Михаил Чехов
Шрифт:
«Он в Англию немедленно поедет!»
А. И. Чебан, игравший короля, так произносил эти слова, что не оставалось никаких сомнений — это смертный приговор: по тайному приказу Клавдия Гамлет будет убит в Англии.
Теперь королю все кажется несущественным: пусть актеры дают представление, пусть Полоний подслушает беседу Гамлета с матерью в спальне. Пусть, все это будет. Все равно ничего не изменится: главное решено!
И король идет на представление внешне спокойно, пряча от окружающих бешеную ярость и преступный замысел. Но остальные в торжественной процессии, плывущей под музыку по просцениуму,
Крайне обострены чувства Гамлета и Горацио. Они готовятся «всей силою души» смотреть на короля!
Как это ни тяжело, Гамлет — Чехов находил в себе силы произнести слова:
«И если скрытый грех при этой сцене Не скажется, то дух, что нам являлся,
Был. не отец!»
... Фанфары. Открывается внутренний занавес. Огромной подковой на лестницах, спускающихся от тронов, расположились придворные. Гамлет внизу, у ног Офелии.
С прелестной наивностью, в манере старинного театра, возглашает Актер-пролог:
«Для нас и представленья Мы просим снисхожденья,
Вниманья и терпенья!»
Но в накаленной атмосфере двора нет ни терпенья, ни снисхожденья. Здесь любая мелочь подозрительна, даже короткое пантомимическое вступление к спектаклю. К тому же Гамлет — Чехов странно отвечает на вопрос Клавдия, нет ли чего-нибудь предосудительного в этой пьесе:
«Нет, они только шутят. Они убивают шутя. Ничего предосудительного!» — и оба раза сильно подчеркивает слово
«они».
В тревоге Клавдий уже не спрашивает, а допрашивает Гамлета:
«А как называется пьеса?»
Гамлет также не в силах сдержать себя. Он вскрикивает: «Мы-ше-лов-ка!» Вскакивает и возбужденно ходит по тронному залу, восклицая:
«Как это?.. Метафорически!.. Вы сейчас увидите злодейское дело! Но до вашего величества и до нас это не касается. Совесть у нас. чиста.»
Иссякло самообладание Гамлета — в этом глубокая правдивость замысла Чехова: какой человек мог бы выдержать такое напряжение?
Когда актер, изображающий злодея Луциана, вливает яд в ухо спящего актера-короля, Клавдий, не владея собой, поднимается с трона и бессознательно повторяет жест Луциана.
Прямо в лицо Клавдию посылал Гамлет — Чехов громкие обличительные слова:
«Смотрите! Он отравляет его в саду, чтобы завладеть его царством!»
Королева в испуге смотрит на Клавдия. Окаменели придворные. Полоний, задыхаясь, хрипит:
«Прекратить представление!»
Обезумев, вопит король:
«Огня!.. Огня!» —
и бежит как затравленный волк. За ним королева и все придворные.
Гамлет — Чехов в исступлении вскакивает на помост актеров. Дорогой ценой досталась ему уверенность в собственной правоте и правоте Призрака. Не зная, чем успокоить себя, он восклицает:
«Музыку, музыку мне скорей!»
Но вместе с флейтистом из труппы актеров вбегают Розенкранц и Гильденстерн. Они настойчивы, даже требовательны, когда говорят, что король очень расстроен и что королева послала их за Гамлетом. И тут же бормочут о дружбе, любви и преданности.
Гамлет — Чехов хватает флейту. Подчеркнуто вежливо он предлагает Гильденстерну сыграть на ней. С каждым его отказом, с каждой
репликой все жестче становятся слова принца. Они полны презрения и резких акцентов:«Ты думаешь, что на мне легче играть, чем на флейте? Ты можешь меня расстроить, но не играть на мне!»
Чтобы сдержать себя и не ударить Гильденстерна флейтой, Гамлет — Чехов с раздражением бросал ее.
Перепуганные насмерть, онемевшие, ничтожные негодяи спасаются бегством. Но тотчас же на смену им выступает Полоний. Он не просто важен, он раздут от важности: ведь он принес Гамлету приказ королевы явиться к ней немедленно.
Гамлету — Чехову хочется смять, раздавить Полония. Схватив за плечи, принц поворачивает его, указывает на облако и быстро, возбужденно спрашивает, похоже ли оно на верблюда. на хорька. на кита.
Сбитый с толку, Полоний со всем соглашается. Гамлет со стоном отпускает его:
«О, скажите матушке, что я приду к ней. сию минуту!»
Непереносимая душевная измученность звучала в этих словах.
Сцена с матерью — сложный переход от резкого столкновения к нежной сыновней заботливости и страстному
желанию спасти мать от Клавдия.
Едва Полоний, предупредив королеву, успевает спрятаться за занавеской, вбегает Г амлет — Чехов. Бледный, с мечом в руке, он останавливается перед матерью. Начинается диалог-поединок. Реплики скрещиваются, как шпаги. Королева говорит возмущенно, гневно, угрожающе. Но волю Гамлета не сломить. Теперь он будет биться до победы. Борьба так остра, что понятен испуг королевы, когда Гамлет — Чехов не дает ей уйти и приказывает:
«Постой, садись, ты с места не сойдешь,
Пока я зеркала не покажу,
В котором ты свою увидишь душу!»
За вскриком королевы: «Помогите!» — раздается такой же вскрик Полония за занавеской. Гамлет, не помня себя, наносит молниеносный удар мечом. Слышен короткий стон. На мгновение принц застыл: он не уверен, достиг ли его меч желанной цели.
В ответ на восклицание королевы:
«О, горе! Что ты сделал?» —
Чехов — Гамлет растерянно произносил:
«Не знаю. Что? Король?»
Но когда королева испуганно и возмущенно восклицает:
«Как? Короля убить?» —
он твердо отвечает:
«Да! Так сказал я!»
Уверенный и успокоившийся Гамлет — Чехов подходит к занавеске, слегка отодвигает ее и видит Полония. Тихо, с брезгливой жалостью он бросает:
«Ты, жалкий, суетливый шут!
Тебя я принял за другого!»
Сделанного не вернуть. И Гамлет снова обращается к королеве:
«Да не ломай так рук, потише! Сядь!»
Огромная сила звучала в интонациях Гамлета — Чехова, когда он с глубокой сердечной болью говорил о «двух изображениях»: о прекрасном лице своего отца и о Клавдии, «сгубившем великого». И слова эти достигают цели. Королева стонет в смятении и раскаянии. Но Гамлет не слушает ее стонов. Он продолжает держать в одной руке медальон, который носит на груди, а в другой — медальон с изображением Клавдия, сорванный с шеи королевы. Гнев душит его. Он бросает ненавистное изображение на пол и давит его каблуком. Королева издает полный ужаса вопль: «Остановись!»