Мигуми. По ту сторону Вселенной

Взяв в аренду мощную танкерту, я поехала в институт, чтобы встретиться там с некими господами Марво и Зейк. Эти фамилии мне, в общем-то, ни о чем не говорили. Вроде ученые какие-то.

Гусеницы тяжело скользили по дороге. Огромную машину немного потряхивало на выбоинах. Дороги тут были в удручающем состоянии, и производить ремонт местный градоначальник не торопился.

Весь путь занял не более получаса.

Нужное здание отыскалось легко. Обычная типовая трехэтажка, а за ней – территория порта, принадлежащего экспериментальному центру. В небе, на значительной высоте, виднелись посадочные платформы и швартовые кольца. Отсюда запускали пробные модели новейших крейсеров и пассажирских лайнеров. Тут работали лучшие умы солнечной системы и погибали во время полетов опытнейшие пилоты, к которым относилась и я.

Зачем меня вызвали сюда, я уже поняла – нужен пилот для очередного экспериментального полета. А вот то, что вызвали мигуми, настораживало. Видимо, тестировать будут что-то секретное. И если все пройдет неудачно, то сам проект прикроют, а трупы припрячут.

Настроение портилось с каждой минутой.

Игнорируя тесный лифт, в который уже набилось несколько человек, я скользнула на лестничную площадку. Влетела наверх намного раньше ползущего металлического короба.

Вообще не понимаю, зачем в трехэтажном здании лифты?

В приемной господина Марво меня встретила секретарь, сидящая за небольшим стеклянным столиком со встроенной кристаллической клавиатурой. Молодая привлекательная женщина с шикарным бюстом была так увлечена своим маникюром, что пропустила бы и ядерный взрыв за окном, и захват всего научного центра. Что уж говорить о приходе одной скромной мигуми?!

Держа в руке небольшой портативный окрашиватель, грудастая секретарша по очереди окунала в него пальчики и, вытаскивая, любовалась новым слоем лака. Затем на небольшой панельке устройства меняла рисунок, и процесс окрашивания повторялся. Один рисунок, второй, третий. Мое же присутствие полностью игнорировалось.

Терпение медленно истощалось.

Пройдясь по приемной, я нагло уселась в мягкое кресло и замерла, ожидая дальнейших действий секретарши. Докрасив мизинчик, та соизволила приступить к своим обязанностям.

– А вы, простите, кто? – в ее голосе звучало высокомерие.

– Я? – издевательски переспросила я.

– Да, вы! Находиться в приемной можно лишь специально приглашенным, остальные ждут в общем коридоре.

– Ну, тогда я посижу здесь, – усмехнулась я.

– Вас приглашали? Назовите свое имя!

Моя бровь непроизвольно выгнулась. Это она так шутит или действительно не понимает, кто перед ней?

– Семьсот сорок шестая, – ответила я, увлеченно наблюдая, как дамочка пытается заставить работать несуществующие мозги.

– Я имя ваше спросила! – заверещала она. – Извольте отвечать!

– Так я вам и ответила. Мое имя – семьсот сорок шестая.

– Не бывает таких имен! Немедленно отвечайте, или я вызываю охрану, – пригрозила секретарь, помахивая указательным пальчиком.

– Да пожалуйста! Нужная кнопочка под столом справа, – подначила я.

Признаться, не ожидала и впрямь увидеть охранников. Влетевшие в приемную женщины в синей форме с именными нашивками на груди, замерли на пороге статуями.

– Вот, разберитесь с ней! Сидит тут, голову мне морочит. Наглая, аж жуть, уселась без разрешения и имени не называет, – секретарша ткнула в мою сторону наманикюренным пальчиком. – Я ей говорю – представьтесь, а она дурная какая-то, мне циферки говорит. Выкиньте ее в коридор, пусть там сидит, а то развалилась здесь.

По мере ее монолога лица охранниц вытягивались. Я же сидела и с откровенным интересом ждала, чем закончится весь этот спектакль. Как меня, дурную такую, выкидывать будут?!

Ожидала выговора от охранниц нерадивому секретарю, или еще чего-то там. Но нет. Одна из женщин в форме, закатив глаза и ни слова не говоря, прошла в кабинет к начальству. Спустя пару секунд на пороге приемной возник мужчина.

– Госпожа мигуми, я прошу прощения за своего секретаря, она всего неделю занимает данную должность и еще не освоилась. Мы очень рады вас видеть, – мужчина искренне мне улыбнулся. – Если вас не затруднит, подождите пару минут, у меня совещание.

И, переведя взгляд на грудастую дамочку, он рыкнул:

– Хельга, приготовь кофе нашей уважаемой гостье!

Кивнув мне, мужчина скрылся в кабинете.

– Приносим извинения за беспокойство, – пробасили охранницы и тоже откланялись.

Я вновь осталась наедине с секретарем. Женщина, поджав губки, крутилась возле кофейного аппарата и решала, какую кнопочку ей нажать.

– Красную, – подсказала я.

– Что? – откликнулась она.

– Чтобы получить простой черный кофе, жмете красную кнопочку, кофе со сливками – белую.

– А синенькая? – заинтересованно уставившись на панель управления кофеваркой, спросила секретарь.

– А синенькая – это капучино, – пробурчала я устало.

– А откуда вы знаете? – не унималась секретарь.

– А там сбоку написано. На боковой стеночке.

Хельга недоверчиво глянула на боковую панель кофеварки и удивлено вскрикнула:

– Ой, и правда – все написано!

Теперь глаза к потолку возвела я.

На стене напротив кресла, в котором я сидела, висело зеркало. Задумавшись и потягивая кофе, я рассматривала свое отражение. С зеркальной поверхности на меня чистыми голубыми глазами серьезно смотрела молодая невысокая девушка в серой форме. Светло-русые волосы собраны в тугую косу, спускающуюся ниже лопаток. Умное точеное лицо.

Я никогда не пользовалась косметикой, но и без нее была классической красавицей. Правда, моя привлекательность мне ни к чему. При рождении я получила все, о чем может мечтать девушка: красивое тело, шикарную грудь, привлекательное лицо с правильными чертами, но так ни разу и не воспользовалась всем этим. Важен был только ум, все остальное лишь мешало, вызывая ненужный мужской интерес.

Допив кофе, я отвела взгляд от зеркала. А потом и вовсе встала, подошла к окну. Я родилась на этой планете, но посещала ее очень редко. В моем детстве поселения Ганимеда виделись мне в несколько более радужном свете. Сейчас же я понимала: в чем-то мой отец был прав.

Все, что я видела из окна на третьем этаже, казалось серым и безликим. Серые дома, сложенные из крупных блоков, серое покрытие, устилающее землю, серые кадки, в которых, видимо, должны расти деревья. Только их не было. Ни цветов, ни зелени – ничего, что могло бы порадовать глаз. Серость и убогость.

За спиной скрипнула дверь, и в приемную вышли мужчины. Бросив короткий взгляд в мою сторону, они скрылись в коридоре. Остался только хозяин кабинета – господин Марво. Вид у него был несколько потрепанный, словно он выдержал горячую дискуссию. И, судя по блуждающей улыбке на его губах, вышел из нее победителем.