* * *

Огромная благодарность всем, кто откликнулся и принял участие в написании этой книги!

Он появился у меня на кафедре, где я работал инженером. В 1969 году пришел знакомиться – весёлый, рыжий, громогласный и жутко активный молодой человек. Ему тогда был 21 год.

Лион Измайлов

Как вместить на нескольких страничках рассказ о человеке, у которого не было размера, рамок и ограничителей? Писателя с парадоксальным мышлением, с энцикло педи ческими знаниями, сатирика с большим сердцем.

Рита Трошкина

Когда меня однажды позвали к телефону и я услышал голос, похожий на Задорнова, естественно я сразу не поверил, что это он. «Серёжа, вы не женщина,

поэтому я могу задать этот вопрос: сколько вам лет?» Я ответил: «Тридцать». Он говорит: «Простите, я вам не звонил тридцать лет». И я понял – Сам! Сергей Дроботенко

От издательства

Некоторые авторы за годы работы с издательством становятся практически родными. Таким и стал для нас Михаил Николаевич Задорнов… Горько, что мы потеряли такого интересного, популярного и любимого автора.

Михаил Николаевич был рупором, который без страха и упрёка, не боясь цензуры, произносил вслух то, что многие боялись озвучить. Любая его книга вызывала горячий интерес. И не важно, смешная она была или информативная, любая из них находила своего читателя.

Работать с текстами Задорнова огромное удовольствие и отдушина. Не секрет, что далеко не каждый материал, поступивший в издательство, даётся редактору легко. Но только не тексты Михаила Николаевича. Здесь всё было предельно просто и ясно. Изначально интересный авторский текст – уже хорошо! Плюс чётко и грамотно работающие преданные помощники автора всегда готовы были посодействовать, помочь, поддержать, поучаствовать в обсуждении структуры книги. Как результат: все книги Задорнова, вышедшие в «Центрполиграфе», – нарасхват. Ни одного прокола или провала.

Острое слово, искромётный юмор, ирония, немного сарказма… не боялся он посмеяться и над собой…

Однажды муза плача Анна Ахматова написала поразительные строки:

Когда человек умирает,Изменяются его портреты.По-другому глаза глядят, и губыУлыбаются другой улыбкой.

Пришёл черёд измениться портрету Михаила Николаевича, но перед ним мы аплодируем стоя прекрасному, мудрому и щедрому человеку и талантливому автору.

Сегодня, отдавая дань памяти, на страницах этой книги мы собрали рассказы людей, которые знали Михаила Николаевича не понаслышке. У каждого из них был свой Задорнов. Итак, рассказывают ученики, друзья и коллеги по сцене, товарищи из детства и даже старенькая школьная учительница, которая хорошо помнит своего рано ушедшего звёздного ученика…

Папе

Ты остался в сердцах миллионов людей,Это истина, и не пустая.И тебя сейчас сонмы шальных лебедейК себе взяли как лидера стаи.Наступили для стаи ТВОИ времена,Ты расскажешь им всё про этрусков,И про Гиперборею, язык, племена,И как это забавно – быть русским!И ты встретился с теми, кто близок душой,Твой отец, Евтушенко и Пушкин,И от няни его комплимент был большой,Как от старой знакомой подружки!И с Филатовым Лёней вы встретились вновь,Он сказал тебе: «Мишка, спасибо!Ты не предал гусарскую жилу и кровь,И стихи мои вторил красиво…»Тебя встретили гении разных эпох,Не со всеми, возможно, ты сладилИ устроил, конечно же, переполох,Ты ж Задорнов! Зачем ещё ради?И тебя принимал и крестьянин, и граф,Ты гулял меж больших акведуков,И с тобою сейчас гумилевский жирафГордо ходит, теряясь в бамбуках.Расскажи наверху, как живётся у нас,Порой грустно, порою безбожно,А бывает смешно, и закончи рассказ,Что не всё ещё так безнадёжно!Если что-то про русских тебе наплетутИль над нашим народом смеются,Расскажи, что народ наш воистину крут!Наши РУССКИЕ ведь не сдаются!Посмотрел вокруг света ты все те места,Куда раньше, увы, не доехал,Чтобы новую жизнь и с пустого листаНачинать, закрывая прорехи.

