Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 18. Часть 24. Родные
Шрифт:
В августе, поздним вечером, наша семья разместилась в поезде Львов – Харьков. Папу провожали сослуживцы, говорили теплые слова. Отец растрогался и прослезился. Мне еще не стукнуло шести лет, но я хорошо это помню. Помню и то, как поезд вошел в туннель под высокой горой, увенчанной старинным замком. Ощущаю запах угольной гари, сопровождавший нас на протяжении всего путешествия по железной дороге.
В Харькове была пересадка. Папа несколько часов стоял в очереди в кассу, чтобы закомпостировать (зарегистрировать) наши билеты на Сочи. А мы томились на скамейке на перроне, уминали булки и болтали.
В Сочи нас встретили и разместили в трехэтажном доме энергетиков в Крестьянском переулке (ныне это привокзальная часть улицы
В 1955 году папа был направлен на учебу в Москву в Энергетическую академию, но обучение прервал. Началось с того, что у него из-за столовской пищи развилось хроническое несварение желудка. Однажды в ресторане («Национале» или «Метрополе») папа пожаловался официанту на проблему. Тот принес черную икру, водку, еще что-то, предложил скушать и выпить – тогда, мол, проблемы с желудком пройдут. И действительно – несварение прекратилось. Но отец, ссылаясь на проблемы со здоровьем, решил все-таки уйти из академии. Она находилась на грани закрытия, и папа опасался, что останется без прежней должности в Сочи (главный инженер «Сочиэнерго»).
Сестра сначала училась в женской школе № 1, а затем перешла в близлежащую школу № 4 на ул. Набережной (уже совместного обучения мальчиков и девочек). Школу она закончила с серебряной медалью в 1957 году. У нее в аттестате была только одна четверка по русскому языку/литературе, остальные – пятерки. Причем четверка получилась из-за того, что в выпускном сочинении Вика выделила жирным шрифтом запятые. Комиссия, утверждавшая медалистов края в Краснодаре, усмотрела в этом «неуверенность» знаний девочки и вместо заслуженной пятерки поставила ей четверку.
Только одна выпускница Викиного класса удостоилась золотой медали. А у нее не все было в порядке с физикой, химией и математикой, преподаватели по этим предметам не горели желанием выставить «отлично» кандидатке на медаль, настояла директор школы. Сама девочка говорила Вике: «Мне золотую медаль не дадут, дадут тебе – у тебя папа начальник». На самом деле дали именно этой девочке. При этом один из одноклассников еще умудрился поставить под сомнение отличную успеваемость Вики, заявляя, что у моей сестры тройка по физкультуре (которую сам же выдумал). А его мама на родительском собрании громогласно пожаловалась, что Вика не помогает отстающим товарищам по учёбе. Такие вот страсти!
Перед выпускными экзаменами я решил приободрить сестру открыткой: «Дорогая Викочка! Поздравляю тебя с последним звонком, желаю сдать экзамены на 5 и поступить в институт».
Как медалистка, Вика без экзаменов, пройдя лишь собеседование, поступила в Политехнический институт в г. Новочеркасске, который до войны закончили ее родители. В институте сестра тоже училась прекрасно и с отличием его закончила. Дипломный проект сестры был посвящен проектированию нового варианта Новочеркасской ГРЭС мощностью 1800 тыс. кВт. Оценка – отлично, в отзыве отмечено, что Виктория «проявила трудолюбие, аккуратность и отличные знания в области своей специальности, техническую зрелость».
А я учился с 1953 года в начальной школе № 7 на улице Менгрельской (ныне Советская), затем, как и сестра, в школе № 4. В раннем детстве с приятелями, Жорой и Аликом, увлекался театральными представлениями. Среди бумаг нашел выполненную мною красочную афишу со следующим текстом (орфография сохранена):
«Приехали масковские артисты, играют спектакль «Жадный Баринъ». Жора – художник, Женя – дрыжысер, Алик – билитер. Зделали в 1954 году 1 января».
