – учеба и оценки не имеют никакого отношения к положению родителей в обществе, к их должностям, достатку, а являются лишь следствием труда, способностей, усилий самих детей.

Абсолютно неприличным в те годы в моем ближнем окружении считалось выбирать будущую профессию по принципу «а сколько я буду получать денег?». По крайней мере вслух это никто не говорил. Данный постулат мне кажется абсурдным, но так было в 1960-е годы.

Этот факт начинаешь еще больше ценить, когда видишь, как попираются достижения цивилизации в сегодняшней России.

* * *

9 мая 2003 года, пятница

Встала поздно, около 10 часов, выспалась, но голова странноватая. Женечка уже работал, встал в 7 утра. Мама опять хандрит – низкое давление. ТВ не интересует, читаю книги по психологии. Так хочется ощутить бодрость, силу, нормальное самочувствие, здравие душевное и телесное.

Борюсь как могу, стараюсь себя преодолеть. Ощущение такое, что во всем мире плохо только тебе. Резко снижена коммуникабельность, меня словно подменили. Все равно благодарю Бога за все!!!

Трудоспособность и полноценность пока не достигнуты. Но я стараюсь! Господи, помоги мне восстановиться.

Женечкаходил гулять, повторять лекцию, ая читала рецензию на его трехтомник. Рецензия великолепная. Справедливая. Он же так талантлив, так плодовит, столько трудится.

* * *

A.B. Глиэр вспоминает о мамином больном, Д.Ф. Ойстрахе. После концерта у Ойстраха подскочили давление и пульс, а до этого он радовался, как его хорошо подлечили в больнице. Ему было интересно жить. На взлете погиб. Ойстрах – это явление в мировой культуре.

* * *

Божеское дарование, деликатность, юмор.

Родился в Одессе. Заядлый шахматист, шутя обыгрывал всех коллег.

Очень любил покушать. На улице Герцена покупал пирожки с ливером (ему говорили, что пирожки плохие. «Плохих пирожков не бывает, их бывает только мало» – отвечал он).

Талантлив был во многом.

«Эта ничья стоит победы».

Гибель Ойстраха после Амстердама (35 ступеней от пульта дирижера до выхода).

* * *

Воспоминания Людмилы Брежневой (дочери Якова Брежнева, брата Л.И.); ее версия – доску (из цветного металла) украли в начале 1990-х годов.

* * *

Стихи Владимира Масолова

Непроста дорога к Богу,Все грешим, винясь и каясь.Укажите мне дорогу,Чтоб к нему прийти, не маясь.Глухота и запустенье,Синевой не зрят глаза,Избы встали на колени,В небе плачут образа.И мне казалось, будто я лечуИ вижу то, что видит он, порхая,Родную землю без конца и краяИ радугу, припавшую к ручью.О, Русь моя, объятая печалью,Люблю тебя, родная, с детских лет,Поля твои, онеженные дальюВновь излучают несказанный свет.

* * *

В Баку родились актер Меньшов, физик Ландау, музыкант Растропович.

Снимались «Бриллиантовая рука», «Человек-амфибия», другие фильмы.

* * *

Вступив на должность тамады,За этим свадебным столом,Я пью за то, чтобы ваш домБыл славен миром и трудом.За счастье и веселье в немПью, чтоб для всех, кто нынче с нами не был,Мы сохранили добрый запах хлеба,Который мы разламывали здесь.За то, чтоб каждый за столом сидящий,На долгий срок сберег в своей кровиИ озорство, и этот ток бодрящийВина, веселья, дружбы и любви.Пора и выпить в добрый часЗа всех друзей,За всех за вас.

* * *

Собирала Наташенька досье о религиозных святынях России – храмах, монастырях, церквях, часовнях. Часто говорила о желании написать историю ее родного дома № 26 по Кутузовскому проспекту, по району в целом.

И кое-что Натуля успела сделать. В томе 1 моего многотомника приведены заметки супруги на данный счет (с. 35-37). А недавно я нашел в семейном архиве еще одну запись Натули о предыстории дома № 26:

«В 1772 году на территории Дорогомиловского кладбища была построена церковь во имя престола св. Елисаветы. Первую церковь (деревянную) освятили 2 января 1773 года. Строили ее, как и обустраивали кладбище, «под смотрением» архитектора В.И. Баженова. А в 1839 году на добровольные пожертвования была выстроена новая каменная трехпрестольная церковь – добавлены приделы образа Спаса Нерукотворного и Владимирской иконы Божией Матери – в память воинов, умерших от ран, полученных в войне 1812 года, так как именно в день празднования Владимирской иконы Божией Матери произошла эта битва.

К концу XIX века территория кладбища составляла почти 12 десятин. В этих границах оно существовало до 1917 года. Долгое время оставалось в неустроенном состоянии, обнесенное земляными валами и ямами. Однако в докладе комиссии Московской городской думы «О санитарных требованиях к кладбищам» (1888 год) уже отмечалось, что Дорогомилово приведено в порядок, обнесено забором и разделено дорожками. К началу нынешнего века кладбище имело вид классического русского некрополя. Обнесенное высоким деревянным забором (в 1911 году была построена каменная ограда), оно хранило в своей тиши гранитные памятники, деревянные кресты, высокие часовни и безвестные могильные холмики. Полузаросшие аллеи вели в самые укромные уголки некрополя. Не случайно посещение Дорогомиловского кладбища включалось в путеводители по Москве и окрестностям.

В числе прочих в качестве достопримечательности был отмечен памятник, поставленный в 1849 году над общей могилой бородинских героев. Очень скромный, обитый железом, пирамидальный, увенчанный крестом монумент имеет следующие надписи: с одной стороны – «Сей памятник воздвигнут над общей могилой трехсот воинов-страдальцев, раненных в Бородинской битве и умерших на пути в Москву», с другой стороны – «Вечная память мученики-страдальцы, христолюбивые воины за Веру, Царя и Отечество живот свой положившие» (сооружен на средства мануфактур-советника Прохорова). На этом кладбище были похоронены профессора Московского университета H.A. Бекетов, A.B. Болдырев, Н.Е. Зернов, В.М. Котельницкий, Г.И. Сокольский, историк Москвы В.К. Трутовский, композитор И.А. Сац, первая женщина-этнограф В.Н. Харузина, писатель И. С. Серов, министр народного просвещения Н.П. Боголепов.