Михаил Ромм. Способ жизни

2) дать распоряжение о подготовке к печати литсценария со всеми принятыми мною поправками и о полной оплате в целях обеспечения последующей годовой моей работы.

Анатолий Виноградов. 18.I.1945^[49].

Анатолий Корнилиевич написал свой сценарий в 1944 году. Отправил его в Комитет по кинематографии. Его приняли к рассмотрению, назначили редактора, им стал опытный драматург Е. М. Помещиков. Но работа шла ни шатко ни валко. Сценарий оказался явно слабоват. Каким бы талантливым прозаиком ни был Виноградов, все-таки у кинодраматургии имеется своя специфика. Анатолий Корнилиевич ее не уловил. Он пытается рассказать про основные битвы, которые готовил Ушаков и в которых участвовал. Делает это сценарист довольно монотонно, схематично. Во всех ситуациях Ушаков спокоен, он не сомневается, что в любом сражении победа будет на его стороне. Но уж когда адмирал рассердится на кого-нибудь из подчиненных, тому остается только посочувствовать. Тут уже Виноградов не жалеет красок. Вот, например, высосанный из пальца мини-конфликт с капитаном Селивачевым (он у автора то Степан Дмитриевич, то Федор Степанович). Бедняга произнес безобидные слова, доложил, что один французский корабль вырвался из окружения. Услышав это, Ушаков как с цепи сорвался:

— Капитан Селивачев, вы со мной таким тоном говорить не извольте-с, иначе я — хоть вы и в высоких чинах, — но это слово вам в глотку вместе с вашим языком отправлю. Поняли вы меня?

Ушаков становится страшным. Селивачев смотрит на него с чувством неописуемого ужаса, словно настал его последний час. У Ушакова трясутся губы, он готов ударить Селивачева. Он пытается говорить, но гнев душит его слова, и он издает только бессмысленные, дикие и яростные звуки самого страшного, самого отчаянного человеческого гнева^[50].

Персонажей в сценарии много. Автор не знает, что делать со старыми, как откуда ни возьмись появляются новые. Обо всех, кроме заглавного героя, — скороговоркой, заметных ролей нет.

Чего не отнять у Виноградова, так это старательности. Ему хочется предусмотреть каждую мелочь, он ставит себя на место режиссера. Однако с методологией режиссуры он знаком поверхностно, отчего его подсказки выглядят наивными. Например, в начале сценария после реплики одного из персонажей автор советует: «В дальнейшем: решительно у всех говорящих офицеров и матросов голоса низкие, басы, гулко раздающиеся, скрипучие или громкие, но всегда свидетельствующие о силе»^[51].

В рабочем экземпляре сценария, по предложению редактора, сделаны многочисленные сокращения. Они напрашивались, чтобы придать действию динамичности. Но трагическая гибель Виноградова поставила в этой работе точку.

И утверждение нового ордена; и поощряемая правительством тенденция к созданию биографических фильмов, героями которых стали «отчизны верные сыны»: полководцы, ученые, композиторы; и даже то обстоятельство, что Виноградов своим сценарием долго мозолил глаза руководителям киноотрасли, — все подводило к мысли о том, что рано или поздно фильму про Ушакова быть. Идея витала в воздухе. Ее осуществление дело времени. Кто возьмется?

Первым взялся драматург Александр Штейн, написавший пьесу «Флаг адмирала».

От пьесы до киносценария один шаг. Это была давнишняя теория Ромма. Михаил Ильич считал театр и кино чрезвычайно близкими разновидностями искусства. По сути, их разделяет только техника донесения информации до зрителей. Пьесы легко превращаются в киносценарии, а сценарии, правда с более значительными трудностями, трансформируются в пьесы. Режиссер говорил об этом при каждом удобном случае. Он даже высказывал мысль, что театр является исторической формой кинематографа. Заявлял это и публично, в частности, 27 мая 1946 года, выступая с докладом «Искусство театра и кино» на многолюдном заседании секции теории, критики и режиссуры при Московском Доме кино.

Метаморфозы, происшедшие с «Флагом адмирала» по пути к экрану, лишний раз подтвердили правильность взглядов режиссера. В пьесе такое количество эпизодов и действующих лиц, что ее не дописывать, а сокращать впору. Как сценарист Штейн справился со своей задачей очень хорошо.

Если бы работа над сценарием Виноградова шла менее нервно и не сопровождалась трагическими событиями, возможно, Министерство кинематографии познакомило бы Штейна с тем вариантом, посоветовало бы драматургу использовать удачно найденные детали со ссылкой на автора. Но нет — судя по всему, Александр Петрович виноградовскую работу в глаза не видел. Между ними сходства ни на йоту.

