Михаил Ромм. Способ жизни

^{Почтовая марка, посвященная А. Голубкиной}

¹⁹⁶⁴

^{[Из открытых источников]}

Участники экспедиции обеспечивали Москву продовольствием, а сами жили в непритязательных условиях. В архиве сохранилась такая скупая на слова записка: «Чрезвычайному комиссару по продовольствию А. Г. Шлихтеру от счетовода Михаила Ильича Ромма. Заявление. Прошу выдать мне сапоги ввиду наступающих холодов и очень плохого состояния собственной обуви. 1 октября 1918»^[2]. Сверху резолюция: «Выдать за наличный расчет».

Как назло, холода действительно наступили суровые. Ромму приходилось много мотаться по уезду, работа транспорта была далека от блестящей, если расписание имелось, оно зачастую не соблюдалось. 31 декабря юноша застрял на каком-то полустанке и в результате встретил Новый 1919 год в одиночестве, надо полагать, не в гордом.

Несмотря на все накладки в организации дела, заготовку в Ефремовском уезде признали образцовой. За три месяца было заготовлено 2 миллиона 800 тысяч пудов зерна.

Продолжая трудиться на благо советской власти, Михаил до осени 1919-го побывал продагентом в разных городах и селах Орловской губернии. Занятие не из веселых, насмотрелся всякого. Позже недолго поработал в канцелярии Главснабпродарма.

^{Михаил Ромм}

¹⁹¹⁸

^{[ГЦМК КП-1913/7]}

С января 1920-го Ромм служил в Красной армии связистом в телефонно-телеграфном дивизионе 1-го запасного стрелкового полка. Этот полк пользовался дурной славой. Его сформировали в основном из дезертиров, народец подобрался, мягко говоря, недисциплинированный. Однажды там выбирали делегатов на районную рабоче-красноармейскую конференцию Рогожско-Симоновского района Москвы, и Ромм был выбран от своей роты.

Вместе с однополчанами Михаил прибыл на конференцию. Публика в зале хулиганила, то и дело прерывала ораторов скабрезными шуточками. Особенно старался некий крепыш из их полка, Тимоша. Он прямо из кожи вон лез, лишь бы обратить на себя внимание. Чуть ли не на каждую фразу выступающих Тимоша выкрикивал какую-нибудь хохму, при этом первый смеялся и с победоносным видом посматривал на окружающих: мол, здорово я его уел. Знай наших!

Неожиданно туда приехал Ленин. Он мигом оценил обстановку в зале и перехватил инициативу. Владимир Ильич заговорил о важных вещах просто и доходчиво, чем в два счета покорил собравшихся. Даже Тимоша перестал дурачиться и слушал вождя, затаив дыхание.

^{Один из учителей молодого Михаила Ромма скульптор Сергей Конёнков}

^{1 апреля 1965}

^{[РИА Новости]}

При таких обстоятельствах Михаил впервые воочию увидел Ленина.

Весной 1921-го он получил назначение в одну из комиссий полевого штаба Реввоенсовета Республики. Часто ездил по разным городам. Гражданскую войну закончил в ранге комбрига. В то время «командир бригады» скорее должность, чем звание. Тактическое соединение «бригада» было больше полка и меньше дивизии. Как персональное звание среди командного состава РККА, причем довольно высокое, соответствующее примерно полковнику или генерал-майору, комбриг появится в сентябре 1935 года и просуществует до мая 1940-го.

^{Почтовая марка, посвященная С. Конёнкову}

¹⁹⁷³

^{[Из открытых источников]}

Демобилизовавшись в конце 1921 года, Ромм вернулся в Москву. Поехав по знакомому адресу на Мясницкую, узнал, что его прежнее место учебы теперь называется ВХУТЕМАС — Высшие государственные художественно-технические мастерские, и вновь поступил на скульптурный факультет. На этот раз учился у другого известного ваятеля — С. Т. Конёнкова. В конце 1923 года Сергея Тимофеевича, по предложению Луначарского, отправили на несколько месяцев в творческую командировку в США. На родину он вернулся… через 22 года.

Денег Михаилу, как и всякому студенту, катастрофически не хватало. Поэтому при малейшей возможности он подрабатывал. Благодаря случайным заработкам второй раз увидел Ленина, даже поговорил с ним.

Тогда в Колонном зале Дома союзов проходило важное совещание, и Ромм подрядился торговать книгами в киоске, расположенном в фойе. Неожиданно во время заседания через опустевшее фойе проходил Ленин с каким-то мужчиной. Остановившись возле киоска, Владимир Ильич оглядел прилавок и спросил продавца, каким образом тот подбирает ассортимент для продажи. Ромм признался, что торгует теми книгами, которые выдают на складе. Сказал, что это работа временная.

— А чем же вы занимаетесь вообще?

— Я студент ВХУТЕМАСа. Учусь на скульптурном отделении.

— Почему же торгуете литературой?

— Из-за пайка.

Ничего не сказал Ленин, лишь неодобрительно посмотрел на студента, который не только занимается таким низменным, далеким от духовности делом, как торговля, но к тому же не знает толком, что продает.

Ромм чутко уловил невысказанный упрек и на следующий день «прикрыл лавочку».

Запомнились ему и походка Ильича, и манера разговаривать. Когда-нибудь их короткий диалог станет хорошим подспорьем на съемочной площадке. Но это еще не скоро, лет через двадцать. Пока же Михаил студент. Через четыре года он закончил институт, стал профессиональным скульптором, однако по специальности работал маловато. Появилось новое увлечение — организовал самодеятельный театр крайне левого направления. Просуществовал новый очаг культуры недолго. Спектакли показывали где попало, своего помещения не имели. К тому же в 1927 году организатор и вдохновитель был направлен на Сибирские повторные курсы комсостава РККА, по окончании которых получил звание командира взвода.

В 1928 году переполненный впечатлениями Ромм вернулся в Москву. Незаметно-незаметно (это всегда тайный процесс) подкралась отчаянная мысль стать писателем.

В архиве сохранились, наряду с прочими, рукописи двух миниатюр молодого Ромма. Они датированы 1 июля 1924 года. Очевидно, обе написаны чуть раньше, а в этот день Михаил воспользовался подвернувшейся пишущей машинкой. Тогда такие диковинки встречались не на каждом шагу. Думается, уместно привести маленькие рассказики здесь целиком.

Медный гость

Дон Гуан. О, тяжело

Пожатье каменной его десницы…

В исходе шестого часа пронзительный звук лопнувшей меди покрыл Театральную площадь. Над восьмью колоннами Большого театра четверка бронзовых лошадей опустила копыта, и возница смотрел вниз, поворачивая голову на заржавленной шее. Потом движением руки он пустил коней, четверка рванулась и тяжко грянулась на расступившийся асфальт.

Ломая ограды и давя скамейки, медная квадрига прошла сквозь сквер, неспешно и уверенно понесла по площади Революции, завернула под Иверские ворота и с громом вынесла на Красную площадь.

Сдерживаемые медною рукою, выгнув бронзовые шеи, грызя удила, косясь тусклыми зелеными глазами, несли колесницу медные кони мимо памятника, Кремля и мавзолея.

Тут возница нетерпеливо рванул повода, и, взвизгнув, взвились застоявшиеся за много лет кони. Только грянули копыта в брызнувшую мостовую, да серный запах разбитого в искры камня остался против Гума.