Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.

Финал — вручение депутатского мандата!.. Если бы не личный охранник, каким-то хитрым, поистине акробатическим манером удержавший Черненко со спины, история могла закончиться большим конфузом — сил стоять у Константина Устиновича не было совсем. Сил для жизни оставалось на три дня…

Итак, по мнению Прибыткова, инициатива исходила от московского партийного секретаря Гришина, претендовавшего на пост преемника Черненко. Такой же точки зрения придерживается и В. Болдин, но он объясняет действия Гришина не только его стремлением продемонстрировать народу близость к генсеку, но и служебным положением, обязывавшим его в значительной мере быть ответственным за результаты выборов в Москве. Впрочем, вторая часть объяснения настолько слаба, что Болдин, по сути, отказывается от неё, прямо говоря о меркантильности побуждений хозяина Москвы. Повышенная активность Гришина встревожила Горбачёва.

В. Болдин:

— Начинались выборы в Верховный Совет РСФСР, и Константину Устиновичу предстояло баллотироваться в Москве. Учитывая его состояние здоровья, все заботы по организации выборов взяли на себя лидеры партийной организации столицы. В.В. Гришин, первый секретарь горкома КПСС, сам занимался избирательной кампанией генсека, собирал представителей общественности Москвы. От имени Черненко зачитывалось его предвыборное выступление. Такая акция не успокаивала людей, а лишь порождала различные слухи о здоровье Константина Устиновича. Говорили, что Черненко уже недвижим. И это было недалеко от истины. Тогда в больнице была организована запись его выступления по телевидению, вручение депутатского мандата. Рядом находился Гришин, некоторые другие партийные и советские работники Москвы. Эта телевизионная демонстрация «мощей», как злословили тогда, скорее напугала людей. Многие увидели не просто предвыборное выступление, а завещание Черненко, передачу им власти «по наследству», представление нового лидера — В.В. Гришина. Обеспокоило это и Горбачёва, а также многих других геронтофобов, кто уже начал опасаться престарелых лидеров.

М.С. Горбачёв и раньше хорошо представлял, что в Политбюро, аппарате ЦК имеются влиятельные силы, которые его не приемлют. Теперь это воспринималось уже как организованное действие, благословленное некоторыми авторитетами в Политбюро. Но если кто-то и надеялся выдвинуть Гришина на первую роль, то замысел такой был нереален. Ещё летом 1984 года авторитет московского лидера был подорван. Ему ставилось в вину вскрывшееся взяточничество некоторых руководителей столичной торговли, приписки в жилищном строительстве. Средства массовой информации сделали своё дело, и слухи о нечистоплотности руководства Москвы дошли до партийных организаций, всего населения столицы.

О. Захаров:

— Когда Черненко не мог из-за плохого самочувствия приезжать в Кремль на заседания Политбюро, то они переносились. Горбачёву он не поручал вести заседания Политбюро, вернее, не доверял, поскольку испытывал сильное давление Тихонова и других членов Политбюро, выступавших против Михаила Сергеевича.

Н. Рыжков:

— Горбачёв нервничал. Горбачёв маневрировал. Уже шла, по-видимому, закулисная работа по подготовке замены Черненко, ещё не умершего, но на глазах угасавшего. Уже московский лидер Виктор Гришин развернул беспрецедентную по бестактности кампанию по выборам Черненко в депутаты Верховного Совета РСФСР. Полагаю, многие помнят растиражированную газетами и телевидением безжалостную сцену вручения Гришиным Константину Устиновичу депутатского удостоверения — когда всё ещё живой генсек еле стоял перед камерой и вряд ли понимал что-либо из происходящего, а самоуверенный Гришин прямо-таки парил рядом с ним. Горбачёв ждал.

А теперь слово главному действующему лицу — организатору всей этой кампании. Итак, послушаем Виктора Васильевича Гришина, в адрес которого сказано столько неприятного и обидного.

В. Гришин:

— Шла подготовка к выборам в Верховный Совет РСФСР. Константин Устинович вновь был выдвинут кандидатом в депутаты по Куйбышевскому избирательному округу Москвы. По вопросам предстоящих выборов и просто чтобы навестить больного, я не раз посещал его в больнице. Выглядел он всё хуже и хуже, болезнь прогрессировала. Предстояло предвыборное собрание избирателей Куйбышевского избирательного округа. Константин Устинович подготовил речь на встрече с избирателями (надо полагать, речь всё же писали помощники. — Н.3.) но произнести её уже не смог. Он поручил мне зачитать его речь на собрании избирателей, что я и сделал. Собрание проходило в Кремле, на нём присутствовали члены, кандидаты в члены Политбюро и секретари ЦК КПСС. Все сожалели, что не смог присутствовать К.У. Черненко, все желали ему выздоровления. Я чувствовал недовольство М.С. Горбачёва, что речь Генеральный секретарь поручил прочесть мне, а не ему, хотя планировалось, что её зачитает Горбачёв.

Неожиданный аргумент. Действительно, а если бы ту речь зачитал Горбачёв? Наверное, вся история с депутатскими выборами Черненко имела бы совсем иную интерпретацию.