В принципе Ромм не являлся поклонником костюмных фильмов. Зато в нем с детства была воспитана привычка любую работу делать хорошо. Тщательно он готовился и к съемкам «Адмирала Ушакова». Перелопатил гору литературы, обсуждал с членами творческой группы концепции узловых эпизодов, постепенно все больше увлекаясь новой работой.

На пути встречались и ожидаемые, и непредвиденные помехи. Режиссер хотел снимать в заглавной роли Бориса Бабочкина, но худсовет комитета решительно запротестовал: у зрителей артист настолько ассоциируется с Чапаевым, что Ушаковым легендарного комдива не преодолеть. На первый план будет обязательно выходить Василий Иванович. Такое случается. Когда Петр Алейников в фильме «Глинка» сыграл Пушкина, каждое появление поэта на экране вызывало хохот в зрительном зале. Еще бы — на светский бал пришел Ваня Курский!

^{Иван Федорович Переверзев в роли адмирала Ушакова}

¹⁹⁵³

^{[Из открытых источников]}

Были пробы с Тениным, их тоже забраковали, не подошел и Охлопков. Остановились на 38-летнем Иване Переверзеве. Ромм знал его по созданному им в Ташкенте Театру-студии киноактера, а зрители по фильмам «Иван Никулин, русский матрос» и «Первая перчатка». Артист фактурный, энергичный, таким и должен быть полководец.

Позже Иван Федорович вспоминал:

Как только меня утвердили на роль Ушакова, я для Михаила Ильича стал дорогим и близким человеком, а уж мои чувства я не в состоянии выразить словами и по сей день!.. Михаил Ильич создал вокруг меня атмосферу предельного внимания и, я бы даже сказал, обожания… Только я расположился в своем номере (фильм снимался в Одессе), как раздался звонок. Звонил Михаил Ильич и просил зайти. В номере он был один и сразу меня удивил своим предложением: «Ванечка, ты в фильме играешь главную роль, адмирала Ушакова. Так вот я прошу тебя на все время съемок и в жизни тоже играть адмирала Ушакова. Это, во-первых, будет полезно тебе как актеру, да и вообще будет на пользу картине. Вас, актеров, собралось много, и у каждого свой характер, свои привычки, а некоторые, я знаю, могут и лишнюю рюмку выпить, а я с „искусственно веселыми“ артистами не работаю! А главное, я хочу, чтобы вы были коллективом, командой на корабле!.. Подробности игры вы разработайте сами. Ты понял меня?» — «Понять-то я понял, только кто будет меня слушать?!» Михаил Ильич с жаром произнес: «Ты же адмирал, вот и докажи это не только на экране!» Мне ничего не оставалось делать, как согласиться. О предложении Михаила Ильича я рассказал актерам, всем оно понравилось, и мы быстро выработали правила игры… «Сухого закона» любителям лишней рюмки мы не установили, но была установлена «адмиральская норма» — сто граммов. За нарушение «указа об адмиральской норме» следовало строгое наказание^[52].

Помимо всего прочего, Ромм любил кино за его многолюдье, за то, что появляются новые знакомые, в большинстве случаев люди интересные, незаурядные. Вот один из них: на дилогии об Ушакове консультантом согласился быть адмирал Иван Степанович Исаков. Человек работящий, эрудированный, с большим чувством юмора. Заражающий всех своей энергией. Какую бы должность ни занимал Иван Степанович, он выполнял свои обязанности безупречно. Хотя только он сам знал, каких усилий стоило ему то либо иное действие. В августе 1942 года Исаков был назначен заместителем командующего и членом Военного совета Закавказского фронта, а через два месяца, 4 октября, во время Туапсинской операции тяжело ранен в ногу. Несмотря на усилия врачей, ее пришлось ампутировать практически до бедра. Однако Иван Степанович, выздоровев, по-прежнему воевал и терпеть не мог, когда его принимали за инвалида. Наоборот, он всячески подчеркивал свою «нормальность», не просил для себя никаких поблажек.

В военном фольклоре про него даже ходил анекдот с оттенком «черного юмора». В 1946 году, когда Иван Степанович был заместителем наркома Военно-морского флота, ему якобы позвонил Сталин и сказал, мол, мы тут с товарищами посовещались, есть мнение назначить вас начальником Главного штаба ВМФ.

— Должен вам доложить, товарищ Сталин, — ответил Исаков, — что у меня имеется серьезный недостаток — ампутирована одна нога.

— Это единственный недостаток, в котором вы хотите признаться?