Михаил Петров

Но когда первые толчки турбулентности раскачивают самолет настолько, что она соскальзывает с одного края своего сиденья на другой, я больше не могу сдерживаться.

— Пристегнись, Лия.

Она не набрасывается. Вместо этого ерзает, как будто что-то ищет.

— Черт, мой телефон. Должно быть, я оставила его в туалете.

Вскочив на ноги, она бросается бежать, но ее быстро отбрасывает назад еще один сильный толчок. Я отстегиваю ремень безопасности и делаю выпад, ловя ее прежде, чем она упадет на пол. К сожалению, моя спина ударяется о край сиденья, частично выбивая воздух из легких.

— Боже мой, Михаил. Ты в порядке?

— Черт, — стону от боли, но пока она не ранена, это стоит ушиба или сломанного ребра. — Я в порядке.

Лия пытается вырваться из моих объятий, но я крепко держу и поднимаюсь на ноги, держа ее. Нам удается без происшествий добраться до моего кресла, и я натягиваю ремень, чтобы ее тело поместилось у меня на коленях.

— Прости. Но тебе не следовало этого делать. Что, если бы ты вместо этого ударился головой? И Михаил…почему я у тебя на коленях?

— Но я не ударился головой. И ты здесь, потому что ты упрямая, и я не хочу, чтобы ты снова сбежала и пострадала.

Интересно, слышит ли она, как быстро колотится мое сердце? Это как ровный бас в моей груди.

— Урок усвоен, — бормочет она, когда я заправляю прядь волос ей за ухо.

— Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

Мой большой палец касается ее подбородка, затем скользит по губе, и, Боже, я чертовски хочу поцеловать ее.

— Takaya upryamaya i takaya krasivaya.

Ресницы Лии трепещут, когда она наклоняется навстречу моему прикосновению.

— Ya bol’she ne tvoya krasavitsa.

Мои глаза встречаются с ее.

— Ты выучила русский? — спрашиваю я.

— Da.

Мои щеки горят, и я понимаю, что это от того, что так чертовски широко улыбаюсь.

— Что заставило тебя захотеть это сделать?

Она пожимает плечами.

— Мне было скучно, и я подумала, что, если когда-нибудь увижу тебя снова, что может быть лучшей местью, чем проклинать тебя на твоем родном языке.

Я наклоняю голову и смеюсь.

— Туше. И, вероятно, я это заслужил.

— Вероятно.

Вихрь эмоций бушует во мне. Я знаю, что должен отпустить ее не только в этот момент, но я не могу заставить себя сделать это. Пока нет.

— Наверное, будет безопаснее, если я сяду на свое место, — говорит она, потянувшись к защелке.

Но я хватаю ее за руку и качаю головой.

— Со мной ты всегда в безопасности, и я не могу так рисковать. В данный момент ты мой партнер.

Она закрывает глаза и глубоко вздыхает.

— Я скучала по тебе.

— Лия…

— Не хочу, чтобы ты думал, что я приехала сюда, чтобы попытаться возродить то, что у нас было. Я приехала чтобы закончить, Михаил. Потому что воспоминания о тебе все еще преследуют меня.

Я вытираю слезу с уголка ее губ.

— Раньше мы разговаривали каждый день. Ты был моим лучшим другом. А потом, в один прекрасный день, ты исчез. Так что мне пришлось уехать.

Невысказанная боль в ее глазах пронзает меня насквозь, свежая и резкая, как в тот день, когда мы попрощались.

— Черт возьми, Лия… Я никогда не хотел причинить тебе боль. Но я чувствовал, что у меня связаны руки, — говорю я, обхватывая ладонями ее лицо.

— Ты позволил моему отцу, моему брату, своей семье… разлучить нас. Я хотела быть достойной, чтобы ты выбрал меня.

Я утыкаюсь лбом ей в грудь и сжимаю ее бедра.

— Krasivaya, — говорю я. — Черт возьми, правда. Вот чего ты не понимаешь. Долгое время я видел только тебя.

Тихий вздох срывается с ее губ, и прежде чем успеваю остановить себя, я целую ее так, как не мог целовать четыре гребаных года. Я притягиваю ее ближе, и этого все еще недостаточно.

— Мне нужно, чтобы ты помолчала ради меня. Ты можешь это сделать?

Лия хнычет мне в рот, когда сжимаю ее бедро и медленно поднимаюсь, пока не нахожу край колготок у нее на талии. Я дергаю тонкую ткань ее стрингов, пока они не поддаются.

— Я скучал по этому, красотка, — говорю, скользя пальцами по ее гладкому входу. Она хватается за мой воротник и прикусывает шею, когда костяшки моих пальцев обводят ее клитор.

— Я тоже.

Я отрываю защелку ремня безопасности и перемещаю ее так, чтобы она оказалась у меня на коленях, затем, не теряя ни секунды, снова погружаюсь в ее сладкую киску.

— Тебе придется вести себя потише.

Подношу свои влажные пальцы к ее губам, я засовываю их внутрь и провожу ими по ее языку. Лия стонет, растягивая свой прелестный ротик, пока не начинает давиться.

— У Бенни последнее предупреждение, и, если он еще раз так вздохнет, я выколю ему глаза.

Она качает головой, постанывая в мои пальцы.

— Это моя девушка.

Потеря моих прикосновений заставляет ее прижиматься к моему бедру.

— Прошло чертовски много времени с тех пор, как я видел, как ты распадаешься на части из-за меня.

Я выскальзываю из ее рта, хватаю низ ее блузки и срываю через голову. Самолет внезапно наклоняется, и я поспешно обнимаю ее одной рукой, в то время как другой хватаюсь за сиденье, удерживая нас на месте.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, прижимаясь губами к ее переносице, где кожа приобрела розовый оттенок.

— Я буду в порядке, как только ты снова опустишь руки на мою киску.

Посмеиваясь, спускаюсь поцелуями ниже, пока мое лицо не утыкается в ее грудь.

— Прикоснись ко мне, Михаил, — умоляет она, потираясь пиздой о мои брюки.

Я обхватываю ее задницу и провожу двумя пальцами по ее щели.

— Я хочу, чтобы ты испортила мне штаны, красотка. Как ты испортила меня.

Мир за пределами этого самолета не существует. Не тогда, когда мы находимся на высоте 30 000 футов. Ничто не имеет значения, кроме этой женщины, которая трется о мой член и выкрикивает мое имя.

— Черт возьми, Михаил… Я кончаю.

— Да… вот и все, — настаиваю я, хватая ее за горло, совершенно очарованный ее прекрасным лицом, когда она разлетается на кусочки.