Михаэль. Книга для инфантильных мальчиков и девочек

Странно: все те, кто в ящике исполняет роли подростков, с такой раскованностью & легкостью, на самом деле либо студенты, либо старшеклассники. На Ингрид в ее красивом синем джемпере никто внимания не обращает. В ней нет того шарма, который дается человеку от природы. Он или есть, или его нет. Причем та блондинка из передачи была одета в точности как Ингрид. Ингрид пытается втолковать тем, кто танцует рядом с ней, что у нее наряд не хуже, чем у одной красотки с телевидения. Какой-то студент, на котором даже галстука нет, наступает Ингрид на ногу с такой силой, что кожа на лаковых туфлях у нее лопается и на колготках ползут петли. Но Ингрид он все равно очень нравится, потому что вид у него — как у той молодежи из передачи. А сама Ингрид выглядит как те нынешние подростки, которых в телепередачах выдают за рабочую молодежь.

Дитмар Шёнгер объявляет: на ближайшее время мы планируем игру попроще, для рабочих семей. Для таких семей тридцать пять тысяч марок — неплохие деньги.

Не забудь бутерброды, золотце мое, говорит мама Герде. По дороге на работу Герда тайком покупает модный журнал. «Бригитту». Конечно, это сплошное разорение. Но какие там картинки! Господин шеф задаст ей хорошую трепку, так что бутерброд застрянет в горле, если застанет ее за чтением вместо работы. Нам даже страшно за Герду.

