Михаил Романов

На суде Шеину припомнили случай, происшедший до выступления воеводы под Смоленск в 1632 году. На отпуске во дворце Шеин напомнил думе о своих службах отечеству в те времена, когда одни воеводы, истекая кровью, обороняли Смоленск, а другие сидели за печью. В 1632 году бояре промолчали, опасаясь вызвать гнев Филарета. Но после поражения под Смоленском ему вменили в вину надменную речь.

К моменту суда старшие из членов Семибоярщины сошли со сцены. Однако в думе продолжали заседать Иван Романов, Федор Шереметев, князь Борис Лыков. Они несли полную ответственность за деяния боярского правительства. Слова Шеина оскорбили их, но и не только их. Стольник Михаил Романов находился при дяде Иване Никитиче в подчинении Семибоярщины. Великий государь ни разу не вышел с оружием на поле брани, чтобы защитить православное царство.

Конфликт Шеина с Боярской думой приобрел резкие формы еще в то время, когда воевода находился в осадном лагере. Одержимые завистью, повествует автор Хронографа, бояре стали клеветать на Шеина, о чем ему стало известно. Оправдываясь, он начал «грубо отписывать» на Москву, ему отвечали «с осуждением да с опалой».

Дело затрагивало особу царя. «Если бы государь возложил упование на вседержателя Бога, — записал молву автор Хронографа, — и пошол сам, то успел бы в деле»; но «государь не изволил на поляков идти, потому что был муж милостивый, кроткий, крови нежелательный».

Во время суда над Шеиным был арестован служивший ему сын боярский Любим Ананьев. Его обвинили как шиша или лазутчика боярина. Любим ссорил воеводу со многими знатными людьми. Лазутчика били кнутом и сослали в тюрьму в Сибирь.

Боярский суд признал вину Шеина доказанной и приговорил его вместе с сыном Иваном к смертной казни. Сын должен был ответить за мнимое предательство отца.

Двое старших воевод князь Семен Прозоровский и князь Михаил Белосельский, не сумевшие защитить передовые позиции на Покровской горе, были также приговорены к смерти. Но кара была смягчена. Как значилось в приговоре, ратные люди из осадных полков заверили царя, что Прозоровский радел о службе, а Белосельский болел, из-за чего казнь была заменена им ссылкой в Сибирь.

Характерно, что прлковые дворяне не заступились за Шеина и Измайловых. Шеин был человеком крутого нрава, добивался своих целей, не считаясь с потерями, строго наказывал тех, кто нарушал его приказы. Во время приступа воевода велел продолжать обстрел стен Смоленска из орудий, невзирая на потери среди своих. Для сбора кормов Шеин выделил себе богатые волости, и ратников, которые пытались собрать там продовольствие для себя, боярин велел сечь плетьми.

Как и Шеин, окольничий Артемий Измайлов был обвинен в том, что подписал капитуляцию без приказа на то государя. Вместе с ним ответ держали двое его сыновей. Одному из них — Василию — вычитаны были следующие вины перед казнью: «Ты, Василий, будучи под Смоленском, воровал, государю изменял больше всех, съезжался с литовскими людьми, Захаром Заруцким и Меделянским и с государевыми изменниками, Юшкою Потемкиным, Ивашкою Мещериновым и другими, к себе их в стан призывал, с ними пировал, потчевал и дарил, и от них подарки с братом своим Семеном принимал, ночевать их у себя унимал, они у тебя были и ночевали, а приезжали к тебе с своим кормом и питьем и провожали тебя до стану, и ты разговаривал с ними обо всем, что. годно литовскому королю. Да ты же, Василий, будучи под Смоленском и из-под Смоленска пришедши в Можайск, хвалил литовского короля, говорил: «Как против такого великого государя монарха нашему московскому плюгавству биться? Каков был царь Иван, и тот против литовского короля сабли своей не вынимал и с литовским королем не бивался».

В конце Ливонской войны Россия была разорена дотла, и Грозный действительно избегал сражений с Баторием. Однако упоминание о «московском плюгавстве» оскорбило думу.

Измайловы многим были обязаны покровительству Филарета. Но как и многие другие дворяне, они осуждали крутого и властного патриарха за беспрестанное вмешательство в мирские дела. В судном деле значилось: «Да ты же, Василий, услыша о смерти великого государя патриарха Филарета Никитича, говорил много воровских непригожих слов, чего и написать нельзя».