Первой моей учительницей была Баранова Мария Афанасьевна, которая научила меня грамоте, арифметике и другим базовым дисциплинам.
Позднее я заразился спортом – футболом, легкой атлетикой, баскетболом, штангой, боксом. Из школьных предметов предпочитал гуманитарные – историю, географию, английский язык.Родители уделяли нашей с сестрой учебе самое пристальное внимание. Мама многие годы являлась председателем родительского комитета нашей школы, регулярно получала грамоты за активную помощь педагогам в учебно-воспитательной и внешкольной работе.
В последующей, взрослой жизни я оказался накрепко связанным с Китаем, получил специальность китаеведа. Среди отечественных китаеведов есть немало потомственных, у которых отцы, а то и деды, специализировались на изучении Поднебесной. Я к таковым никак не принадлежу. С Востоком, дипломатией, историей никто в нашей семье связан не был.
Правда, в качестве руководителя города, папа регулярно принимал высокие зарубежные делегации, и, возможно, родительские рассказы, фотоснимки, газетные материалы, имевшие отношение к визитам иностранцев, как-то воздействовали на мое подсознание. Но мечтал я стать археологом, меня влекло прошлое стран Черноморского бассейна.
Китайская тематика всплывала в мои детские годы редко. Так, мама находила в моем лице какие-то восточные черточки и с любовью называла меня «китаезой». Иногда на глаза попадались китайские
товары – термосы, полотенца, подушки, детские игрушки, веера, тапочки, кеды, посуда. Все эти изделия выглядели красочно и изящно, отличались хорошим качеством. Измученная товарным голодом публика моментально их раскупала. Однажды мне в руки попал сборник китайских сказок, поразивших необычностью: в них действовали драконы, журавли, обезьяны, тигры, говорилось об иероглифических знаках, каллиграфии, волшебных перевоплощениях героев.
Один знакомый сообщил мне, что учит в Доме пионеров г. Сочи китайский язык и переписывается с китайским сверстником. Показал, как пишутся иероглифы. Я был ошеломлен их замысловатостью, необычностью, привлекательностью. И очень зауважал юного китаиста за овладение такими премудростями. С интересом прочел письмо, полученное от китайского школьника. Запомнился вычурный, сверхвежливый язык письма, завершавшегося поговоркой: «Жду ответа, как соловей лета». Это показалось смешным.
А моя жена Наташа нашла в своем архиве два письма, полученных из КНР в далеком 1960 году, от детей из поселка Суйлин провинции Хэйлунцзян. В конце обоих посланий – та же поговорка о соловье, ждущем лета. Содержались в них лозунги о вечной дружбе между русскими и китайскими братьями, об успешном строительстве социализма в КНР и «великом коммунистическом строительстве в СССР», рассказывалось об «усиленном, систематическом и очень полезном» изучении марксизма-ленинизма и произведений товарища Мао Цзэдуна. Из второго письма выяснилось, что Наташа, в свою очередь, направила в Китай письмо и в придачу открытки, значки.
Я в переписку с китайцами не вступал, хотя сочинский приятель из Дома пионеров предлагал. Но из прессы и от учителей я, конечно, знал, что китайцы – наши братья по строительству социализма, и что руководит ими вождь по имени Мао Цзэдун. Слышал и о том, что Соединенные Штаты проводят враждебную Китайской Народной Республике политику, угрожают ей. Сочувствовал китайцам, но, правда, как и все, посмеивался над бесчисленными предупреждениями, раздававшимися из Пекина в адрес Вашингтона.
Нарушит американский военный самолет воздушное китайское пространство – на следующий же день в газетах сообщение: «Правительство КНР сделало властям США 356-е серьезное предупреждение». Пару дней спустя объявляется об очередном «357-м серьезном предупреждении» и т. д., до бесконечности. «Серьезное китайское предупреждение» стало синонимом пустой угрозы и шуточным выражением. Просишь у одноклассницы яблоко, а если она не хочет делиться, тогда говоришь: «Делаю тебе 25-е серьезное китайское предупреждение».