Ну а ты? — жена Дитмара Шёнгера, Виви Бах, задает вопрос четырнадцатилетнему мальчику из одной швейцарской семьи. Ты еще ходишь в школу? Нет, я работаю. Не может быть! Виви Бах потрясена. А кем ты работаешь? Я токарь. Ага. Значит, ты токарь. Вот как. Виви Бах не может скрыть испуга.

~~~

ну что, ребятки?

Не спросить ли вам родителей, может они тоже захотят принять участие в таком вот семейном шоу? Для этого ведь ничего не требуется. Почти ничего не требуется.

Единственное условие: семья должна состоять из папы, мамы, дочери лет семнадцати и сына лет четырнадцати. Выполнить это условие совсем несложно. Верно? Таких семей миллионы.

При этом победителем может стать КАЖДЫЙ.

Единственное условие для этого — умная голова. Но тут у вас проблем нет. Или я ошибаюсь?

Если бы вы хоть раз увидели, как радуются Виви Бах и Дитмар Шёнгер, когда получают от вас заявки на участие в шоу! Только ради одного этого стоит рискнуть.

пересказ (дополнение)

Дитмар Шёнгер приглашает матерей из обеих семей подойти к нему. Говорите, пожалуйста, вот сюда. Туда не надо, там камера. Сначала говорит австрийская мама. Ну, так что же вы подумали, увидев на сцене столько людей? Я подумала, что все они сейчас будут набирать себе побольше вещей. И какова была ваша реакция? Я тоже бросилась туда, а что? Ну и подумала, я же говорю вам, надо хватать поскорее. Хватай, думаю, что под руку подвернется, да побольше! Спасибо, уважаемая. А теперь говорит наша швейцарская мамочка. А я, э-э-э… а я, э-э-э… я подумала: господи боже мой! РАСПРОДАЖА! (Смех.) Ну и решила держаться подальше от этой толпы. (Она не взяла себе ни одной вещи, в то время как австрийская мама ухватила аж три платья.) Итак, голосуем. Нажимайте на кнопки. Итак, дорогие гамбуржцы (сегодня у нас голосует город Гамбург), какая семья понравилась вам больше? Музыка. Пауза. Очко получает семья из Австрии. Дитмар Шёнгер поздравляет австрийскую семью.

В заключение он обращается к швейцарской мамочке: я бы присудил это очко ВАМ, милостивая госпожа. (Аплодисменты.)

действительность

Звонок. Кто-то пришел. Патриция — она ждет ребенка, одета в платье для беременных, всем своим обликом олицетворяет ожидание и в данный момент вяжет & шьет кофточку для младенца — идет открывать дверь. Мамочка! Это ты?! Вот так сюрприз! Входи же, входи. Ида Рогальски бросает на нее быстрый оценивающий взгляд. У тебя всё в порядке, деточка? Всё есть, что надо? Да, мама. Для матери & ребенка очень важно все время двигаться, ты знаешь об этом? Когда я была в таком состоянии, мне приходилось день и ночь пропадать в магазине. Ох и времечко было! Ну а когда я ждала младших — Михаэля, потом Томаса, — наш папа был уже на войне. Тогда магазин был целиком на мне, вот и бегала туда-сюда, с таким-то животом. Представляешь, Патриция? Да, ну и времена были, мама, не позавидуешь. Ха, и каждый раз мне казалось, что вот теперь-то наконец будет девочка. И вот тебе на. Пять мальчиков подряд. Ну вам-то теперь это не грозит — пятеро детей, таблетку выпила — и без проблем. Но зато и радости у меня был целый вагон с этими сорванцами. Нет, мамочка, я тоже хочу пятерых детей, не меньше! Ха-ха-ха.

На протяжении всей этой сцены Ида Рогальски вместе со зрителями замечает: хотя Патриция весела и старательно разыгрывает беззаботность, все же что-то ее тревожит, что-то не так. Это видно по ее лихорадочным движениям, это проявляется в мелочах, которые не всякий заметит. Она нервничает. Да-да, точно, она нервничает. Но пытается это скрыть. А что же Ида Рогальски, неужели она ослепла? Зрители не выдерживают, они кричат все хором: спроси, спроси Патрицию, что случилось.

Ерунда. Вы все сильно заблуждаетесь. Госпожа Рогальски давным-давно заметила, что беззаботность Патриции наигранная. Но если женщина в таком положении, надо действовать осторожно. Очень осторожно.

К тому же госпожа Рогальски знает Патрицию гораздо лучше, чем вы, телезрители.

Ну, деточка, кончай притворяться. Что случилось?

Да ничего, мамочка, ничего. Что-то с ребенком? Нет конечно. Малыш развивается нормально. Доктор Штайнхаузер говорит, что всё в порядке. Ну, слава богу. Значит, всё не так страшно. Да, мамочка, я об этом и говорю. Ты не беспокойся, мамочка!

Так, а теперь давай начистоту, Патриция. Может, я тебе в чем помогу, давай, говори же! Господи, да просто… Ну! Мне кажется, у Михаэля на работе какие-то проблемы. Но мне казалось, он так старается. И твой отец в восторге от его деловых качеств. Госпожа Рогальски даже как-то слегка обиделась. Да нет, дело совсем не в этом, мамочка. Михаэль — великолепный глава фирмы. Лучшего преемника мой отец и представить себе не мог. Молодой, энергичный, умный, инициативный, полон новых продуктивных идей, усердно продвигает торговлю и т. д. Фирма под его руководством обрела второе дыхание. Папа думает даже, что если у Михаэля все и дальше пойдет так чудесно, то мы снова можем расширить фирму. Патриция раскраснелась. Госпожа Рогальски рада, что хоть на этом фронте всё в порядке. Если мужчина чувствует, что жена признает его как успешного работника и во всем поддерживает и одобряет его, то это уже большая победа.

Погоди, Патриция. Если все так замечательно, то что же тебя волнует? Ничего плохого себе даже и представить нельзя.

Нет, мама, можно. Причем дело совсем плохо.

Так что же все-таки случилось? Скажи мне правду, деточка, не юли.

Понимаешь, мамочка, ведь Михаэль еще очень молод. Ну и что же в этом плохого? Человек молод и в этом возрасте уже проявляет такое рвение. Настоящий сын своей матери, не так ли? Послушай, мамочка, не перебивай меня. Так вот, начались проблемы с сотрудниками. В общем и целом это понятно. Все они — пожилые люди, которые с большим трудом карабкались по служебной лестнице, пробивая дорогу наверх собственным трудом. Все они из кожи вон лезли, они хранили верность фирме, соблюдали лояльность, работали, себя не щадя. Беда в том, что они состарились и, конечно — типичный минус старости, — уже не поспевают за переменами. Да, они усердно трудятся, но не способны породить никаких новых идей, они слишком закоснели в привычных шаблонах.

(Патриция говорит умные слова, она прямо как ученый. Она выражается очень изысканно.) Помимо всего прочего, Михаэль — мой муж. И моему отцу он зять. Было бы просто безумием, если бы такого одаренного человека, к тому же члена семьи, он поставил на какую-нибудь незначительную должность. Мамочка, разве я не права? Ответственные должности нельзя доверять чужим людям, если собственный зять обладает высочайшей квалификацией. Отец & я — абсолютно едины в этом мнении. Но окружающие-то люди ведут себя неразумно, они вставляют Михаэлю палки в колеса, где только можно. И Михаэль… Ты бы видела его, мамочка, когда он вечером приходит домой. Весь выдохшийся, нервы на пределе. Михаэль говорит, что никакого открытого противостояния нет, все делается исподтишка, идет мелкая закулисная возня, но ты же знаешь, мамочка, именно такая вот возня и может полностью сломить человека. (Патриция говорит как по писаному.) Они доведут Михаэля до ручки. Они вообще не замечают, сколько пользы он приносит. В конце концов, он все делает для блага фирмы, а значит, и для их блага. Разве я не права, мама? (Та кивает.) И всё это люди, которых я знаю с пеленок. Но чтобы они способны были на такое! Никогда не ожидала.

Некоторые из них, особенно старый Нойман, еще на коленях меня держали, когда я была маленькой девочкой. И у него мне нравилось больше, чем на детской площадке. Он всегда так интересно рассказывал про то, как в дальних странах растет кофе. Вспомнив об этом. Патриция улыбается. Ведь он основал нашу фирму вместе с отцом. Он с первых дней работал с ним вместе.

Уже больше четверти века прошло!

И вновь деловым тоном: но он должен понимать, что на смену старикам неизбежно приходит молодежь, и в жизни всегда так бывает. Старикам приходится уйти. Мама, разве я не права? Ида Рогальски грустно улыбается, ведь она тоже не очень молода. Но потом трезвый рассудок берет верх. Она возмущается: но ведь они своими интригами доконают моего малыша. Нет, Патриция, можешь мне дальше ничего не рассказывать. Насколько я тебя знаю, ты еще слегка и смягчила ситуацию, а на самом деле все обстоит гораздо хуже. Михаэль, в конце концов, не виноват в том, что ему досталась эта должность. Насколько я знаю Михаэля, он всего себя отдает работе. Да, мамочка. Ты знаешь, когда он приходит с работы домой? Не раньше девяти. Иногда еще и позже. Я его теперь вообще не вижу. И, конечно, всегда раздраженный, усталый, совершенно выбитый из колеи всеми этими мелкими интригами на работе. Я просто в отчаянии.