Е. Чазов:

— Сложным и своеобразным было отношение больного Черненко к Горбачёву. Он не мог забыть, что Андропов, пытаясь удалить его с политической арены, противопоставлял ему в качестве альтернативы именно Горбачёва. Не мог он не знать, что Андропов своим преемником видел Горбачёва. Надо сказать, что и большинство старейших членов Политбюро, может быть, за исключением Устинова, понимая, что время Черненко коротко, хотели освободиться от такой фигуры в Политбюро, как молодой, завоевывавший авторитет Горбачёв — наиболее реальный претендент на пост Генерального секретаря. Они понимали, что в случае прихода его к власти дни их в руководстве партии и страны будут сочтены. Так оно, впрочем, и оказалось. Особенно активен был Тихонов. Я был невольным свидетелем разговора Черненко с Тихоновым, когда тот категорически возражал против того, чтобы в отсутствие Черненко по болезни Политбюро вёл, как бывало раньше, второй секретарь ЦК Горбачёв. Давление на Черненко было настолько сильным, что при его прохладном отношении к Горбачёву где-то в апреле 1984 года положение последнего было настолько шатким, что, казалось, «старики» добьются своего.

Кто или что спасло Горбачёва, мне трудно сегодня сказать. Из высказываний Черненко я понимал двойственность его отношения к Горбачёву. С одной стороны, он боялся его как политического оппонента и завидовал его молодости, образованности и широте знаний, а с другой — прекрасно понимал, что именно такой человек нужен в ЦК, который мог бы тянуть тяжёлый воз всей политической и организационной работы. Сам он это делать не мог.

В этой связи почему-то на память приходит один эпизод из общения с Черненко, характеризующий эти возможности. Однажды он вернулся на дачу, где мы его ждали, в приподнятом настроении и радостно нам пожаловался на свой аппарат: «Вы знаете, сегодня я по телефону разговаривал с Ярузельским. Был подготовлен текст моего разговора, но помощники забыли мне его представить, и вообразите — пришлось говорить не по тексту. И знаете — получилось неплохо». А я подумал — бедная моя великая страна, если её лидер разговаривает по телефону с руководителем другой страны по заранее подготовленному помощниками тексту.

В. Болдин:

— Как ни тяжело было физическое состояние К.У. Черненко, но он то ли под давлением семьи, то ли с подачи подхалимов вдруг спешно начал заниматься личными делами. Н.Е. Кручина, управляющий делами ЦК, которого я знал много лет, не раз с озабоченностью говорил, что на него идёт сильное давление по заселению генсеком и его детьми новых квартир. Константин Устинович решил перебраться в квартиру, построенную для Брежнева в доме на улице Щусева. Дома этого я не знал, хотя до меня доходили слухи, что брежневская квартира была великолепной и большой, с хорошей планировкой. В том же доме жили М.С. Горбачёв и некоторые другие руководители ЦК. Н.Е. Кручину беспокоило, что готовую квартиру теперь предстоит заново отделывать, обставлять мебелью из карельской берёзы, а это дорого и с материалом довольно трудно. Но поручение есть поручение, и он вынужден спешить, так как установленные сроки коротки. Знавший о заботах Кручины М.С. Горбачёв был недоволен таким усердием управляющего делами ЦК и не раз с раздражением говорил, что Николай Ефимович лебезит перед Черненко и выполняет все причуды семьи.

— Видел, как Николай старается, землю роет, — говорил он иногда в сердцах.

А что было делать Н.Е. Кручине, человеку честному, исполнительному и в личном плане крайне щепетильному, если высшее руководство страны поручало ему обустроить квартиру генсека. Он и так переживал то, что видел в действиях московского руководства. Сам много лет проработав на целине практически от первой борозды и палатки до большого целиноградского хлеба, он слыл непривередливым и честным, простым человеком. За долгие годы работы на партийных должностях не нажил себе добра. Жил скромно сам, в таком же духе воспитал и своих детей. Единственной его страстью и заботой было сельское хозяйство. Работая управляющим делами ЦК в Москве, он продолжал, как прежде, вставать с восходом солнца, нередко звонил в Целиноград, где знал всех директоров совхозов и большинство бригадиров, и узнавал, как дело с урожаем, сколько обмолочено пшеницы. У него всегда можно было узнать о положении в земледелии других районов страны. Он и ко мне заходил, прежде всего, чтобы поделиться мыслями о состоянии дел в сельском хозяйстве, затянувшейся засухе или делился радостью о прошедших где-то дождях.

И вот теперь на его плечи легла забота о хозяйственно-финансовых делах партии, выполнении поручений генсека, Политбюро ЦК. Конечно, такие поручения надо было выполнять. Николай Ефимович не говорил о затратах на устройство квартиры Черненко, но они были немалые и беспокоили Кручину потому, что ложились целиком на бюджет партии, так как с давних пор было заведено, что не только дачи, но и квартиры генсеков обустраивались на партийные деньги.

Хозяйственники спешили с ремонтом квартиры, но въехать туда К.У. Черненко уже было не суждено. Наступила весна, и мир узнал о смерти очередного лидера Советского Союза. Константин Устинович умер 10 марта 1985 года в 19 часов 20 минут на 74-м году жизни.

Е. Лигачёв:

— С течением времени всё отчетливее начала ощущаться некая прохлада в отношениях между Генеральным секретарём и Горбачёвым. Мы замечали это по многим приметам: Черненко начал давать различные поручения через голову Михаила Сергеевича, чаще выходил непосредственно на секретарей ЦК по тем вопросам, какие обычно входят в компетенцию «второго»… Это, конечно, тревожило. Вдобавок, начала проявляться и своего рода ревность, желание поставить нас в трудное положение.