Михаил Ходорковский. Узник тишины: История про то, как человеку в России стать свободным и что ему з

Просто были включены другие механизмы — „бейсбольная бита“. Мы справились с воришками, а нарвались на разбойников. Мог предусмотреть — мог, когда понял, было поздно, и надо было или встать на колени, или пойти в тюрьму. Может быть, и встал бы, если бы не Платон, во всяком случае, искушение было бы сильное, но бросить (Платона. — В. П.) не смог».

Из письма Ходорковского следует, что если бы не был арестован Платон Лебедев, то Ходорковский не пошел бы в тюрьму, а сдался бы, хоть мы и не знаем, как в таких случаях сдаются и какие в таких случаях бывают аннексии и контрибуции.

— Вы же, наверное, даже и не слышали про Платона Лебедева до тех пор, как его арестовали? — говорит Антон Дрель.

И он почти прав. Про Платона Лебедева я слышал только однажды. Году в 1998-м или 1999-м в журналистской тусовке рассказывалась история про то, как репортер газеты «Ле Тан» Сильван Бессон приехал в Москву расследовать историю о деньгах ЮКОСа в Швейцарии, пошел поговорить про это с Платоном Лебедевым, а тот был с Бессоном груб, сказал, чтоб не лез лучше Бессон в это дело, и спросил даже, не боится ли Бессон, что завтра его на улице переедет машина.

Мы смеялись тогда, что Бессон не сразу даже понял, что это угроза. Мы без обсуждений решили тогда, что, конечно, Лебедев бандит, потому что все они там, в большом бизнесе, бандиты. Впрочем, угроза Лебедева не приведена была в исполнение, Бессон спокойно опубликовал свое расследование, и никакой автомобиль его не переехал.

Ирина, бывшая сотрудница Лебедева, эмигрировавшая после ареста Лебедева в Лондон, иначе представляет себе инцидент с Сильваном Бессонном. Помните, Ирина появлялась уже в нашей истории мельком четыре главы назад? Мы разговариваем в лондонском отеле возле Кенсингтонского парка. Я приехал на эту встречу раньше времени, прогуливался по парку и издалека видел, как Ирина входит в отель. Мы прежде не были знакомы, но я сразу подумал, что эта красивая молодая женщина — русская. Она единственная из всех прохожих не была небрежна в одежде. Раньше в Европе русские выделялись из толпы тем, что были одеты слишком плохо, теперь выделяются тем, что одеты слишком хорошо. Ирина говорит: — Платон терпеть не мог, когда его долго не понимали.

Я всегда, если не понимала, просила объяснить, и он ни разу не повысил на меня голос. А если человек не понимал, но притворялся, будто понимает, Платон начинал ужасно кричать и страшно ругаться.

Ирина совсем не так вспоминает Платона Лебедева, как вспоминает его Сильван Бессон. Она говорит, что работа с Лебедевым была счастьем.

— Был 1997 год, когда я пришла работать к Платону.

Был нефтяной кризис, были кредиты, взятые на покупку Восточной нефтяной компании, а денег не было совсем. Мы работали по двенадцать часов в сутки.

А когда очень поздно задерживались на работе, Платон подвозил меня домой. Было очень тяжело, правда, поверьте. А еще рухнул сервер юкосовской бухгалтерии, знаете, как может сломаться жесткий диск в компьютере. Еще и бухгалтерию восстанавливали. Очень было тяжело, но был драйв. Казалось, что вот нет такой проблемы, которую мы не можем решить. Еще с февраля 1998-го про дефолт стало ясно, что он обязательно случится, но я больше заботилась о том, чтоб соответствовать своим прямым должностным обязанностям и не думала о макроэкономических проблемах.

Мы почему-то все были уверены, что когда случится дефолт, мы и эту проблему тоже решим. Было такое чувство, что вот какие же мы все молодцы.

Ирина рассказывает, что, проводя по двенадцать часов вместе на работе, сотрудники Платона Лебедева еще и отдыхали вместе, и вместе собирались поехать в отпуск, хотя в 1997 и 1998 годах не бывало отпусков.