Не бери как посмертный пустой комплимент,Мне отцовские чувства важнее!Вероятнее, в этот печальный моментТы был Богу зачем-то нужнее.Есть душа – а есть бренность непрочности тел,И минуя любые преградыМы станцуем НАШ вальс, как всегда ты хотел, –Это свыше благая награда.Не бери как посмертный пустой комплимент,Мне отцовские чувства важнее!Вероятнее, в этот печальный моментТы был Богу зачем-то нужнее.

Елена ЗадорноваДочь

2x25, или Русский писатель на фоне Рижского залива

Мы с ним тут прыгали в длину. Простой прыжок и тройной – кто дальше. На влажном песке было легко пальцем отмечать результат. С разбега надо было отталкиваться от мокрого песка и в сторону дюн прыгать в сухой, мягкий. А результат отмечать палочкой, положив её на место приземления. Я, занимавшийся лёгкой атлетикой, прыгал дальше, но годы шли, форма терялась, и в одно прекрасное лето он меня перепрыгнул…

Я удивился. «Ну-ка, ну-ка», – сказал я себе и прыгнул изо всех сил. А он опять на полступни дальше. «Да он тут тренировался, пока я отсутствовал, чтобы меня сделать, когда приеду», – подумал я тогда, но промолчал и смирился. У меня вообще характер другой, я предпочитаю состязаться с самим собой. Себя, короче, побеждать. А его стихия как раз наоборот – конкуренция. Ставит он, к примеру, цель, чтобы на его концертах всегда был аншлаг, и эта цель достигается. Ставит цель добиться популярности не меньшей, чем у первых лиц нашей эстрады, и выполняет. И даже ничтожная задача – перепрыгнуть друга Качана – решается до тех пор, пока не решится.

Пару лет назад я тоже решил обрести некое подобие спортивной формы и начал делать гимнастику, двадцать – тридцать упражнений, не важно когда – утром, днём или даже вечером. Получалось, что делаю иногда вечернюю зарядку.

И приехал я тогда в Ригу на гастроли. Поселили нас в Юрмале, прямо на берегу моря. Вышел я к вечеру на берег, народу почти не было, сентябрь, сезон окончен. Но не для меня – когда я ещё сюда попаду? Теперь ведь это чужая страна.

Пункт проката пляжных принадлежностей, как ни странно, ещё работал. Я заплатил один лат и взял белый пластиковый шезлонг. Развернул его к заходящему солнцу, приподняв изголовье, чтобы солнце смотрело прямо на меня, а я прямо на залив. Лёг в шезлонг, солнце медленно падало в залив. «Вот и счастье, – подумал я, – и больше ничего не надо. Я это люблю почти до слез».

Чайки орали, как весенние коты, нагло и призывно. «И по помойкам они роются не хуже голубей», – лениво и некстати проплыла мысль и погасла в красно-зелёно-голубой закатной дорожке от солнца ко мне. Некстати, потому что нечего примешивать к счастью грязные жизненные реалии. Оказывается, в Библии нет такого термина «счастье», а есть «совершенная радость». Вот-вот, именно так: радость моя была совершенна и спокойна, я чувствовал себя единым – с этими дюнами, соснами, солнцем, морем; я был крохотной и не самой лучшей частью этого пейзажа. Вот так, в совершенной радости провёл я полчаса. Затем решил выполнить долг перед собой и сделать вечернюю зарядку. У моря – что может быть лучше! Когда дошла очередь до приседаний, гармонию природы нарушил неприятный хруст в коленных суставах. Но всё-таки он был не так слышен, как в квартире: море заглушало. «У него-то колени не хрустят», – подумал я не с завистью, а с уважением к физической форме моего друга. Через несколько дней он тоже сюда приехал, и мы встретились на спортивно-пляжном полигоне нашей юности.

…Мы с Владимиром Качаном – сейчас скажу не совсем правильно – прожили очень интересную жизнь (точнее, мы ещё не прожили, но той частью, которую прожили, уже можно гордиться). Почему? Да потому, что мы видели и были знакомы и даже порой дружили с величайшими и талантливейшими людьми эпохи…

Михаил Задорнов

– И как ты себя чувствуешь, – спрашивает он, – на берегу Рижского залива?