Микаэль. На острие разума и чувств

– Ты любишь музыку?
– неожиданно поинтересовался он. Ничего странного в его интонации не было. Наверное, ей показалась чрезмерная игривость тона.

– Да, я люблю музыку, но больше всего восточную, - уклончиво ответила Лина.

– Восточная? Индийская, что ли?
– то ли удивленно, то ли обыденно переспросил Микаэль, перестав обрабатывать инструменты.

– Арабская, - кивнула она.
– И индийская тоже, но я не большой меломан, чтобы слушать все. Например, я терпеть не могу рэп и современную сейчас музыку.

– А Япония нравится?
– как — то странно сведя брови на переносице, задумчиво проговорил Микаэль, и Лина попыталась выдавить непринужденную улыбку. Вместо того, чтобы приступить к прямым обязанностям стоматолога, он не перестает допытывать у нее информацию. Такое впечатление, что Микаэль тонко пытается узнать о ней что — то еще, кроме факта, кто она для него. Пациентка. А может это и есть правда?..

– Самураи?
– первое, что пришло на ум, уточнила Лина, наблюдая, как медленно образуются морщинки возле его век. Улыбается. И она невольно улыбнулась в ответ, только не губами. А глазами. Они смеялись глазами, полностью заменяя ненужные предложения. Каждый стремился проникнуть в душу другого и узнать заветные тайны, ведь темно — карий цвет таит загадки, и природа наделила их именно им. Приглашали за собой. Противостоять невозможно. Остается лишь согласиться.

– Только самураи?
– поддел ее Микаэль, и она непонимающе моргнула, приходя в себя. Возвращаясь в реальность и переставая витать на облаках.

– Что?

– А как же философия Японии?

– Мне нравится философия и история страны Восходящего Солнца, - пролепетала слишком слащаво Лина. Наигранно, намереваясь переменить тему.
– Вы не будете сегодня лечить зубы?

– Я этим и занимаюсь, - засмеялся Микаэль. Заразительный и искренний. Она впитывала смех мужчины, не догадываясь, что когда — нибудь будет молить Господа запретить ей вспоминать его. Смех, который сейчас заставлял сердце гулко биться в груди, осколком воспоминаний вонзится в него, выпуская кровь.

Приподняв подбородок, Микаэль принялся за работу, делая вид, что не замечает любопытного взгляда. Прямо на него. И она бы непременно поверила, что ему все равно, если бы не лихорадочный блеск в зрачках.

Неожиданно в кабинете зазвучала знакомая тихая мелодия, плавно переходившая на высокие ноты, а хриплый мужской голос полностью выкладывался в исполнении песни. Медленно и проникновенно завладевая слухом.

– Это же песни на…- воспользовавшись моментом, когда Микаэль прекратил манипуляции у нее во рту, удивленно начала Лина и запнулась.

– Мантры, - поправил мужчина ее.
– Расслабляет и успокаивает, да?

– Вы любите такого рода композиции?

– Да, а почему нет?
– пожал широкими плечами Микаэль.
– Когда я жил в Турине, на Севере Италии, то у меня было время, чтобы заниматься медитацией. Потом переехал в Лондон и как — то работа не оставляет место для того, чтобы уделить внимание себе. А, еще, кстати, мне делали массаж.

– Тайский? Или с огнем?
– первая попытка вызвать у сидящего напротив мужчины очередную волну смеха. Получилось. Низко и приглушенно, продолжая смотреть на нее.

– Обычный массаж, Лина, - последнее он нарочито подчеркнул, и в этот момент раздались последние аккорды, завершающие мелодию. Фраза, идущая из арабского языка, в исполнении на хинди. Не понимала, почему после нее повисло напряженное молчание. Словно им стал известен смысл скрытого выражения. Мактуб. «Так предначертано».

Есть на свете один странный тип людей. Видят одно и слышат те же самые звуки. Знакомятся друг с другом, но кажется, что вместе уже не один год и знают лучше всех обоюдные желания. Их начинает тянуть настолько сильно, будто невидимая сила скрепляет. Родственные души.

Может, что Микаэль Клекчани — это и есть ее душа, которую Лина ждала. Та, что выбрана для нее свыше. Тот, кто читает мысли и думает так же, как и она...

– Мантры, - вырвалось у нее, и он многозначительно глянул на слегка покрасневшую Лину.
– Мне очень нравится именно эта мантра, мистер Клекчани…

Обычное предложение для кого — то, однако для них обоих оно имело эффект. Скрытый. Не поделятся, как отреагировало общее воображение, оставив секретом. Тем, что нельзя оглашать, храня в дальнем уголке сердца, как первый шаг к сближению.

ГЛАВА ПЯТАЯ.

Его ладонь властно опустилась на плоский живот девушки. Пальцы заскользили по теплой коже, медленно проделывая дорожку к тяжело вздымающейся груди. Едва различимые звуки саксофона заглушались под безмолвным раздирающем крике скрипки. Хрипловатый мужской голос проникал в глубину души, возбуждая шепотом и заставляя трепетать от созвучных слов. Лунный свет освещал стоящую пару, а темная тень от деревьев придавала мистическую обстановку. Он. Она. Окружающая их тьма, разбавленная освещением луны.

Будто в качестве зрителя со стороны Лина видела себя. В белоснежной восточной юбке, открывающей бедра и длинные ноги и в белом топе, едва прикрывающим ее грудь. Обнажая почти все тело, прижатое к мужчине. Серая рубашка, расстегнутая на несколько пуговиц, давала возможность любоваться шеей и крепкой грудью. Черные шаровары делали его похожим на истинного арабского воина. Уже знакомое лицо выражало столько эмоций, что Лина едва не задохнулась от понимания, что происходит здесь. Глубокой ночью в странном месте, где повсюду только зеленая растительность, прячущаяся сейчас во мгле. Отдаленный шум речки, не перекрывающий сильных звуков раздающейся мелодии. Где — то Лина слышала эти мотивы восточной композиции, особенно напевы на чистом арабском языке.

Ее руки, словно летучие змеи, оплели его шею, а голова откинулась на плечо. Легко скользнуло ее тело в объятиях мужчины, и Лина гибко изогнулась, почти касаясь волосами земли. Задрожала, почувствовав прикосновение губ на шеи. Медленно опускаясь к груди, прежде чем коснуться плоского живота. В едином ритме с музыкой сливаясь она позволила ЕМУ ловко подхватить девушку и закружить, возвышая над головой, подобно долгожданной и вожделенной добыче. Осторожно спустил ее, не сводя затуманенного потемневшего от неприкрытого желания взгляда с ее лица. С приоткрытых губ, откуда срывались почти неслышные вздохи.

Когда босые ступни оказались на твердой поверхности, Лина резко повернулась, невольно ощущая, как повинуется музыки ее ноги. Дыхание. Жажда. Голод. Отражались в темно — карих глазах, пристально уставившихся на нее, и она покорно вложила пальцы в его ладонь. Никогда не сможет сопротивляться ему. Противостоять безумию, охватившему их. Плевать, кто он и кто она. Они не стоматолог и пациентка в эту ночь, где черти внутри сходят с ума. Не незнакомцы и не чужаки, а две половинки одного целого, следующие раздающимися аккордами.