Михаил, который ждёт

–  Откуда же синий?
– удивляется Михаил.
– Чернила, что ли?
– И показывает левый кулак, где синие буквы выколоты: МИХА.

–  Да ну тебя!..
– отталкивает Настя Михаила ладошкой.
– Ежевичный! Смородинный!
– И вдруг: - А почему Миха, а не Миша?

Михаил смутился, не сразу нашелся, как объяснить.

–  Так пацаны звали… ну, вроде клички.

И не сразу, только через месяц или два, признался Михаил, что он отсидел по глупости два года в колонии, лес пилил и больше с водкой знаться не будет никогда.

–  Это ты правильно!
– согласилась Настя.
– А что сидел, забудь. Сейчас кто только не сидит! Даже депутаты.

– И девушка снова хохочет и ладошкой отталкивает Михаила, хотя он и не напирает на нее, просто рядом стоит. Привычка забавная у девушки.

Все хорошо складывалось у Михаила: и поцеловались они, и переспали на даче у Артема, пообещали быть друг другу верными… и работа у него появилась, и жилье в общежитии… да только вот стала приставать к нему знакомая по лагерю шпана: пойдем на дело.

–  Я завязал, - горячась, шипел Михаил на улице, когда парни уже в третий раз подловили его у ворот шиномонтажки.
– Я жениться хочу.

–  И женишься!
– убеждал со стоячими, как у рыбки, глазами Коля-колокольчик, главарь шпаны.
– Чё тебе сейчас жениться? Ни хаты своей, ни колес.

"Мы уедем!" - чуть не вырвалось у Михаила, да вовремя язык прикусил.

Вяло пообещав подумать, он в тот же день рассказал об этих встречах Насте. И та впервые не смеялась, даже переменилась в лице, и ладошкой в грудь больше не толкала.

–  Ой-ёй-ёй, - сказала Настя.
– Они тебя заставят. Вот меня в ресторане "Якорь" воровать заставляли тетки… я сбежала в чайную. Денег всем надо, но ведь стыдно… мама меня крестила в четвертом классе…

"Что же делать?" - хотел было спросить Михаил у подруги. А та уже отвечала:

–  Тебе надо уехать. А я к тебе приеду. Вот заработаю тысяч двадцать и приеду.

– Я сам заработаю!
– смутился Михаил.
– Я и механик, и водила, и плотничать умею. Давай сразу уедем.

–  Нет, я сейчас не могу. Да и должно же быть приданое у невесты!
– снова зазвенел ее смех.
– Ты найди, куда, напишешь мне, и я к тебе приеду, Мишенька!

Так и договорились. Она жила с матерью в маленькой квартирке на улице Щорса, Михаил записал адрес вместе с индексом и на междугородном автобусе рванул на Север искать пристанище.

И вот нашел - позабытое если не Богом, то уж начальством точно - старое село. Здесь от водки помер тракторист Игнат, а трактор во дворе остался ржаветь, хоть и под пленкой. Вдова Игната из районного центра приезжала, где у дочки живет, старые шубейки забрала (мыши могут зимой из-нахратить), она и разрешила Михаилу взять механизм в аренду. Только чтобы каждый месяц пересылал ей по ее нынешнему адресу треть заработка. А бабки из села проследят. Ведь вся работа здесь - это им же огороды вспахать да дров из лесу привезти. А живут они на пенсию. Ни одного рубля не упустят женские глаза.

–  Согласен, - сказал Михаил.
– Всё по уму.

Конечно, много тут не заработаешь. Но постепенно нашлись и другие заказчики, из города: то пару кедровых хлыстов попросят притартать им до шоссе для столярного дела, а то охотнички или горе-рыбаки завязнут в своих низкозадых машинёшках на болоте, только вытащи - денег не пожалеют…

3

Михаил в первых же письмах похвастался, рассказал своей милой невесте, какой у него замечательный трактор.

"Настенька, это как бы старый "Кировец", но лучше, зверь! К-701, весь желтый, будто под лаком, краска хорошая. Только в одном месте отбита, поржавела… Движок 235 лошадиных сил, представляешь? Длина - шесть с половиной метров, ширина - три, а высота - почти четыре! Слон! Трансмиссия с постоянным зацеплением шестерен с гидромуфтами… Число передач переднего хода - не угадаешь!.. 16! А заднего - 8! Рулевое управление с гидравлическим приводом… даже ты сможешь одним пальчиком управлять!"

Настя ответила: "Я очень рада, что у тебя такой трактор! Такой широкий, большой. Наверное, когда ты едешь по тайге, все медведи разбегаются!"

Может быть, она медведей боится?.. Михаил немедленно ответил, что медведей в округе давно уж нет. Даже следов не видать. Только лось недавно проходил мимо… кричал…

Но где же Настя? Вот уже лето миновало, осень вопит птицами над землей, а она все не едет. Михаил пишет ей, что кое-что заработал, даже отложил. А милая невеста в ответ: пусть Михаил подождет еще немного… мать заболела… у подружки беда - квартиру обокрали… а деньги ей тоже удастся хорошие подзаработать - осенью много свадеб играют в кафе, проводятся всякие корпоративные вечеринки…

Раз в неделю Михаил ходит за ее письмами в Поселок геологов, пешедралом, экономит горючее - здесь недалеко, около десяти километров. Правда, не каждую неделю получает ответы, но получает…

"Милый, - пишет она, - кудрявый мой (хотя Михаил вовсе не кудрявый), я соскучилась по тебе, как птичка по лету!"

Не умея красиво сочинить, он отвечает ей, что тоскует по ней, как революционеры в царское время тосковали по свободе… или как мужики в ледоход - по другому берегу…

В селе гадают: что привело здорового, молодого парня в этакую глушь. Прячется от суда?

Но если бы Михаил прятался от суда или следствия, он бы писем своих с обратным адресом и фамилией на почту не носил. Почта - учреждение государственное, если ищут - она всегда поможет. А чужую фамилию на конверт не поставишь - письма до востребования выдают, если только паспорт предъявишь.

От призыва в армию хоронится? Михаил прекрасно понимал подозрения старух. Он как бы ненароком, но с умыслом, конечно, показал военный билет Алле Митрофановне, к которой заходил по ее просьбе, переданной через маленькую, с тоненьким голосом Нину Тихоновну:

–  Алла просит дверь смазать… поднять ее сил у нас нету, а скрипит… - И хихикает старушка, словно имеет в виду не смазку двери, а что-то другое.

Конечно, Михаил сбегал (он быстро ходит) в "избу-гостиницу" с баночкой машинного масла, смазал шарниры и в доме, и в сенях. И как бы случайно выронил на пол свой военный красный билет со звездой на обложке, поднял и - в карман. В знак признательности старуха подарила ему трехлитровую банку засоленной капусты.

–  Да у меня своя есть!..
– побагровел от смущения Михаил. Он всегда сильно краснеет.
– Я ж купил, солил… и огурцы есть…