Сыну Измайлова Семену вменили в вину то, что он под Смоленском «воровал, с литовскими людьми съезжался, говорил многие непригожие слова и литовских людей дарил».

Брат Артемия Тимофей служил в Казенном приказе. Его отставили от казны и сослали с семьей в Казань «для измены брата».

Казнь как наказание за проигранную битву противоречила многовековым традициям России. Никогда на Руси неудачливым воеводам не секли голов. Но для Шеина и Измайлова бояре сделали исключение. Палач обезглавил их за городом «на пожаре». Вместе с ними был казнен Василий Измайлов. Семен Измайлов был сослан в Сибирь.

Сын Шеина избежал смертной казни благодаря ходатайству со стороны царицы и ее детей. Во власти царя Михаила было помиловать Шеина и Измайлова, по крайней мере за их прошлые заслуги. Но он отдал приказ о казни и тем запятнал себя кровью.

Какими бы ни были личные обиды государя или бояр, дело было не в них. Борьба за власть, развернувшаяся после смерти Филарета, была безжалостной и кровавой. Окружение Филарета должно было уступить место ближним боярам Михаила, давно ждавшим своего часа.

Для смены руководства Филарет использовал дело о царской невесте, Михаил для тех же целей использовал поражение.

При втором «воцарении» Михаил Федорович раздал больше думных чинов, чем при первом. Уже 6 января 1634 года в бояре был произведен Борис Иванович Морозов, дядька наследника царевича Алексея. Чин окольничего получил Василий Стрешнев. 12 января 1634 года царь Михаил вернул титул боярина Борису Михайловичу Салтыкову-Морозову. Неделею ранее брат Бориса Михаил Михайлович вновь стал окольничим. 1 марта боярство было сказано Ивану Васильевичу Морозову и Лукьяну Стрешневу, тестю государя. Родня Михаила завоевала прочные позиции в Ближней думе государя.

Из названных лиц один Василий Стрешнев судил Шеина. Воевода Шеин принадлежал к роду Морозовых, а потому прочие Морозовы предпочли умыть руки и не участвовать в судилище.

Боярская дума, обезлюдевшая при Филарете, стала быстро расти. 2 февраля 1634 года в думу в боярском чине вошли князь Иван Андреевич Голицын и Иван Петрович Шереметев, позднее — князь Алексей Михайлович Львов. В июле титул окольничего получил князь Федор Волконский.

Со смертью Филарета время сильной власти минуло. Царю Михаилу пришлось пережить трудное время. После поражения, утверждали иностранные наблюдатели, России грозило восстание. Никто не забыл о падении династии Шуйских после военного поражения. Стремясь отвести угрозу, власти указали народу на виновников катастрофы.

Косвенно следствием волнений были многочисленные назначения в думу. Церковь лишилась властного пастыря. Утихомирить народ могла только полномочная Боярская дума, пользующаяся авторитетом у посадской общины Москвы.

Филарет был властным человеком, и его опека под конец стала тяготить царя Михаила. Это обстоятельство сыграло решающую роль при избрании преемника государя-патриарха.

По свидетельству автора Хронографа, царь Михаил, по благословению отца, поставил в патриархи псковского архиепископа Иоасафа, «потому что был дворовый сын боярский; нравом и жизнию он был добродетелен, но к царю не дерзновенен». Он с успехом служил в Государевом дворе, а затем снискал благосклонность царя на духовном поприще. Его главной чертой было послушание. Пастырь никогда не дерзал спорить с государем.

Столкновение с Польшей оказалось непосильным для России. Военное поражение под Смоленском и двукратное разорение татарами южных уездов породили повсеместное недовольство.

Война обнаружила военную слабость России. В 1637 году донские казаки захватили турецкую крепость Азов, а позднее, в 1641 году, обратились за помощью к царю в Москву. Русское правительство не решилось ввязаться в трудную и кровопролитную войну с Османской империей и отказало Войску Донскому в помощи. При обсуждении в думе выяснилось, что для обороны Азова от турок потребуется более 200 тысяч рублей, которых в казне не было. Тогда решено было созвать в столице собор. «Сказки», поданные властям участниками собора — дворянами и купцами — рисовали удручающую картину разорения и обнищания страны. Не получив помощи из Москвы, казаки сдали Азов туркам.