Михалыч и черт
Шрифт:
Красная Шапочка встала.
Зевнула устало.
На кресло перебралась. В плед закуталась. На ощупь нашла на ночном столике трубку трофейную Ладонью по ней провела. Теперь так всегда делала, перед сном.
И, уже засыпая, подумала:
«Массам нужны не факты. Массам мифы нужны. Отмазки. Тогда и про труп спрашивать не будут. Так что надо будет заранее сказочку для детей придумать… Хорошую, добрую сказочку… О трусливой, глупенькой девочке, которая совершенно, ну просто совершенно не была готова к встрече с Серым Волком».
Рассказы:
Александр Уваров
Некрофильское
История эта произошла не в мире. А в таком, знаете ли, маленьком мирке…
Да там и жителей то почти нет. Так, трое… Нет, вру. Четверо.
Точно, четверо! Он, она, мамаша её (ох, характерец у неё! впрочем, и хуже бывает…), да ещё и сынок их приёмный. Ну, то есть, его сынок и её…
Впрочем, начну рассказывать по порядку. А то ещё запутаюсь окончательно.
Когда такие истории пересказываешь — запутаться очень легко.
Это вот если история какая-нибудь незамысловатая и вполне обычная, и в правдивости её ни один слушатель (или, скажем, читатель), даже самый недоверчивый, сомневаться не будет, то и пересказывать её одно сплошное удовольствие.
Знай себе рассказывай… Только прибавляй время от времени: «А дело то было в таком то году… ну тогда ещё лето такое жаркое было… леса прямо все посохли… ну, вы же помните, правда?»
А прибавлять для чего? Ну, это чтобы и самых малых сомнений не оставалось в том, что история эта и впрямь самая что ни на есть правдивая и такая гладкая и ровная, что и зацепиться за неё негде.
В общем, слушай да поддакивай.
И истории такие происходят в большом мире. Я бы даже сказал, в Мире с большой буквы «М».
А вот эта история произошла в маленьком мире. Соответственно, и писать его следует с маленькой буквы «м» (кстати, обратите внимание, какая это маленькая и беззащитная буква… особенно по сравнению со своей большой, рослой, внушительного вида соседкой… ну той, что чуть выше написана).
Истории, случающиеся в этом мире, подчас весьма запутаны (я потому и предупредил, что в этом деле запутаться — ну просто раз плюнуть), невероятны, неправдоподобны…
И рассказывать их подчас тяжело до крайности.
И тут уж никакого слушателя, даже самого доверчивого, не убедишь в правдивости рассказа.
«Э, брат» скажет слушатель (даже самый доверчивый). «Да ты, поди, врёшь всё… Разве такое бывает? Или бывало когда? Не припомню что-то… Вот в прошлом году… Ну, тогда лето ещё жаркое было… Вот тогда точно… В Тибете йогов откопали… шерстью обросли… оттаяли… мясо из рук рвут…оголодали, видно. Да об этом ещё в газетах писали! Точно, точно!»
Да разве с этим поспоришь? В большом Мире только такие вот правдивые истории и происходят. И о них пишут в газетах. Очевидцы пишут, должно быть.
А в малом мире нет очевидцев, которые могли бы подтвердить правдивость рассказа. Потому что мир уж больно маленький.
Ни один очевидец, будь он даже самого маленького роста, в этом мире просто не помещается.
Но, честное слово, имеет мир этот свой запас историй.
Итак…
У каждого человека есть маленький личный мирок. С личной маленькой Вселенной (это ничего, что я это слово с большой буквы написал? я ведь с приземлённых позиций, человеческих,
так сказать… с таких позиций даже маленькая личная Вселенная кажется огромной и необъятной). С маленькой личной Солнечной системой, аккурат в самом центре которой светит маленькое личное Солнце (периодически выбрасывающее в окружающее пространство маленькие, очень личные, но огненные (и при том весьма опасные) протуберанцы).Природа этого мира — это природа человеческая. Слабая, неуравновешенная… Без гармонии и порядка…
В этом мире некоторые звёзды, например, гаснут просто так… От скуки.
Представляете?
Планеты, конечно, там тоже есть. Летают они кое как, орбиты их искривлены и растянуты… Внешне, в большинстве своём, они скучны и безжизненны.
И покрыты толстым слоем пыли.
Некоторые планеты давно застыли недвижно, никуда не летят и даже уже не вращаются. И потому поросли паутиной и она свисает с них длинной, серой бахромой. Словно борода от старости выросла у этих планет.
Любое уважающее себя светило в большой Мире плюнуло бы с отвращением, едва завидев подобную загаженную планету.
А в маленькой Солнце ничего… Греет, как может…
Может, потому греет, не брезгуя, что знает тайну маленьких этих миров.
Ведь хоронит та пыль… Боже, что она подчас хоронит!
Да вот, кстати. С похорон мой рассказ и начнётся…
Героя моего зовут Иван Петрович.
Фамилию говорить не буду, он просил не называть.
Жил он в маленьком мире. Совершенно одиноко.
Большой Мир он не любил — его там часто обижали (сейчас не любит ещё больше, а почему — сами потом поймёте).
В большом Мире он работал ветеринаром. Лечил коров.
Каждый будний день Иван Петрович вставал в пять утра, умывался, брился, завтракал (как правило, яичницу себе делал и заваривал дешёвый, давным-давно купленный ещё в городе чай, щедро сдобренный самолично собранными в лесу душистыми травами) и уходил потом на ферму.
Возвращался к обеду, примерно к полудню. После обеда снова на работу уходил. И работал часов до трёх.
И опять домой возвращался.
А потом уж — по разному бывало.
Когда вызовут, если скотине какой занеможется. А если всё нормально — так чего лишний раз ходить?
Как правило, спал Иван Петрович часов с трёх-четырёх и до десяти часов вечера.
По вечерам… Об этом потом расскажу.
Жил Иван Петрович одиноко. В маленьком домишке, на отшибе села, что выделил ему когда-то колхоз в далёкие теперь уже времена, когда был Иван Петрович молодым специалистом-ветеринаром, завидным женихом (ещё бы! не пьёт ведь, представить только!) и вообще — личностью видной и незаурядной.
Ветеринар в колхозе был один (да и сейчас он один и есть). Талантом Господь Ивана Петровича не обидел, и в профессии своей был он на высоте.
В холодные зимы, скажем, телят буквально с того света вытаскивал.
А на ферме их, бывало, морозили… Ой, да чего вспоминать!
Так что был Иван Петрович на самом высоком счету.
Бабы местные в те времена непрестанно судачили — когда он женится, да на ком.
И в самом деле — дом есть, участок тоже имеется, профессия, можно сказать, самая что ни на есть интеллигентная…