Зато ездили к Лебедеву на шашлыки. Про одну из таких поездок Ира рассказывает чуть ли не как про самый счастливый день в своей жизни. Это, кажется, было ранней весной 1998 года. Во всяком случае, еще лежал снег. К Платону Лебедеву на дачу приглашены были пятеро или шестеро молодых финансистов из ЮКОСа, и секретарша Лебедева нарочно обзванивала их всех накануне, зачитывая каждому, кто какие продукты для вечеринки должен привезти с собой из Москвы. У нее был список, лично завизированный главой МЕНАТЕПа миллионером Платоном Лебедевым: «Лук репчатый, красный — 2 кг. Лаваш свежий, горячий — 10 шт.». Ира единственная была без машины, и поэтому Лебедев приехал встречать ее к станции метро «Крылатское».

— Он сам был за рулем? — спрашиваю.

— Он всегда был сам за рулем. Когда руководители ЮКОСа стали уже все ездить с водителями и охраной, и служба безопасности настаивала на необходимости охраны, Платон сказал: «Идите вы на х…, ребята.

Я люблю рулить. Я как ездил, так и буду ездить». Я даже не знаю, была ли у него охрана вообще. Во всяком случае, начальника охраны Невзлина я знаю, и начальника охраны Дубова знаю, а кто начальник охраны Платона, понятия не имею.

Ира рассказывает, как они ехали по Рублевскому шоссе, Лебедев весело ругался по поводу автомобильных пробок и одновременно разъяснял девушке (Ире было 24 года), что вот у него самая лучшая в мире машина «Линкольн Навигатор», и что в этом «Линкольне» есть такое специальное приспособление, которое позволяет машине лазать по горам под углом 45 градусов.

— Он что, — спрашиваю, — лазал на своем «Линкольне» по горам?

— Не знаю, — Ира смеется. — Во всяком случае, он знал, что у него в машине есть такая «хреновина».

Потом они заехали в Жуковку на рынок возле ресторана «Царская охота», и Лебедев объявил, что гордится знакомством с бабушкой, которая продает на рынке лучшие соленые огурцы и лучшие соленые грибы. Потом они выбирали мясо для шашлыка. Лебедев говорил: «Вас, молодежь, подпускать нельзя к выбору мяса, вы в мясе ничего не понимаете». И набрал шашлыка целую гору.

Потом они приехали на дачу и сразу же на огромный стол стали раскладывать закуски: маринованный красный чеснок, черемшу, знаменитые соленые огурцы и соленые грибы от волшебной бабушки.

— Вы только не подумайте, — говорит Ира, — что это был какой-то пир во время чумы. У нас, конечно, был кризис, и компания была на грани банкротства, но мы правда точно знали, что можем решить любую проблему.

— Прислуга-то была? — я спрашиваю.

— Какая прислуга? Все сами.

Явилась водка в запотевших бутылках. Молодежь принялась галдеть. Лебедев оделся в куртку, сказал: «Вас, молодежь, близко к мангалу подпускать нельзя».

И вышел на двор к мангалу. Минут через пять молодые люди в окно увидели, что Лебедев у мангала разговаривает с совладельцем ЮКОСа Владимиром Дубовым, который просто зашел в гости по-соседски.

— У них там прямо общежитие было, — улыбается Ирина. — Они каждый день виделись на работе, да еще и жили в одном поселке. Ужас. Выходишь утром, Ходорковский бегает. Приходишь вечером, Ходорковский прогуливается. С ума сойти можно.

Веселье сразу стихло. Дубова почему-то, в отличие от Лебедева, молодые финансисты почитали начальством и не могли в присутствии Дубова галдеть. «Давайте, что ли, видео посмотрим?» — предложил кто-то. Через четверть часа, когда Лебедев и Дубов, веером держа шампуры с шашлыком в обеих руках каждый, вошли в дом, молодежь чинно сидела на диване и смотрела видео.

В 1998 году, когда случился кризис и обанкротился банк, это Платон Лебедев отвечал за то, чтоб расплатиться со всеми акционерами и вкладчиками. И расплатился.

В начале двухтысячных, когда стало ясно, что ЮКОСу выгоднее добывать нефть вахтовым методом, чем кормить заполярные города, это Платон Лебедев придумал, как заставить рабочих уехать с насиженных мест: всем, кто согласился переезжать, ЮКОС раздавал свои акции.

Рабочим раздали около 10 %. Теоретически, когда продаешь так быстро столько акций, капитализация компании должна падать. Но капитализация не упала, наоборот, акции стали расти в цене в то самое время, когда их раздавали рабочим, и это благодаря Платону Лебедеву.